— Парень, ты о чём?
— О двери в стене, из которой ночью приходят люди.
— Какие ещё люди? — недоумевает мой собеседник.
— Рудовики! Он рудовиков видел! — вмешивается темноволосый, который вчера развлекал людей рассказами. — Так и его скоро заберут!
— Кто такие рудовики? — интересуюсь я.
Хочется узнать больше, но тут входит тот самый усатый мерзавец, из-за которого я оказался здесь.
— Кого ещё заберут? — с подозрением спрашивает он, оглядывая нас.
— Убивец рудовиков видел, — поясняет темноволосый, указывая на меня.
— Не бывает никаких рудовиков, — мягко отвечает ему усатый. — Иногда из-под земли выходит плохой воздух, вызывающий странные видения…
— Так что, у нас тут опасно? Мы ж здесь спим! — беспокоятся мужики.
— Здесь-то? Здесь не должно. А кто это видел, только новичок? Так он устал с непривычки, а ещё мы его забыли позвать на обед и ужин, вот и мерещится ему всякое, — отмахивается этот гад.
Мужики смеются — видимо, им показалось забавным, что кого-то могли забыть позвать на обед. Надеюсь, однажды рудовики их всех утащат и сожрут.
— Ну что, за работу, — ухмыляется усатый, потирая руки.
Все отправляются за инструментом, а меня вновь приковывают к тележке.
— Думаешь, наверное, почему здесь оказался? — шипит на ухо мой мучитель, улучив момент, когда мы остаёмся наедине. — Ну, думай, думай. Вижу, ещё не понял. Даже обидно, что мою жизнь мог испортить такой глупый человек. Пошёл, пошёл!
И он толкает меня в спину.
Но хоть убей, я не могу вспомнить, чтобы портил кому-то жизнь. Да, в прошлом я порой перегибал с шутками, но во взрослом возрасте перед многими извинился. Я даже помирился с Андраником, принцем Четвёртого королевства… ох, нет, не нужно воспоминаний! Сцена примирения была такой неловкой и для меня, и для него, что я затолкал её поглубже в память и решил по возможности не извлекать. Надо бы поскорее подумать о чём-то другом.
Да, были некоторые придворные, покинувшие наш дворец. Единичные случаи вроде Бернса, который посреди приёма остался без штанов, потому что мы с Сильвией пришили их к скатерти. Эх, приятно вспомнить! Но этих-то всех я хорошо знал, и даже если бы они отрастили усы, меня бы такое не сбило с толку. Нет, это явно человек, которого я видел недолго или давно. Но кто? Не знаю я никого с такими способностями.
И я ломаю голову, толкая свою тележку взад и вперёд по длинным сумрачным ходам шахты.
На обед мне достаётся такой же клейкий кусок хлеба, в котором вязнут зубы. Вдобавок он кислый, но я вгрызаюсь в него с огромным наслаждением, хоть и приходится есть в неудобной позе, скрючившись над тележкой. Этот хлеб я ронять не собираюсь!
Рудокопы смеются надо мной, но я не обращаю внимания.
Наконец меня осеняет: может быть, усатый просто меня с кем-то спутал! Я долго и нетерпеливо его поджидаю, чтобы спросить об этом.
Он недовольно морщится.
— В отличие от тебя, я хорошо запоминаю людей. Ну что ж, давай проясним твою память. Замок Белого Рога.
С этими словами он уходит, а я стою, пока надсмотрщик не бьёт меня грубым кулаком в спину, вынуждая двигаться. Не может быть! Замок обрушился, и единственный человек, оставшийся там, никак не мог выжить.
Или мог, если обладал умением раздвигать землю под собой и проделывать подземные ходы.
Но нет, тот ведь был темноволосым и довольно худым, этот совсем на него не похож! Или похож, если убрать щёки и усы?
Вечером, когда он расстёгивает цепи на моих натёртых руках, я что было сил вцепляюсь в эти самые усы.
— Ах ты, мерзкий колдун! — кричу я. — Сейчас я всем покажу твоё настоящее лицо!
Сам не знаю, для чего я это сделал. Разве вид его безусого лица что-то бы кому-то доказал? К тому же усы оказались настоящими.
Меня, конечно, оттащили. И даже врезали пару раз. И когда он приковывал меня к стене, я видел, как на его лице промелькнуло ликование.
— Совсем сбрендил парень, — между тем переговаривались рудокопы. — Рэналфа колдуном назвал. Стал бы колдун здесь работать, как же! Рэналф такой же трудяга, как и все мы, с низов начинал.
— Ты так просто не отделаешься! — бросаю я в спину колдуну, утирая кровь с лица. — Меня будут искать и найдут, может быть, уже совсем скоро! И тогда ты поплатишься!
— А ты не угрожай, — бросает он через плечо. — Мне и не такие преступники грозили карами. Мне бояться нечего.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю, подлый ты лжец! — разъяряюсь я, но он уходит, не дослушав.
Кто-то выплёскивает на меня ковш холодной воды.
— Остынь, парень, — советуют мне, пока я отряхиваюсь и рычу от бессильной ярости. — Будешь и здесь продолжать на людей кидаться — ну, найдут тебе такую работу, чтобы после и сил не было руку поднять.
— Но я не убийца, — пытаюсь я что-то доказать этим людям, которые не собираются меня слушать. Понимаю, что это бесполезно, и затихаю.
Среди ночи меня опять будят голоса. Эти двое в обрезанных ботинках вновь вернулись и сидят на корточках, разглядывая меня.
— Что вы всё ходите? — устало говорю я. — Забирайте уже, да и дело с концом.
Но не успеваю я моргнуть, как они испаряются. Лишь скрипит то ли стена, становясь на место, то ли что-то за ней.
С утра рудокопы радостно суетятся. Как я понимаю из обрывков разговоров, сегодня у них короткий день, и в обед они уходят отдыхать на поверхность на целых пять дней, а завтра с утра прибудет другая партия рабочих. Меня это, конечно, не касается: таких, как я, не спускают с цепи.
Но я тоже рад короткому рабочему дню, поскольку едва стою на ногах.
Я то и дело спотыкаюсь, медлю и ловлю тычки и затрещины (не считая разного рода добрых пожеланий).
К обеду рудокопы оживляются.
— Ещё чуть! — то и дело раздаются радостные крики. — И на солнышко, к семье!
Я прошу их, когда они выйдут, узнать последние новости. Утверждаю, что принц Второго королевства пропал. Умоляю их сообщить королю Бернарду, что его сын здесь. Они только гогочут.
— Пропал и сразу оказался здесь? Вот умора! Отсюда до Второго королевства пара дней пути, не меньше! Ты хоть понимаешь, что мы в Первом сейчас, или совсем спятил?
— Хе-хе, он с помощью колдовства сюда перенёсся!
— Точно! Его Рэналф сюда приколдовал, ха-ха-ха!
— Хо-хо!
— Ой, не могу!
— Это Рэналф-то, Рэналф, — визжит совсем уж по-свински один из мужиков, сгибаясь пополам. — А-а-а, колдун, и-и-и!
Я теряю последнюю надежду. Хотя нет, предпоследнюю. Дома меня точно станут искать, а может быть, они уже знают, где я!
Тем временем Рэналф подходит к нам. Я собираюсь ехать со своей нагруженной тележкой, чтобы не досталось за промедление, но он неожиданно меня останавливает.
— Свободны, ребята! — весело сообщает он всем, кто рядом.
Те спешно сворачивают работу и собираются уходить.
— А ты, — наклоняется он ко мне, — отвези-ка этот груз во-он в том направлении.
Делать нечего — иду по длинному ходу туда, куда было велено. Странно, почему он приказал идти не туда, куда я вожу камни обычно? Да ещё и люди разошлись. Не нравится мне это всё, но что я могу сделать, будучи прикованным к тяжёлой тележке?
Ход выглядит заброшенным. В отличие от того пути, по которому я ходил прежде, здесь почти совсем темно. Я иду, не видя даже своих рук, лишь слабый огонёк фонаря впереди указывает мне дорогу.
Я решаю не спешить. Может быть, здесь есть какие-то ямы или пропасти, и если так, гружёная тележка неминуемо меня утянет. Но если она не въедет в провал с размаху, может, удастся её задержать…
— Сильвер! — вдруг слышу я крик за спиной и немедленно останавливаюсь. Цепи не дают мне развернуться как следует, но мне знаком этот голос.
— Рад тебя видеть, — говорю я подбежавшему Гилберту, — но что-то ты не торопился. Надеюсь, ты убил этого гада?
— Ты цел? — спрашивает он вместо ответа. — Прости, я…
Тут раздаётся не очень приятный треск.
— Ну что ж, прощайте, — звучит довольный голос Рэналфа. — Ученик, ты меня совсем уж разочаровал. Даже учитывая, что ты всегда был растяпой, я не ожидал, что это будет так легко. Чуть позже я вернусь… за вашими телами, хе-хе.
