Я кивнула, ловя ее мысль. Это было разумно. Правдоподобно. И не требовало от нас выдавать то, что могло стоить жизни. Видар… он справится сам. Или нет. Но это уже не наша забота. Наша задача — выжить в новом мире. Потому что этот быстрый визит мне очень не нравился.
— Да. Только факты. Без подробностей. Без оценок. Без… упоминаний о том, что не имеет отношения к нашему спасению и теперешнему положению гостей. Скромность. Благодарность. И… осторожность. Каждое слово — как шаг по тонкому льду.
— Поняла, — Изабелла серьезно кивнула, но тут же уголки ее губ предательски дрогнули. Она подошла ко мне вплотную, ее глаза снова заискрились озорством, которое никуда не делось даже после Царства Мертвых. — А вот насчет оценок… Ты не забыла упомянуть один очень личный факт нашего пребывания здесь? — она наклонилась, понизив голос до шепота, полного ехидства. — Факт, который произошел… прямо на моих глазах? Когда наш великий спаситель, хозяин ледяного взгляда и, по слухам, каменного стояка… поцеловал тебя. Или ты его. А потом еще сидела на его коленях и подозрительно ерзала попкой.…
Кровь мгновенно прилила к моим щекам, сделав их такими же алыми, как зарево горящего поместья. Я отпрянула, как от огня.
— Белла! Это не смешно! И не к месту! Он просто… Это был жест благодарности! Или… или поддержки! Ничего более!
— Ох, просто жест! — Изабелла расхохоталась, хлопая в ладоши. Она кружилась вокруг меня, как дерзкий мотылек. — Просто жест заставил тебя замереть, как кролика перед удавом! У тебя аж уши горели, как фонари в ночи! А взгляд! Будто ты ощутила не поцелуй, а увидела самого Сварога, спустившегося с небес! — она остановилась передо мной, задорно подбоченясь. — Признавайся, сестренка, тебе понравилось? Этот его… ледяной шарм? Опасная аура? Мощь, от которой даже Морана потекла?
— Перестань! — Я попыталась придать голосу строгость, но он предательски дрогнул. Образ Видара в тот момент — его внезапная близость, твердость руки на моей спине и ниже, жаркая страсть холодных губ, — вспыхнул в памяти с пугающей яркостью. — Это было неловко. И совершенно неуместно. И я не хочу об этом говорить. Особенно перед приемом у императора!
— О, не бойся. Болтать не буду, — Изабелла махнула рукой, но в ее глазах все еще танцевали чертики. — Эту пикантную деталь нашей светской хроники я приберегу для более интимной беседы. А пока… — она снова взглянула на наши жалкие платья и вздохнула, уже без прежнего драматизма, а с искренней досадой. — … пока нам надо решить, как сделать эти тряпки хоть немного презентабельными. Рудольф! — крикнула она в сторону двери. — У тебя есть утюг? Или волшебная палочка? Нам срочно нужен феерический образ из ничего!
Я прислонилась к прохладной раме зеркала, закрыв на мгновение глаза. Страх перед приемом, опасения насчет императора, стыд от воспоминания о том поцелуе и абсурдность нашего положения — все смешалось в клубок нервов под ребрами. Мы шли на войну. Войну амбиций, интриг и смертельной опасности. Вооруженные лишь полуправдами, жалкими платьями и… бесконечной надеждой, что Видар, с его новыми ледяными глазами, все же помнит, зачем нас сюда привез. И что его жест благодарности не станет для нас слишком тяжелым.
Глава 14
Колеса роскошных автомобилей Раздоровых бесшумно катили по идеальному полимерному покрытию Имперского проспекта. Я сидел напротив отца, посматривая в окно, от скуки изучая машины сопровождения. Его каменное лицо, изборожденное шрамами и вечной складкой недоверия под левым глазом, было непроницаемо. Но я чувствовал его взгляд — не на сверкающих небоскребах за тонированными стеклами, а на них. На сестрах де Лоррен, прижавшихся друг к другу на мягком кожаном диване. Их глаза, широко распахнутые, ловили каждую деталь за окном, как будто они были узниками, впервые увидевшими солнце после долгой тьмы, которая называлась Нормандской империей.
— Вивиан! Смотри! — Изабелла, забыв про всякую чопорность, ахнула, тыча пальцем в стекло. — Это же… железные повозки? Настоящие! И так много! А не эти вонючие телеги с клячами, что вечно застревали в грязи у нас на Рыночной! И летающие… как их?.. платформы!
Она показала на бесшумно скользившую над потоком машин полицейскую машину.
— Маголеты, — поправил я сухо. — Для экстренных служб и высших чинов. Гражданским запрещено.
Вивиан молчала, но ее взгляд, острый и умный, скользил по сверкающим фасадам зданий, по безупречно одетым прохожим, по голографическим вывескам, мерцающим над бутиками. Ни тени грязи, ни клочка рваной одежды, ни одного голодного взгляда. Все дышало чистотой, порядком и… холодной эффективностью.
— Улицы… — прошептала она наконец. — Они… сияют. Нет ни луж, ни мусора… Ни… ни этих жалких попрошаек на углах. У нас… — она сглотнула, — … последние годы они умирали прямо на ступенях собора Святой Элизы. И всем было все равно.
— Борис терпеть не может уродства. Видимого. Считает, что нищета и грязь — признак слабости власти. Вот и велел вылизать столицу до блеска. Но за каждым сверкающим фасадом есть свои тайны. Но да, с голодом и мором он справился. Железом, огнем и биотехом, — отец хмыкнул, его низкий голос пророкотал, будто оползень сошел.
— Биотех? — Изабелла насторожилась.
— ГМО-культуры в агрокуполах, синтетическое мясо в пищепринтерах, — пояснил я, видя тень страха в глазах Вивиан. — Никто не голодает. Цена… иная. Но это не ваша забота.
— А это что?
Изабелла снова привлекла внимание, указывая на прохожего, который жестикулировал, разговаривая с воздухом. На его запястье мерцал тонкий серебристый браслет.
— Он с ума сошел? Или… О боги, это же коммуникаторы! Настоящие! У нас такие есть только у герцогов, и то — огромные, дребезжащие коробки, которые работают через раз!
— Коммуникационные браслеты, — кивнул я. — Стандартная экипировка гражданина Империи. Связь, навигация, доступ к инфосети, идентификатор личности, электронный кошелек…
Я заметил, как Вивиан с завистью потерла свое запястье, где висел золотой браслет, украшенный драгоценными камнями. Мне показалось, что она охотно бы заменила его на подобный гаджет.
— И средство тотального контроля, — добавил отец мрачно. — Каждый шаг, каждое слово в публичном пространстве — на учете. Борис и Олег любят знать все о своих подданных.
— Контроль… — тихо повторила Вивиан. Ее взгляд скользнул по безупречным лицам прохожих. — Но они… выглядят счастливыми. Сытыми. Спокойными. У нас такого спокойствия не было даже во времена Покоя, сто лет назад. Всегда страх. Всегда грязь и борьба за кусок хлеба.
— Сытое спокойствие раба лучше голодной свободы бунтаря, — философски изрек отец, разглядывая отполированный ноготь. — Наши императоры это прекрасно понимают. Проще накачать народ дешевым хлебом, зрелищами, иллюзиями и уверенностью в завтрашнем дне. Пока они сыты и развлечены, они не задают лишних вопросов. И не замечают цепей.
Наше авто свернуло на Шелковый бульвар. Тут роскошь била через край. Витрины сверкали бриллиантами и нанотканями, по тротуарам неспешно прогуливались дамы в невероятных нарядах с биолюминесцентными элементами, кавалеры в безупречных костюмах-хамелеонах. В воздухе тонкий аромат дорогих духов смешивался с запахом озона от проезжающих мимо машин, блестящих ярким хромом.
— Это… как из фантастических романов, — прошептала Изабелла, прилипнув лбом к стеклу. — У нас даже императорский дворец выглядел как мрачная крепость. А тут… просто невероятно! Все сияет!
— Позолота на гнилом дереве, — проворчал отец, но Изабелла его уже не слушала.
— Видар, а что это за магазин?
Она тыкала пальцем в очередную сверкающую витрину.
— Там платья светятся! А вон там… Это же иллюзорные скульптуры? Они двигаются! А люди… все такие красивые! Ни морщинки!
— Косметология на уровне воевод и генной терапии, — ответил я, чувствуя, как устаю от нескончаемого потока восторга. — Стандарт для среднего класса и выше. Красота и молодость — товар. Доступный. Как и все здесь. За плату.
