Псайкер. Путь изгоя (СИ) - "Клайн Илларио"

– Есть ли вести от наших братьев-технодесантников? – наконец проскрежетал голос Раума посреди неутихающего бурана. – Что с Древним Риинором?

– Он всё ещё пробуждается от многовекового сна, господин, – моментально отозвался Гизар, словно ожидая вопроса. – Братья-технодесантники утверждают, что им потребуется ещё около полутора часа на завершение всего ритуала. Сами понимаете, многоуважаемый Древний пребывал в своем великом сне больше столетия…

–И впредь я бы не хотел тревожить его покой, – поморщился магистр. – Однако нам нужна вся помощь, все силы. В столь темнейший час прошлое и настоящее нашего Ордена должны встать бок о бок, дабы у него было хоть какое-то будущее.

Следующий вопрос он задавать совершенно не хотел.

– Есть ли донесения извне?

– Отозвали почти все капитаны, великий магистр, молчит только Маукар. Однако сообщения невнятные, едва читаемые…никто не может сказать наверняка, когда сможет пробиться сквозь Бурю. Пока что мы одни, брат-магистр.

Рауму на мгновение захотелось покачать головой в отчаянии, однако в ту же секунду он взял себя в руки. Да, первая рота, сильнейшая, состоящая из ветеранов ордена, закованных в терминаторскую броню, ещё даже не ответила, а восьмая рота понесла ещё в начале вторжения такие потери, что её можно считать уничтоженной – однако остальные силы Непреклонных продолжали существовать, пусть и за пределами родного дома. Даже если они потеряют оставшиеся здесь четыре роты во главе с магистром, то это не будет означать конец всего ордена. Мысли об этом пробуждали в душе Раума надежду.

– Когда мы здесь закончим, – задумчиво, будто больше для самого себя начал он, – стоит поблагодарить планетарного губернатора. Эти мягкотелые из ПСС явно хорошо послужат нам, - хоть бы и в качестве живого щита.

Свита магистра сделала ещё несколько шагов, прежде в холмах и горах с севера послышался артиллерийский грохот. В ту же минуту раздалась ответная канонада, уже с позиций крепости-монастыря и подходов к ней.

– Они пришли раньше, чем я ожидал, – спокойно прокомментировал Раум, крепче берясь за рукоять молота. – Приказы мои вам известны. Я это уже говорил, но повторюсь вновь: пусть ни один из боевых братьев не строит из себя героя. Мы задержались, чтобы спасти имущество крепости, включая слуг, но главный наш ресурс – это именно боевые братья. Если нужно, прикрывайтесь другими. Как только уйдет или погибнет последний смертный, грузимся на «Боевые Ястребы» и отступаем к столице. Вперед. И пусть никто из вас не посрамит памяти Горгона!

Всё время, пока магистр говорил, беспрерывно грохота артиллерия. Несколько снарядов угодило в крепость, отколов несколько кусков, однако никто из космодесантников не произнёс ни слова, хотя в их взгляде читалась едва заметная боль. На горизонте вырисовывались силуэты авиации врага. Стоявшие рядом с магистром капитаны послушно кивнули и почти синхронно спрятали лица за шлемами.

Ему казалось, будто его охватили воды необъятного океана. Терпеливые, заботливые волны укачивали его, позволяя оставаться на поверхности. Он почти наслаждался этим, даже не задаваясь вопросом, почему ему не видно солнца, вода пронизывает до костей, а глаза всегда закрыты.

Иногда бесконечный океан все же будто поглощал его, утаскивая чуть ли на самое своё дно. Тогда ему виделись тревожные, полные страхов сны, больше похожие на видения. Что же это все же было? Плод нечестных игр его разума, картины прошлого, будущего, или просто банальный обман?

Вот он, вместе с родным братом, попадает на какой-то обширный, укрытый снегом двор. Вот проходит испытания, первое в жизни убийство. Радость побед, разделенная на двоих. Он помнил лицо брата, как они многое прошли вместе, как он погиб, спустя годы…не помнил только одного – его имени. Даже своё имя, пребывая в глубоком сне, он позабыл.

Однако продолжал слышать снова и снова, откуда-то далеко, словно раскаты эха – это что-то, лежащее за пределами бесконечного океана взывало к нему. И каждый раз он гадал, что это, откуда имеет такую власть над ним. В конце концов, чьи-то гигантские, неутомимые руки, сотворённые словно из металла, вытаскивали его из этой пучины обратно к свету – и всё громче, всё отчетливее он слышал своё имя. Образы быстрее сменяли друг друга, но вместе с тем приобретали больше смысла. Ближе к концу он даже вспоминал, как оказался здесь – смертельное ранение, блаженное забытие, затем жгучая боль и новое, но совсем чужое тело. Тело, которое никогда его не примет.

Реальный мир вновь очень медленно приобретал прежние очертания. Для него, пришедшего из глубинных, извечных вод, и из раза в раз в них возвращающегося, они навсегда потеряли привычный вид и смысл. Он уже давно часть того мира, но не этого.

Первым, как обычно, вернулся слух. Чуткий, обострённый. Он уловил едва слышимое бормотание, состоящие из пока что непонятных для него слов. Затем с трудом, очень медленно, явно неохотно возвратилось зрение, а после остальные органы чувств.

Он увидел огромное помещение, погруженное в полумрак, едва разгоняемое огромными лампами, изливающими будто бы неестественно холодный голубой свет. Перед ним стояло несколько человекоподобных фигур, некоторые были заметно крупнее остальных. Он начал разбирать отдельные слова.

– Пробудись, Древний герой Ордена, Риинор! Нам нужны твои сила и мудрость. Твои преемники взывают к тебе!

Риинор? Верно…такое имя он принял, когда вступил в Орден, свою новую семью.

– Отзовись! – продолжала высокая, могучая фигура со странным силуэтом, едва видимым в голубоватом полумраке. – Мы…

Откуда-то сверху громыхнуло, задрожал потолок. Только сейчас Древний понял, что находится на металлической подставке, закрепленной в воздухе могучими цепями, способными выдержать вес его нового тела.

Мысли жёсткой плёткой ударили его разум, и он моментально, сквозь боль, всё понял.

– Похоже…долгим был мой сон на этот раз, – утробным голосом из своего саркофага ответил Риинор.

– Более сотни лет, о Древний.

– И я вновь нужен вам?

Загрохотали цепи, опуская дредноута на землю. Он тут же начал шевелиться, стоя на месте, словно разминаясь.

– Само существование Ордена под угрозой, почтеннейший, – оказавшись перед дредноутом, все фигуры синхронно преклонили колено. Риинор едва ли обратил на их жест хоть немного внимания, продолжая слабо двигаться из стороны в сторону. – В такой критической ситуации магистр Раум приказал пробудить вас, хоть и не по своей воле.

–Воле? – глубокий голос, казалось, исходил из глубины веков, коим Риинор был живым свидетелем, а не из глухой крышки металлического саркофага. – Если принимаешь решение – не сомневайся. Сомнения сродни страху, а страх разъедает душу воина страшнее любого оружия врага. Думаю, Раум просто пытается играть в прелюдии, порой забывая о том, кто он.

Остальные молчали, прекрасно понимая, что почтенному дредноуту позволено говорить о магистре ордена подобные вещи. Перед Риинором в уважении склоняли голову все боевые братья, без исключения.

Сверху вновь раздался грохот, ещё громче прежнего. С потолка что-то тихо посыпалось.

– Так значит, вновь война?

– По более незначительным причинам вас бы и не подняли, древнейший.

–Для того, кто целые десятилетия проводит в стазис сне, нет особой разницы, – прогремел дредноут. – Размываются границы настоящего и прошлого, реальность воспринимается обрывками, между которыми одно лишь забытие. Но я не узнаю твоего голоса, воин. Это ты, Танок?

Теперь, когда его органы чувств полностью слились с системами машины, Риинор отчётливо видел этого технодесантника, стоявшего впереди всех, однако действительно его не узнавал.

– Нет, почтеннейший, – Непреклонный едва заметно покачал головой, – бывший магистр кузни погиб, почти сорок лет назад. Я его ученик и преемник, Ламар.

Дредноут не спешил с ответом. В сущности, для него был безразличен этот очередной новый для него боевой брат, а вот гибель Танока красочнее любых слов говорила о том, что прошлое, к которому он, Риинор, принадлежал, постепенно исчезает, растворяясь в водах времени. Все меньше и меньше становится тех, кого он знал лично ещё при той, прежней жизни, все больше тех, для кого он легенда во плоти, достояние прошедших веков. Танок… они прошли испытания и были приняты в Орден почти одновременно, часто соперничали, во многом не сходясь характерами и взглядами, однако именно он, технодесантник, в последствии ставший магистром кузни, читал над ним литании, навсегда погружая в утробу дредноута. Именно голос Танока провожал смертельно раненного героя в долгий сон, и он же из него пробуждал, до сей поры.