«Интерфейс подстраивается под носителя и развивается вместе с ним», вспоминаю я одну из первых бесед с моей виртуальной помощницей. Похоже, что те скупые описания, на которые сподобилась Система, дают далеко не полную картину.
Подойдя к Генке, я некоторое время просто изучаю его. Он играет в онлайновый покер, и, судя по всему, на реальные деньги. Выглядит неважно: старые застиранные джинсы с пятном чего-то масляного на колене, подранные когда-то лакированные туфли, зеленая безразмерная рубашка с коротким рукавом навыпуск, сальные волосы. Он чешет затылок, потом машет рукой, в которой тлеет сигарета, и идет All-In, то есть ва-банк. Задержав дыхание, замирает, приговаривая:
– Давайте, давайте! Ну же! Отвечайте!
Его заклинание срабатывает. Последний оставшийся оппонент в игре тоже идет ва-банк.
Карты у Генки неплохие – на руках «Анна Курникова», «АК-47», или просто «туз-король» [72], а на флопе [73] лежат «двойка», «семерка» и «туз». Таким образом, у Генки пара «тузов» уже есть. А если придет еще «туз», что, впрочем, очень маловероятно, он получит «тройку».
Виртуальный дилер открывает все карты. Перед вскрытием последней общей карты Генка еще выигрывает, потому что у оппонента пара «семерок». Замечаю, как мой друг впивается ногтями в ладони сжатых кулаков, весь как-то сжимается и бормочет молитвы. Последней картой дилер открывает «семерку».
У оппонента три «семерки». Генка со своими двумя парами проигрывает. Обнаружив, что он остался без денег, покерное мобильное приложение предлагает ему пополнить баланс.
Мой друг, все еще не видя меня, за пару мощных затягов скуривает сигарету до фильтра, встает и со всей дури бросает телефон об асфальт. Осколки разлетаются у моих ног. Генка замечает, что не один, и смотрит на меня. Подслеповато щурясь – он всегда плохо видел в сумерках, а после яркого экрана смартфона зрение еще не перестроилось, – пытается понять, кто перед ним.
– Здорово! Играешь?
– А, это ты… – сипло отвечает он. – Ты видел?
– Сколько слил?
– Сейчас? – вздрагивает Гена. – Или… Или вообще?
– Про «вообще», думаю, стоит у меня дома поговорить. Я так понимаю, это и есть твоя проблема. А сейчас сколько?
– Да… Занял у одного… Десятку. Все слил только что! Главное, в плюсе хорошем был! До тридцатки поднялся, еще думал: надо хотя бы половину снять, этот долг вернуть, а на остальное уже играть!
– Не снял?
– Снял! Снова залил, когда весь выигрыш продул, думал отыграться. Ну, ты же видел – просто не повезло, этому уроду на ривере [74] третья «семерка» пришла!
– Видел. Шансы у тебя были лучше. А зачем телефон разбил?
– Чтобы больше не играть, – беззвучно отвечает он. – Да… И играть-то больше не на что!
– Ладно, пойдем, расскажешь. Твои пакеты?
Он кивает. Я подхватываю мешки с дешевым пивом и какой-то нехитрой снедью – пачками чипсов и сухариков.
– Идем…
У меня дома, спустя несколько бутылок пива – причем, пока я допивал первую, нервничая от нарастающего дебафа алкогольного опьянения, Генка выдул уже три, – я погружаюсь в мрачные воспоминания и размышления, а мой друг отлучается в уборную.
Мы с ним оба азартны. Бегать по залам игровых автоматов начали еще на первом курсе, скидываясь в общий банк и деля как выигрыши, так и поражения, потому что когда спускаешь последние деньги, последствия этого легче перенести с кем-то, с кем можно поделиться, обсудить, обнадежить наивным «отыграемся!»… Да, не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался. Конечно, мы не оставались без еды и крыши над головой, живя в одном городе с родителями, но в какой-то момент этот замкнутый круг лично меня окончательно достал. Сами посудите: вкалывать параллельно с учебой в институте, зарабатывать и все спускать за один вечер. И хорошо, если вечер.
Помню, как-то мы с Генкой получили зарплату в одном из тех фастфудов, куда с легкостью принимают студентов. Планы на эти деньги у нас были – друг хотел взять новый телефон, а я – пригласить, наконец, Маринку с параллельного потока на свидание, а там уже как пойдет, в общем, запас наличности на грядущие отношения мне бы не помешал. Родителей я тогда на предмет «подкинуть деньжат» уже давно не напрягал, стараясь обеспечивать свои развлечения сам. Но нам в головы – причем одновременно – пришла хорошая, как нам казалось, идея. Сходить «покрутить слоты» на маленькую часть от зарплаты. Залы с «однорукими бандитами» стояли тогда по всему городу, и мы посетили чуть ли не каждый.
Выигрыш позволил бы Гене взять телефон получше, а мне… Да я уже и не помню, чего ради играл и на что надеялся – мало ли у студента «хотелок»?
В общем, мы проиграли свой лимит за полчаса. За следующие полчаса, пытаясь вернуть свое – а терять заработанное было обидно, и мы начали играть по повышенным ставкам, – спустили вдвое больше. И осталось у нас примерно по ползарплаты.
И тогда нас озарила еще более «гениальная» идея – поставить все, что у нас осталось, на «черное». Да, в том зале была еще и электронная рулетка. Конечно, выпало «красное». Так за час мы выкинули на ветер результат нашего месячного труда.
Тогда я впервые пережил это состояние, когда и думать забыл про то, что хотел пригласить девушку на свидание, про последствия. Не хотелось ни есть, ни пить, мы лишь смолили с Генкой одну сигарету за другой, лихорадочно думая, где взять денег, чтобы отыграться. Тот наш марафон закончился только утром следующего дня, когда мы проиграли все, что нам удалось достать – выпросить у родителей, назанимать у коллег, у друзей.
Это было не за один раз. Мы врали близким, они находили для нас какие-то деньги, а мы возвращались в зал игровых аппаратов. В надежде на быстрый отыгрыш играли по-крупному, стерегли «горячие» автоматы, меняли их, жали на кнопки по очереди, играли на повышение, на понижение, в общем, включали все те суеверия, которыми быстро обрастаешь, стоит тебе поставить на кон что-то более важное, чем часть зарплаты.
Проигравшись, снова устраивали мозговой штурм, чтобы решить, к кому теперь обращаться, чтобы взять взаймы. В пятом часу утра, когда все резервы были исчерпаны, Гена решился, и мы поехали к его девушке, которая работала с нами. Деньги у нее точно должны были быть, ведь зарплату получали вместе.
Стыдно и больно это вспоминать, но тогда нас это не волновало вообще. Его девушка, чье имя я даже не помню, вытащила Гене все, что у нее оставалось. Сонная, едва понимающая, что происходит, кроме того, что у любимого какая-то беда и она может помочь.
– Малыш, не переживай, сложная ситуация, надо друга выручить… Все верну! Спасибо тебе! – бормотал Гена, забирая у нее деньги. – До копейки!
Понимая, что это наш последний шанс, играли мы на эти деньги очень осторожно. В нас наконец-то проснулось немного здравого смысла, усталость взяла свое, проснулся голод и понимание, что ночь закончится, а нам надо будет как-то жить дальше. Вернув все долги, конечно.
То ли автоматы «наелись» и стали «отдавать», то ли мы начали играть умнее, не так безрассудно, то ли просто Фортуна сжалилась, или, напротив, разгневавшись, решила проучить нас еще сильнее, но к закрытию игрового зала на утренний технический перерыв мы отыграли почти все. Почти все, за минусом наших зарплат. И нам бы уйти, но мы уже поймали кураж. Победная серия окрылила, и мы снова пошли ставить на «черное». Поставили. Выпало «красное». Поставили в два раза больше, по Мартингейлу [75]. Выпало «красное». И тогда в «тильте» поставили уже все, что оставалось. Выпало «зеро».
Я же говорю, дебилы. Мы потом еще год рассчитывались с долгами, навсегда, как нам казалось, перестав играть. Но плохое забылось, мы выправились, даже стали больше зарабатывать, и как-то после одной из посиделок в баре, не желая расходиться по домам, кто-то из наших предложил сходить в казино.
