Затянувшийся взгляд генерала бывшее начальство Данилова истолковало по-своему.
— Докладывай! — шипел Черкасов, косясь одновременно на Данилова и на генерала.
— Майор Данилов, — сообщил Данилов, не утруждая себя формализмом, и по привычке прищурил левый глаз.
Генерал едва заметно кивнул и, как показалось Данилову – что-то похожее на полуулыбку на мгновение тронуло его губы. Он, наконец, перестал его рассматривать, и, положив руки на стол, где у него лежали какие-то документы, спросил слегка моложавым голосом:
— Данилов, почему вы решили стать полицейским?
Полковник Черкасов вздохнул. Данилов молчал, терпеливо ожидая окончания театральной паузы. На риторический вопрос генерала, он понятное дело, отвечать не собирался – пускай своих подчиненных воспитывает.
— Здесь передо мной лежит копия вашего ответа на этот вопрос, — генерал взял в руки какой-то листок, — который вы дали в ходе профессионально-психологического отбора двадцать три года назад.
Генерал положил листок обратно и поднял взгляд на Данилова.
— Мы с вами оба знаем, что вы соврали тогда.
Данилов продолжал молчать, гадая об истинной причине его доставки сюда.
— Я понимаю, что ваше будущее вас не волнует, — продолжил генерал. — Тем более, что теперь у вас его просто нет. В отличие от будущего ваших начальников.
Полковники бросили на Данилова гневные взгляды.
— Однако… так скажем, некоторый интерес вызывает ваше прошлое… — генерал выудил очередной лист. — Вот, например, работая следователем с две тысячи четвертого года, вы направили двадцать восемь запросов в территориальные органы прокуратуры, МВД и ФСБ, связанных с делами о пропаже несовершеннолетних в Московской области в девяностых годах.
Начальники снова недобро поглядели на Данилова.
— В две тысячи восьмом году, — продолжал генерал, — в отношении вас проводилась проверка в связи с незаконным проникновением в служебное помещение и превышением должностных полномочий…
Генерал отложил лист, взял другой.
— В две тысячи пятнадцатом вы написали рапорт на перевод во второй специальный полк, после чего запросы рассылать прекратили.
Генерал поднялся и вышел из-за стола. Наверное, в молодости он был просто высоким, а теперь высоким и грузным.
— Чем вы занимались, Данилов?
Данилов молчал, и генерал-майор не стал требовать от него быстрого ответа. Вместо этого он развернулся, и слегка вытянув шею, стал пристально глядеть в окно, будто увидел там внизу что-то интересное.
Черкасов мимикой и энергичным движением рукой давал Данилову знак, чтобы тот немедленно отвечал.
— Это больше не имеет значения, — сказал Данилов.
— Почему? — обернулся генерал. — Разве вы нашли то, что искали?
К удивлению Данилова этот простой вопрос застал его врасплох.
— При осмотре вашей машины был обнаружен баллон с гелием, а также вентиль с сифонной трубкой и кислородный шланг.
И на это Данилову сказать было нечего. Возможно, молчание и было ответом – генерал неспешно вернулся за стол и стал хмуро глядеть в бумаги.
Данилов ощутил прилив злости.
— Я повторю свой вопрос, Данилов, и если вы снова не ответите на него, мне придется ответить за вас. Итак, — генерал поднял взгляд, — почему вы решили стать полицейским?
Правильного ответа, видимо ждал не только генерал, но и начальники Данилова, расценившие вопрос генерала, если не в качестве спасательного круга, брошенного в их сторону, то хотя бы как проблеск надежды.
Особенно буйствовал Черкасов, который, в конце концов, не выдержал:
— Отвечай, Данилов! Простите, товарищ генерал-майор! Не понимаю, что на него нашло. Никаких нареканий, никаких предпосылок за семь лет! Не понимаю…
Его причитания заглохли, утонув в напряженной тишине.
Затянувшееся молчание прервал генерал. Выудив с режущим в тишине шуршанием какой-то очередной лист, он зачитал:
— Данилов Максим Николаевич…
Сердце у Данилова забилось сильнее. Начальники нахмурились, услышав знакомую фамилию, но незнакомое имя.
— …шестого августа тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года рождения…
Генерал посмотрел на Данилова, которому с каждым мгновением все труднее удавалось скрывать волнение.
— При рождении был поставлен диагноз – дисплазия Мондини. Единственный симптом – глухонемота.
На этот раз все посмотрели на Данилова, даже ботан-балбес.
— Двадцать четвертого октября девяносто пятого года в возрасте одиннадцати лет… ушел из дома и не вернулся. Местонахождение с тех пор – не известно.
— Данилова Ирина Юрьевна, — после небольшой паузы продолжил читать генерал, — двадцать седьмого октября девяносто пятого года железнодорожная платформа Расторгуево. Самоубийство.
Что тут скажешь? Генерал оказался неплохо осведомлен о том, что было когда-то его семьей.
— Данилов Николай Анатольевич. Вот о нем информация отсутствует, — генерал пристально посмотрел на Данилова, — можете восполнить этот пробел?
Данилов был зол – к чему этот спектакль? Но здравый смысл заставил его взять себя в руки. В конце концов, неспроста он доставлен сюда и неспроста задаются эти вопросы. Это совсем уже не походило на расправу или устранение ненужного свидетеля. Все это больше напоминало какую-то проверку. Да и Данилов Николай Анатольевич – не был тем, воспоминаниями о ком он дорожил. Да, он собирал информацию и о нем и выяснил, что он был убит в результате разбойного нападения в две тысячи четвертом году в Ростовской области. Как его туда занесло? Данилов понятия не имел и даже разбираться в этом не хотел. И все же почему-то именно теперь, он по-настоящему осознал, что был единственным выжившим в их неудачливой семье и ощутил как это ни банально – горечь одиночества. А что же Макс? Впрочем, к чему себя обманывать, повторил он мантру последних лет.
— Он бросил нас, — сказал Данилов.
— Когда?
— Между двумя этими событиями.
Генерал поджал губы, кивнул.
— Ну, и наконец, Данилов Игорь Николаевич. Пятого июля тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения. Место рождения – город Видное, Московская область. Хм, — генерал вскинул удивленно брови. — А ведь мы, знаете ли, почти земляки. В тех местах я начинал карьеру участковым. Поселок Володарского. Знакомо?
Генерал улыбнулся, видимо вспоминая молодые годы, взгляд его, устремленный на Данилова, потеплел, что приободрило полковников.
— Так точно.
Сидевший слева от генерала за приставным столом усатый толстяк, похожий на моржа как-то неестественно кашлянул.
Генерал метнул на него быстрый взгляд.
— Ладно, Данилов, — заговорил он чуть быстрее обычного, — как вы уже, наверное, сами догадываетесь, у нас к вам есть предложение…
Данилов глубоко вздохнул, а полковники навострили уши.
— Учитывая серьезность ваших деяний и не менее серьезные последствия, причем не только в отношении вас, существует большая вероятность, что на свободу вы никогда не выйдете. С другой стороны, — сменил интонацию генерал, — у нас есть основания считать, что сотрудники полиции, пострадавшие от ваших действий тоже станут фигурантами уголовных дел. В отношении них сейчас проводится проверка. Однако персонально вам, можно сказать повезло – у вас есть единственная возможность реабилитировать себя и помочь своим начальникам сохранить должности.
Черкасов тут же грозно посмотрел на Данилова.
Так вот зачем их вызвали, подумал Данилов – давить на него. Ничего хорошего Данилов не ждал.
— Это Станислав Львович, — генерал указал на «моржа» с янтарными четками, заслуженный врач и профессор института… Как там, простите?
— Института морфологии, — подскочил ботан с заднего стула.
Сам «морж» как настоящий морж только приоткрыл рот и уставился в потолок, будто у него была легкая степень слабоумия.
— А это Петр Моисеевич, полковник медицинской службы.
Полковник медицинской службы с невыразительным лицом молча кивнул.
Ботан слегка привстал, но его генерал представлять не стал.
