Только теперь Безхвостьев заметил, что на столе что-то лежит, накрытое большим куском материи.
Федор Ильич подошел, приподнял край. Под рогожей блеснули серебряные слитки. Безхвостьев вопросительно посмотрел на Филиппа.
— Еже ты хочешь?
— Ты вернешься в Москву и сдашь это в Сибирский приказ. Ты скажешь, что в Сибири появился новый промысел, который прибыльнее продажи меха примерно в десять тысяч раз. Ты расскажешь об этом новому царю, который только прибыл из Европы и остро нуждается в деньгах на реформы и на войну со шведами. Ты порадуешь его добрым известием и добьешься, чтобы он выдал мне монопольное право на торговлю опиумом с Цинской империей.
Безхвостьев прыснул от смеха.
— Чаю губа не дура!
— Знаешь, я мог бы вообще этого не делать, — Завадский кивнул на стол, — ведь теперь я могу доставлять товар по территории другой страны, мне даже остроги ваши не нужны, хотя я в любом случае их заберу. Вопрос сейчас о тебе. Ты хочешь быть человеком будущего или потеряться в прошлом?
Федор Ильич прищурился, задумчиво глядя на Завадского.
— Какова цена?
Филипп медленно поднял подбородок.
* * *
Голохватова ни свет ни заря вызвал к себе Федор Ильич Безхвостьев. Место встречи донесли — тайное, якобы стало известно кто все сливает врагу — толока в лесу в пяти верстах к северу от Селенгинского острога. Уже в дороге конный экипаж приказчика догнал Рогаткин, несущийся во весь опор с двумя рындами.
— За мною? — спросил Голохватов.
— По велению Безхвостьева.
Приехали вместе. На толоке никого. Приказчик крутил рыжей головой присматривался.
В этот момент на другом краю показались люди. Рогаткин первым узнал тунгусов.
— Засада! — Коротышка пришпорил коня, развернулся, но в этот момент стрела пронзила его шею.
Конь понес мертвого Рогаткина на дорогу.
Голохватов этого не видел — он глядел на приближающихся всадников, но и они расплывались и сливались в какую-то однообразную серо-бордовую массу. Приказчик ощутил резкую боль и со стрелой в сердце сполз с коня.
* * *
Весной Филипп, наконец, вернулся в Храм Солнца. Город благодаря усилиями старцев серьезно преобразился, но все еще напоминал богатое село. Надо будет заняться развитием градостроительства подумал Завадский, подходя к своей избе.
Сердце отчего-то забилось. Еще через сени он увидел люльку в форме мини-струги, подвешенную к перекладине под потолком. Внизу для подстраховки кто-то набросал сенных подушек. Завадский подошел к ней, сверху посмотрел на младенца. Тот не кричал, а только шевелил крохотными ручками и ножками, глядя на Филиппа большими небесно-синими глазами. Завадский глубоко вздохнул и поднял взгляд на дверной проем в соседнюю комнату. Тени ветвей безмятежно покачивалась на крашеном полу.
