— Глушь сгодится ежели сблазнить ворога, пустив по ложному следу. — Сказал Бакан.
Аким призадумался и одобрительно кивнул.
— А во-то теперь похоже. Скажи-ка, старик, отряд пошел за ним?
— Полдня токмо поводыря искали. Без поводыря в той глуши заплутаешь. Посем ушли, а далече ли — не ведаю.
— Стало быть не вернулись?
— Поводырь воротился, сказывал поворотили на север, да амо — неведомо.
— Поводырь овый зде?
— Толку у него не сыщете, яко с козла молока, — махнул рукой старик, — во-то племянника моего Федула дождитесь, он годе поводырь, каждую сосенку в округе ведает, да токмо он теперь в Итанцинском остроге, а онамо толки броднят еже окружило его войско да третий день уж берет приступом.
— Еже за войско?
— А шиш его ведает!
— На кой черт кому-то понадобилось осаживать Итанцинский острог? — проговорил Аким и тотчас сам догадался.
Они с Баканом переглянулись.
* * *
Всю ночь Антон, Бес и Филипп по указаниям Тишки резали и сшивали льняные лоскуты. К утру, когда раздался первый выстрел у них было готово шесть гигантских кусков, каждый — двадцатиметровой длины, по форме похожий на рыбину без хвоста. Тишка сказал, для надежности не помешал бы лак, но он сох почти сутки, которых у них просто не было.
— Слушай, Тишка, если я верно помню, братья Монгольфье обходились без лака… — Сказал Филипп.
Тишка недовольно вздохнул, сверился со своими рисунками и дал отмашку на сшивание. Самым сложным было соединить куски в так называемом куполе. Тут пригодилась врожденная аккуратность Антона, от остальных потребовалось лишь мускульное напряжение.
Над головами разлеталась залповая канонада, воинственные вопли, кто-то бегал, стуча тяжелыми сапогами по мостам, периодически ударял о стены амбара, в котором кипела безумная работа. Бес говорил, что острогу под силу выдержать несколько попыток атак, и благодаря естественным преградам в виде рек с двух сторон, его трудно будет поджечь. Конечно, это все не касалось орудий, пока они молчали, но почему? Возможно, потому что это было пока только предупреждением.
Филипп заставлял себя не думать об этом, подгонял Беса и Антона, чтобы работали быстрее и сам ускорялся.
К исходу первых суток, Филипп и Тишка поняли, что скорость работы никуда не годится — они сильно отстают. Шар, пока лишь в виде гигантского спущенного мешка уже начал приобретать классические формы, но они сшили только половину, сломав при этом пару десятков ганзейских игл, в кровь исколов себе руки, а ведь задумывалось еще дублирование стежков для надежности и скрепление швов клеем, затем еще следовало вывернуть шар и стянуть его веревками. И еще пока даже речи не было о топливе, корзине и управлении (знания о последнем у Филиппа и вовсе отсутствовали).
Между тем, вечером к ним зашел Провотор со своими людьми. Братья кое-как закидали товаром своего «франкенштейна» и открыли ворота.
Провотор хмуро оглядел беспорядок, возбужденных братьев и остановил свой тяжелый взгляд на Филиппе.
— Минул день, — изрек он мрачно, — покамест не зрим мы твоих спасителей, поне теряем своих людей.
— Эти жертвы не напрасны, Провотор.
— Яко обмолвишь ты сие их близким?
— Мы не выбираем пути, они выбирают нас. Они борются не за меня и не за тебя. — Филипп щелкнул пальцами, указав Антону на кожаный мешок в углу. — Они ведут борьбу за себя и свое будущее. Ты знаешь это. Господь всем посылает испытания.
Антон передал мешок Филиппу, тот протянул его Провотору.
— Что это? — вожак заглянул в мешок.
Блеснула внушительная россыпь серебряных монет.
— Передай это тем, кто потерял сегодня близких и помни, что я не забуду о том, что вы сделали.
Провотор тяжело кивнул, окинул Филиппа невидящим взглядом, и Завадский хотел уже было облегченно выдохнуть, видя, что вожак направляется к выходу, но тот вдруг остановился и посмотрев Филиппу прямо в глаза, произнес:
— Лучше бы твое войско поспешило.
— Максимум день, — сказал Филипп братьям, когда Провотор ушел, — и это в лучшем случае. Большего у нас нет.
Тишка попытался было возразить, но Филипп взял его за плечи.
— Нам придется рисковать, брат.
За ночь ценой неимоверных усилий, они кое-как стянули лоскуты, Тишка забрался внутрь через двухметровое отверстие и с его помощью за два часа они вывернули шар наизнанку. Все уже были без сил, даже выносливый Антон. Филипп заставлял всех пить красный улун, но это уже почти не помогало. Завадский старался время от времени давать Тишке перерывы хотя бы по полчаса.
Не менее утомительной оказалось стягивание шара канатами. Здесь пришлось пойти на риск и ограничиться всего лишь двумя вертикальными витками и одним горизонтальным поясом. К четырем концам пришитых канатов надо было как-то прикрепить корзину, но ее еще даже не было, а день тем временем подошел к вечеру.
— На чем мы полетим? — спросил Тишка.
Филипп задрал голову.
— Ее всего равно разбирать.
Антон поглядел наверх и подхватив топор стал забираться по лестнице.
— Бес, помоги ему, когда шар надуется, надо, чтобы он не порезался о края.
Бес схватил в охапку два рулона шерсти и полез за Антоном.
Филипп с Тишкой тем временем приступили к самому сложному — созданию топлива и его вместилища.
— Почему шерсть и солома?! Тут ее мало! — недоумевал Тишка.
— Я не знаю, брат, так было написано в сраном журнале.
— Ты сказал горячий воздух, стало быть дрова лучше!
— Я в тебя верю. Эй, накидайте нам дров!
Из-за экономии веса, корзину Антон сколотил очень далекую от всех классических требований безопасности. Из ограждений только четыре расщепленные надвое доски, вместо пола — крестовины, на которые страшно наступать.
— Если что — будем хвататься за канаты.
Поздним вечером основная конструкция была готова. Братья собрали ее и присели отдохнуть. У них в запасе была еще ночь (Филипп полагал — едва ли больше). Он хотел использовать ее для укрепления самого шара, считая, что они не доработали с креплениями и, хотя бы немного дать отдохнуть братьям, но тут за воротами послышались голоса:
— Зде затаились чужеяды!
— Из-за них вся недолга!
— Приступом берут чертей, а мы воюй за них!
— Имай их братцы!
Антон схватил ружье, Бес — лук.
— Еже голосите, яко бабы! Не ведаете десны, а туда же! Провотор сказал покамест их не выдавать.
— Ты на чьей стороне, братец?!
— Плюнуть и растоптать! Не нравится — ступай к Провотору, а смуты не наводи!
Шаги и крики стали отдалятся. Братья опустили оружие.
Филипп посмотрел в их лица и решительно кивнул.
Каждый знал, что делать.
Антон с Бесом забрались на остатки крыши и разбросали по ней полотнища шара. Бунтовщики, завидя их с мостов, стали кричать:
— Конка! Гляди еже разбойники удумали! — раздалось сверху.
— Эй! Вы чаво деяните?
— Крышу латаем! — отозвался Антон.
— Зело студено! — подтвердил Бес.
— Да вы мастаки! Покров тряпьем мастырят! Вы отнюду такие? Из тундровых болот?!
На мостках захохотали.
Филипп тем временем привязывал канаты к деревянным стойкам амбара, для удержания шара, когда он наполнится горячим воздухом, досадуя при этом, что не поручил это дело Антону, который как опытный охотник всяко лучше него знает, как вязать надежные узлы. Тишка трамбовал топливо.
Когда Филипп привязывал последний четвертый канат, острог оглушил дикий ор, раздавшийся со стороны приказчицких хором. Завадский безошибочно уловил разрушительную энергию толпы и задрал голову. Антон и Бес наверху тоже замерли, как коты, поворотив лица в одну сторону.
— Идут! — сказал Бес и сиганул с крыши прямо на пол. Антон тоже спешно спускался.
— Тишка, жги на полную! Все в корзину!
Тишка надувая щеки что было сил дул на дрова с опилками, но огонь еле теплился. Бес стал ему помогать.
Амбар тем временем окружили, в ворота колотили, громыхал непривычно бодрый голос Провотора (сдался-таки сукин сын, подумал Филипп):
