— Они там что, друг другом в двери кидаются?.. — наконец негромко подал голос хранитель памяти, сохраняя, впрочем, серьезное выражение лица.
— Не важно, — Эрик, как-то сразу помрачневший и похолодевший, коснулся засова, явно намереваясь его отодвинуть, — Роман, Винсент, за мной. Ричард… — он быстро глянул на оборотня, затем перевел взгляд в сторону двери гостиной, за которой не так давно скрылась девушка, — Если с Татьяной что-то случится…
— Ты думаешь, я дам ее в обиду? — перебил его оборотень и, словно забывая про собственное болезненное состояние, выпрямился, разворачивая плечи, — Можешь не волноваться. Ты скорее найдешь мой труп, чем ее.
— Прекрасно, — лаконично отреагировал граф де Нормонд и, не заставляя более натравленных на замок чудовищ ждать, откинул засов.
— Вот так и держится военный совет! — жизнерадостно провозгласил Роман, — Выясняют, кто линяет, а кто будет отдуваться за всех четверых… Привет, ребятки. Позвольте осведомиться, давно ли вы получали по шее?
Глава 3
Татьяна, сидящая в гостиной и внимательно вслушивающаяся в доносящиеся из холла звуки, услышав, как открылась входная дверь, испуганно вздрогнула. Втроем — ибо она слышала о нежелании оборотня присоединяться к битве — выступать в лоб против целой армии было, на ее взгляд, совершеннейшим безумием. Впрочем, как и на взгляд любого другого здравомыслящего человека. Однако, вероятно, среди защитников замка здравомыслящих людей не наблюдалось, а единственный, кто еще мог бы, хоть и с некоторой натяжкой, подойти под это определение, останавливать их или помогать, как уже говорилось, отнюдь не планировал.
Промаявшись на протяжении нескольких, показавшихся ей невероятно долгими, секунд, Татьяна, до которой даже сквозь вновь застекленные окна очень ясно доносились злобные звуки, издаваемые на улице не менее злобными тварями, наконец, не выдержала. Вскочив со стула, на котором, во имя отдыха, восседала до сей поры, девушка бросилась к двери, ведущей в холл. В бой она вступать, разумеется, не планировала, однако же, предполагала хотя бы увещевать Ричарда, сейчас, должно быть, с видом самоотверженного бодигарда охраняющего дверь гостиной.
Распахнув последнюю, она убедилась, что совершенно не ошиблась.
Оборотень, выглядящий, как уже упоминалось ранее, довольно потрепанным, несколько обессиленным и очень бледным, тем не менее, стоял с самым, что ни на есть серьезным видом за балюстрадами возле гостиной, скрестив руки на груди и демонстрируя всем видом твердое намерение никого не впускать и, уж тем более, не выпускать. Не взирая на то, что к выглянувшей на волю девушке он находился спиной, решимость эта была весьма очевидна и едва ли не ощущалась физически.
— Между прочим, мог бы и помочь! — нацеленность на вежливое увещевание при виде столь яркой и упрямой непоколебимости как-то сразу разлетелась вдребезги. Ричард, услышав обращение к нему, недовольно дернул плечом и, бросив быстрый взгляд через него на собеседницу, вновь отвернулся.
— Исчезни из поля моего зрения.
— С ума сойти, как вежливо, — недовольно отреагировала Татьяна и, подражая оппоненту, скрестила руки на груди, — С такими манерами тебе прямой путь в английские лорды! Или что же, «страстные французы» не считают необходимым проявлять такт к леди?
— Либо ты леди, либо мадемуазель, — огрызнулся оборотень, не меняя позы, — Определись уже. И уйди с глаз моих, кому сказал!
— У тебя на затылке глаза? — ядовито осведомилась в ответ девушка, сверля взором если не затылок, то, уж во всяком случае, шею собеседника, — Волосы их не застят?
— Татьяна, — Ричард резко обернулся и девушка, неожиданно обнаружив своего оппонента абсолютно серьезным и от чего-то весьма усталым, как-то сразу потеряла все настроение язвить и препираться, — То, что ты здесь, даже если просто высовываешься из комнаты, — крайне опасно. Тебе, как всегда, наплевать на себя? Хорошо, я этому не удивляюсь, но подумай о своих друзьях. Эти твари реагируют на запах живой крови. Если они почуют тебя, станут еще злее, будут еще сильнее рваться в замок, и тогда никто не сможет предсказать исход сражения.
Татьяна сглотнула, не найдясь сразу, что ответить и на всякий случай отступила назад, в гостиную. Впрочем, дверь в нее она пока что не закрыла, предпочитая продолжить занимательный разговор.
— Но разве не тебя Альберт оставил у них за главного?
Оборотень криво усмехнулся.
— Странно, что ты не заметила, как любит твой батюшка шутить. Слабый, не до конца пришедший в себя после побоев человек — один против целой армии, почти лишенный реальной возможности оказать сопротивление ей! — да уж, идеальный командир. Таким командиром только закусить, прежде, чем перейти к основному блюду…
Татьяна опять не нашлась, что ответить. Слова Ричарда звучали вполне логично, особенно в свете того, что происходило у нее на глазах, но верить в то, что отец может оказаться до такой степени жестоким, хладнокровным убийцей, ей все еще не хотелось. Хотя, если вспомнить то, как он швырнул в Эрика кол…
С улицы донесся чей-то хрип, и девушка содрогнулась, возвращаясь мыслями к происходящему прямо сейчас.
— Рик… — взгляд ее, обращенный к собеседнику, был исполнен мольбы, голос звучал жалобно, — Они ведь справятся, да?.. — и, не дожидаясь ответа, пробормотала, — Что за безумие выступать втроем против этих всех…
Ричард едва заметно пожал плечами, вновь поворачиваясь в сторону выхода из замка, словно стараясь рассмотреть происходящее за приоткрытыми дверями.
— Не могу ничего сказать насчет этого твоего «брата»… Но граф с виконтом и этим тварям дадут нехилую фору, — он хмыкнул, неожиданно улыбаясь с ясно заметным оттенком довольства, — Честно сказать, мне кажется, Эрик бы и один раскидал их. Но пусть уж ребятишки позабавятся все вместе…
С улицы неожиданно донесся львиный рык, и оборотня передернуло. Всю его разговорчивость, все относительно приветливое настроение этим рыком сдуло с него, словно ветром. Он снова обернулся на девушку, к этому времени уже успевшую миновать дверной проем и стоящей теперь в гостиной, и, сделав резкий шаг к двери, не говоря ни слова, захлопнул ее. Чувствовалось, что продолжать беседу мужчина по каким-то причинам не считает целесообразным.
Татьяна, вновь оставшаяся в гордом одиночестве, сумрачно вздохнула и, предпочитая в свете собственного состояния, ужасаться сидя, опять опустилась на стул, с которого недавно поднялась. Крики, визги и предсмертный хрип тварей, доносящийся с улицы, неотвратимо сливались в сплошной, трудноразличимый шум, и девушка, с радостью не слышащая среди этой какофонии знакомых голосов, позволила своим мыслям беспрепятственно заскользить в направлении, абсолютно не веселом, но зато отчасти отвлекающем от страха за близких.
То, что Альберт был в курсе ее пребывания в замке, для нее не осталось секретом, тем более, что отец особенно и не скрывал этого. Как и не оставило сомнений то, что одной из целей его визита сюда было именно представление самого себя в качестве отца девушки своего племянника, и, как следствие, разрушение каких бы то ни было отношений между ними. В том, что родитель знает ее достаточно для того, чтобы предсказать ее поведение в такой ситуации, Татьяна не сомневалась. При всей ее любви к Эрику, при всей злости на собственного отца, она не могла не отступить перед неопровержимыми фактами, как бы сильно те ее не расстраивали. Да, Эрик, конечно, попытается убедить ее в глупости такого поведения, Роман с Винсентом, вероятнее всего, придут ему на помощь, но… Это ведь не каприз, не девичья глупость. Ни при каких условиях она не может быть женой двоюродного брата! Пусть даже о женитьбе речи пока и не заходило.
Шум, доносящийся с улицы, неожиданно оборвался. Последовавшая за ним тишина отчего-то показалась жуткой, зловещей, и Татьяна, мгновенно заволновавшись еще сильнее, чем прежде, вскочила со стула. Первым ее порывом было броситься к окнам, попытаться выглянуть в них, рассмотреть хоть что-нибудь, но внезапно представив, как это самое «что-нибудь» может выглядеть, девушка от идеи отказалась.
