Тем более, что по каменным плитам пола уже громко звучали чьи-то уверенные шаги.
Девушка взволнованно подалась им навстречу. В том, что подходящий к гостиной человек не был врагом, она была почему-то уверена, быть может, предполагая, что враг бы передвигался как-то иначе, однако же беспокоиться за состояние здоровья подходящего ей это отнюдь не мешало.
Двери распахнулись, являя взору Татьяны молодого графа, буквально с ног до головы заляпанного, перепачканного в крови. Заметив несколько рассекающих его рубаху порезов, девушка испуганно прижала руки к груди и бросилась, было, вперед, беспокоясь за здоровье молодого человека, однако, тот жестом и улыбкой остановил ее.
— Не стоит волноваться, — мягко проговорил он, сам подходя к собеседнице ближе, — Кровь не моя, а все раны достались рубашке.
— Слава Богу… — Татьяна, облегченно выдохнув, едва удержалась, чтобы не перекреститься, но тотчас же заволновалась вновь, — А что с остальными? Как Роман? Винсент? И где Ричард? Я не заметила его у дверей, когда ты входил…
— Ричарда, вероятно, опять призвал Альберт, — Эрик, начиная отвечать с конца, чуть повел плечами, — Во всяком случае, здесь его нет, а чтобы он покидал замок, я не видел. Роман в абсолютном порядке, доволен «разминкой», а вот Винсент… — блондин замолчал, закусив губу и девушка ощутила, как у нее холодеют пальцы.
— Что?.. — еле слышно переспросила она и, не дожидаясь ответа, добавила уже громче, — Что с Винсом?!
— Я в нереальном порядке! — ответил ей из холла хриплый, звучащий несколько слабовато, но все же жизнеспособно голос хранителя памяти, — И даже могу сам… Почти… Ты меня что, решил по периллам размазать?! Тоже еще, добрый самаритянин…
— Самаритянин бы тебя в лесочке под кустиком закопал, пока не очухаешься, — не остался в долгу, вероятно, помогающий другу Роман, — И это называется балюстрады, ты, неученый ты кот! Можешь почти сам, так и не почти на мне! В смысле, не виси.
— Можешь гордиться ролью костыля, — противно захихикал Винсент, чем окончательно убедил слушающую эту перепалку из гостиной девушку в своем здоровье, — Это почти повышение… Ай! Косяк-то здесь при чем?
— Косяк мне тоже жалко, — виконт, заходя в гостиную и заводя и в самом деле практически висящего на нем Винсента, грустно вздохнул, — Но его я пожалею потом.
— О, я счастлив быть первым в очереди на жаление, — проворчал хранитель памяти и, остановившись в дверях, замолчал, будто предоставляя возможность всем присутствующим и, в особенности, Татьяне, полюбоваться его состоянием. Последняя в ужасе прижала руки ко рту.
Вопреки попыткам говорить бодро и весело, да и самому заявлению о «нереальном порядке» своего здоровья, выглядел мужчина ужасно. Закинув руку на плечо придерживающему его за талию виконту, практически, как уже говорилось, повисая на нем, Винсент едва стоял на очень явственно подламывающихся, подкашивающихся ногах. Футболка его, до начала сражения плотно облегавшая могучий торс, сейчас болталась на теле рваной тряпкой, и то, что от нее осталось, при всем старании не могло скрыть жутких длинных ран, порезов, рассекающих плотную, бледную после лет сидения в подвале, кожу. Клочья футболки уже слиплись от крови, джинсы, перепачканные ею, стекающей вниз, казались скорее идеальным костюмом жертвы из фильма про маньяков, нежели обычной человеческой одеждой. Впрочем, и сам хранитель памяти вполне вызывал ассоциации с такой жертвой. Сознавая производимое впечатление, он попытался выпрямиться, очевидно, для того, чтобы наглядно продемонстрировать великолепное состояние своего здоровья. Раны закровоточили еще больше, и мужчина, едва слышно охнув, поспешил вновь чуть согнуться.
Роман, от которого сия жалкая попытка бравады отнюдь не укрылась, обреченно вздохнул и, бросив на друга полный недовольства осуждающий взгляд, аккуратно подвел его к ближайшему стулу, помогая сесть на него.
— Фух, — знаменовал он сие событие облегченным вздохом, — Ну и тушка… Надеюсь, вашему кошачьему величеству довольно стула? А то, быть может, корзинку сплести, клубочек притащить…
— Хватит ерничать! — Татьяна, с замиранием сердца следившая за перемещением хранителя памяти по комнате, не выдержала и, бросившись к раненому, встревожено присела на корточки рядом с его стулом, — Ему срочно нужен врач… Срочно!
— Эх, незадача, — Роман демонстративно огорченно взъерошил собственную шевелюру, — И как это мы до сих пор не озаботились наличием в замке ветеринара?
— Роман! — девушка в негодовании так резко повернулась к юному шутнику, забывая о собственном состоянии, что едва не приземлилась с корточек совсем на пол, — Не время шутить! Ты сможешь где-нибудь… как-нибудь… Знаю, звучит глупо и, наверное, это сложно, но, быть может, получится…
— Найти доктора, схватить за шкирку и приволочь сюда? — молодой интантер насмешливо фыркнул, — Будет сделано, мадемуазель! Только позволю себе заметить, что мямлить в этой ситуации не менее глупо, чем шутить.
Ответить Татьяна не успела. Роман, передвигающийся, что не удивительно, с невозможной для человека скоростью, уже скрылся за дверями гостиной и, вероятнее всего, благополучно покинул замок.
Эрик, по сию пору, за неимением возможности вставить хоть слово в напряженную беседу, хранивший молчание, чуть вздохнул и, подойдя ближе, аккуратно поднял все еще сидящую на корточках девушку на ноги.
— Ты не поможешь ему, если ко всему прочему, упадешь, — негромко проговорил он. Татьяна сделала для себя вывод, что от хозяина замка ее крайне шаткие попытки усидеть в неустойчивом положении не укрылись, и не стала возражать. Хранитель памяти молча следил за происходящим.
— Хочешь чего-нибудь? — девушка, глядя на него с нескрываемой жалостью, опять прижала руки к груди. Мужчина саркастически усмехнулся.
— Можно ядику грамм двести. В остальном, по-моему, смысла уже нет.
— Как был остряком, так и остался, — блондин чуть покачал головой и, решительно усадив и стоящую-то на ногах не очень устойчиво, Татьяну на стул, облокотился на его спинку, — Брось паниковать, друг мой. Роман найдет врача, тот поможет тебе…
— Может, лучше было бы какого-нибудь портного? — с самым, что ни на есть, серьезным видом, перебил его собеседник, — Меня, по-моему, после когтей той твари, только швейной машинкой штопать.
— Слушай, я очень рада, что ты даже в таком состоянии не потерял чувства юмора, — не выдержала Татьяна, — Но сделай одолжение, не используй его так уж рьяно. А то, знаешь ли, как-то не смешно… Как тебя вообще так угораздило? На Романе же с Эриком ни царапины…
Винсент моментально помрачнел.
— Самым, что ни на есть, кретинским образом. Твари-то, хоть и выглядели жутковато, убивались легко, довольно скоро весь холм был укрыт ровненьким ковром их трупов. Ну и, иду я, значит, по этому ковру, а вдруг один из трупов оказывается не трупом. Я не заметил, наступил на него, а он и бросился… Я даже среагировать не успел.
— Хорошо, мы с Романом успели, — подхватил Эрик, — Правда, прежде, чем избавились от той твари, она успела оставить несколько следов на память Винсу…
— До свадьбы заживет, — довольно сумрачно, но вполне убежденно буркнул в ответ хранитель памяти, вероятно не желая продолжать неприятную ему тему.
Татьяна тихо вздохнула. Романа с доктором пока что в пределах видимости не наблюдалось, а позволять Винсенту задумываться о собственных страданиях ей решительно не хотелось. Посему, зная по собственному опыту, что наилучший способ вылечиться — просто забыть о болезни, она предпочла найти другую тему, дабы отвлечь раненого.
— Кто они вообще такие? Ну, в смысле были. Твари эти, монстры, или как их…
— Упыри, — Винсент глубоко вздохнул, слегка поморщился и задумчиво взглянул на потолок, — Луиза, собственно, тоже к ним относилась.
— Упыри? — граф де Нормонд, похоже, удивленный сим известием не меньше, чем поднявшая эту тему девушка, удивленно воззрился на друга, — Погоди, а разве это были не вампиры?
Хранитель памяти коротко хрипловато рассмеялся.
