— И-и-и-иго-о-о-орь! — звал детский голосок.
Игорь изогнул бровь и посмотрел направо – взгляд уперся в плакат на стене с изображением Дольфа Лундгрена в боксерских перчатках на фоне советского флага. Слева от плаката располагался темный проем без двери. Голос раздавался оттуда.
— Иго-о-о-о-орь!
Игорь выпрямился, и словно позабыв об опасности, двинулся к проему. Красноватый свет, идущий откуда-то снизу, выхватил небольшую замусоренную площадку и ступеньки, ведущие вниз под прямым углом. Узкий лестничный марш спускался метров на десять, оканчиваясь небольшой площадкой, упирался в стену. Судя по красноватому, очень тусклому свету, исходившему с правой стороны нижней лестничной клетки, там располагался какой-то коридор или новый марш. Темно здесь было как в фотолаборатории. Игорь замер в замешательстве – что он тут делает?
— Игорь! — снова позвал голос.
Он раздавался снизу, из-за поворота и именно там находился источник этого красноватого света.
Детский голосок, которого он никогда не слышал. Но почему, он откликнулся на него?
Игорь спустился на две ступеньки, опустив руку с пистолетом.
Может быть, так звучит голос того, кого он никогда не слышал, но знал?
Игорь прошел уже половину пути – девять ступенек. Отчего-то спускаться становилось труднее. Преодолев еще три ступеньки, он понял, что дело еще в одном звуке. Он был громким, но Игорь с трудом его различал. Каким-то неведомым чувством он понял, что его ухо, обычное человеческое ухо с трудом распознает подобные звуки, оно просто не приспособлено к ним. Вопрос почему – остался без ответа, хотя была еще одна догадка. Когда осталась всего пара ступенек, Игорь остановился, глядя на кусок красноватой стены. На ней замерла тень: два скрученных конуса.
— Игорь! — позвал голос и на этот раз Игорь понял, что этот голос и ультразвуковой стрекот были одним и тем же звуком. Стрекот раздавался совсем рядом. Игоря прошиб ледяной пот, в следующее мгновение два скрученных конуса на стене дернулись, но от разрыва сердца его уберег оглушительный удар в ухо. Искры буквально посыпались из глаз, засверкали в красноватых углах, но оценить красоту преображения он не успел, поскольку потерял сознание.
Через плотную черноту сначала пробились голоса.
— У тебя че, Скользкий, батон совсем рассохся?! — хохотал кто-то в конце длинной-предлинной трубы. — Это ж в натуре дитё!
— Да глохни ты, фанера бестолковая!
Хохот размножился.
— Не, я думал, в натуре может карлик какой.
— Какой, нах, карлик?
— Ну, бл…, Джеки Чан, х.й, его знает.
— Сам ты Джеки Чан! Вон Чингизу предъявляй!
— Бл…, ну вы даете, пацаны. Если бы я вас с Чингизом не знал, подумал что за лошье.
— Веник привяжи, я сказал!
Снова смех.
— Ладно-ладно, просто шустрый пацан оказался.
— Где нашли-то мусорёнка?
— Стоял на Дольфа пялился как зомби, видать сам не понял, что сотворил.
— Ладно, братва, не гони волну, оклемался малой.
Кто-то дал Игорю жесткую пощечину и остатки дурмана мгновенно разлетелись. Он открыл глаза и увидел перед собой широкоскулое лицо того, которого уже сегодня разоружил. За ним стояли пять или шесть крепких мужиков, среди которых выделялся один высокий в кожаной куртке. Черные волосы его были аккуратно зачесаны назад, как у какого-нибудь чикагского гангстера из черно-белого кино. Выделялся он и взглядом больших глаз, которые глядели удивленно, но при этом уверенно и сомнений не было что он здесь главный.
У Игоря болело правое ухо и в голове звенело. Он закрыл глаза и снова получил удар по щеке.
— Скользкий, не зажмурь его, он еще нам спеть должен.
Высокий подошел ближе. Лицо его было совершенно белым и вытянутым как у лошади.
— Ну че, малой, кто этот мусор тебе? Брательник?
— Никто.
«Лошадь» кивнул, словно только и ждал этого ответа. Справа за спиной раздался глухой удар и стон. Так Игорь понял, что Вилли пока соблюдает свой жизненный сценарий.
На самом лице Игоря не отразилось никаких эмоций – даже страха. Видимо это слегка удивляло вожака. Он присел перед Игорем на корточки. Заскрипела дорогая кожа. К ее запаху примешивался аромат какой-то ядреной туалетной воды с запахом лимона.
— Зачем вы ездили за девушкой? — спросил он тихим голосом и даже как будто ласково.
— Я ищу брата.
— Мусор тебя на эту байку натаскал?
— Он просто помогает мне. Где мой брат?
Сидевший рядом бандит ударил Игоря в больное ухо.
— Отвечай на вопрос, выбл.док мусорской!
— Мой брат глухонемой, — проигнорировал его Игорь.
Он заметил, что взгляд «лошадиного» вожака метнулся в сторону, словно искал кого-то.
Бандит схватил Игоря за шею и начал душить.
— Отпусти ребенка, — просипел Вилли где-то из-за спины, — такое тебе с рук не сойдет, ты же знаешь.
Обращался он видимо, к вожаку.
— Пугаешь, мусор? — ухмыльнулся вожак, поднимаясь во весь свой немалый рост.
— Ты же не идиот. Убийство милиционера и ребенка. Ты сам знаешь, что поднимется. Вас под корень за… — Вилли не договорил и захрипел от очередного удара.
— А мне какое дело, что поднимется? Я только вижу, что ты один с пиз.юком и нет у тебя ни телефона, ни маячка на тачке. Даже рации нет – что ты за мент такой? — вожак сунул руки в карманы, приближаясь к Вилли, так что Игорь его уже не видел, а слышал только его низкий спокойный голос. — И даже если ты и маякнул кому, в чем я сомневаюсь, наша принцесса так вас помотала, что вас теперь сам черт не найдет. А катакомбы здесь знаешь какие? Даже тачка твоя испарится навсегда.
— Твоя «Вольво»… засвечена… — хрипел Вилли.
— На кого засвечена? Ветерана войны? Он в доме престарелых овсянку беззубым ртом жует, не помнит даже свое имя… Знаешь, где ты просчитался, мусор? Ты сунул нос в дела, в которые совать нос не следует.
— Я не сую нос в твои дела. Мы просто искали пацана.
— Ты еще не понял, мент? Ты никого больше не ищешь. Ты отсюда не выйдешь.
Вожак вернулся обратно, посмотрел на Игоря.
— Вот только что с пиз.юком делать? Здесь ваша хитрость мусорская удалась. Дитё жмурить не по понятиям, — вожак достал из кармана сияющий шестизарядный кольт с укороченным стволом. — Пускай решит смотрящий небесный. Он ошибок не делает.
Вожак высыпал на ладонь большие сорокапятимиллиметровые патроны и начал вставлять их обратно в барабан по одному. Игорь заметил, что он вставил только три патрона, остальные убрал в карман.
— Это и есть убийство! — закричал Вилли.
— Нет, мусор, это ваши козлячьи понятия. Воля всевышнего самая справедливая. Пятьдесят на пятьдесят. Да или нет. И ты сам его к этому выбору притащил. Не я сюда вас привел. Держи, пацан.
Вожак протянул пистолет Игорю. Сразу же ему в лицо нацелились автоматы двух бандитов.
— Крути барабан, но не дури – иначе просрешь свой шанс.
Интересно, подумал Игорь, забирая тяжелый кольт, может, в этой реальности для него уготован именно такой конец? И что будет, если это произойдет? Что будет с его будущим и прошлым? И что будет с Вилли? Кого он встретит в будущем? А может это просто неудачная попытка? Тогда стоит ее быстрее закончить, чтобы… Чтобы дать кому-то новый шанс. Шанс сделать то, что он не сумел.
Игорь крутанул барабан и приставил пистолет к виску.
Он заметил, что бандиты смотрели хмуро – их происходящее явно напрягало, кроме одного. Глаза вожака горели возбуждением, он даже приоткрыл рот. Так ты любишь играть, сукин сын?
— Прижимай крепко, у него сильная отдача, — сказал вожак.
Игорь чувствовал, как холодный ствол пережимает вену на виске и кровь, в голове сливаясь со звоном в ухе, стучала, отзываясь болью как удары молота. Сейчас все закончится. Игорь много раз сидел в кресле, приложив свой «ПМ» к виску безо всяких «пятьдесят на пятьдесят». Под ногами, как правило, валялась пустая бутылка из-под виски, но только два раза он близко подходил к той грани и знал, что чем дольше ждешь, тем выше поднимается волна в груди, которая заставляет отводить руку. Главное, не тянуть с этим – будет только хуже. Потому что в отличие от мрачных алкогольных вечеров здесь есть те, кто сумеет закончить то, на что у тебя не хватает духу.
