– Теперь направо, налево, сворачивай в переулок. Да что же ты шатаешься, негодный мальчишка? Иди быстрее, я тороплюсь.
Наконец, они пришли. Рамир затащил мешок на крыльцо крепкого добротного дома, и остановился в ожидании следующих указаний.
– Ты можешь идти, - сказала старуха, - Не думаешь ли ты, что я пущу тебя в дом? Мой сын сам занесет уголь, когда вернется.
Рамир поплелся обратно к угольной яме. Ныла спина, мучительно тянуло внизу живота. От боли он даже на время забыл о голоде. Лаус встретил его неласково:
– Неужели дотащил? А я думал, ты сдохнешь от тяжести. Этот мешок был вдвое больше тебя!
Недовольно ворча, он зачерпнул из ямы лопату самого мелкого угля и высыпал его в мешок, подставленный Рамиром.
– А теперь иди отсюда! Меня воротит от твоей рожи! Сглазишь еще!
Мальчик потащил мешок домой. Мать, успевшая выпить пива, принесенного новым гостем, заметно подобрела и даже не замахнулась на него, только сказала:
– Что так долго, недоносок? Весь дом выстудился, пока тебя ждали.
Рамир затопил дряхлую печь, и сел около ее дверцы, зябко протягивая руки к огню и размышляя, где бы взять еды. В доме ничего не было. Мать, зарабатывавшая своим телом, большую часть денег пропивала, а когда в доме случалась еда, кормила двух старших детей, в которых видела свою опору в старости. Рамиру же доставались лишь объедки и попреки:
– И в кого ты такой урод? Знала бы, от кого тебя родила - нашла бы его и плюнула в рожу! Старшие - дети как дети, а ты? Борг через пару лет сможет работать помощником кузнеца, или грузить на пристани товары для купцов. Эола вообще красавица, через год в доме тетушки Фильды ей цены не будет! Все самые богатые кавалеры будут платить за ночь с ней большие деньги! А ты на что нужен?
Рамир никогда не возражал матери. Во-первых, у нее была тяжелая рука, во-вторых, сказать ему было нечего. Действительно, он уродился на свет маленьким и кривобоким. Его шея тоже от рождения была искривлена и наклонена к плечу, отчего казалось, что он все время к чему-то прислушивается. Лицо мальчика было изуродовано огромным красным родимым пятном, закрывавшим всю правую щеку, нос и половину подбородка. Оно выглядело как ожог, и стягивало кожу лица в отталкивающую гримасу. К тому же Рамир был носат, лопоух, а его густые черные волосы, никогда не знавшие ножниц и мыла, свисали по обеим сторонам плеч слипшимися сосульками.
– Чего сидишь, недоумок? Пошел вон, ты пугаешь моего гостя! - завопила мать.
Двенадцатилетняя Эола захихикала, прикрывая рукой смазливое личико. Она прекрасно знала, какая участь ее ждет, и была этим довольна. Всякий раз Эола с интересом наблюдала за игрищами матери, считая, что это поможет ей в будущем.
Рамир встал, все еще ощущая боль в спине, вышел из лачуги и направился в сторону Большого базара. Он шел по рядам, один вид которых вызывал у него голодные спазмы в животе. Во фруктовом ряду громоздились пирамиды яблок - зеленых, румяных, желтых; груш - округлых и маленьких, длинных и узких, как капли, и горы других, незнакомых Рамиру, плодов. В мясном ряду на крюках висели туши поросят и огромные куски говядины, далее продавались ощипанные куры, утки и гуси, затем - различные колбасы, копченые окорока, и прочая мясная снедь.
Дальше Рамир не пошел. Он воровато огляделся по сторонам, ожидая, когда кто-нибудь из торговцев отвлечется на покупателя и перестанет следить за прилавком. Вот к толстому колбаснику подошла молодая пара и выбрала ароматный копченый окорок. Затем женщина начала увлеченно торговаться с толстяком. Муж поддерживал ее, стараясь сбить цену. Рамир быстро подскочил к прилавку, стянул с его края кусок жирной колбасы и изо всех ног припустил к выходу.
– Опять ты, маленький ублюдок! Чтоб ты сдох, бесполезная скотина! - заорал колбасник.
Вслед Рамиру полетел булыжник, больно ударивший его между лопаток. Но мальчик не выпустил свою добычу: давясь, он жевал колбасу на бегу, чтобы никто не успел ее отобрать. Наконец, он забежал в узкий безлюдный проулок и сел, прислонившись спиной к холодной стене старого дома. К нему, униженно поджав хвост, подошла бездомная собачонка, надеясь выклянчить кусочек еды. Рамир пнул собаку, радуясь тому, что он тоже может сделать кому-то больно.
Он дожевал колбасу, немного передохнул и встал. Сейчас ему предстояло самое интересное, то, ради чего он жил, терпел холод, голод и бесконечные унижения.
На западной окраине города, в старом заброшенном квартале, стоял ободранный снаружи, но еще крепкий дом. Рамир подошел к двери и робко постучал. На стук выглянул седой высокий старик. Он сурово взглянул на мальчика и низким голосом произнес:
– Проходи.
В полумраке старого дома можно было разглядеть комнату, которая представляла собой лабораторию ученого, или алхимика. Длинные столы были уставлены разными склянками, колбами и ретортами, в которых шипели, переливались, или просто хранились необыкновенные жидкости. Черный кот, вальяжно развалившись, недовольно щурился на пришельца и нервно дергал хвостом. В углу стояла огромная печь, на которой в котлах что-то плавилось, подогревалось и томилось, издавая резкий неприятный запах.
Рамир был очарован этим домом. Вот уже год, как он приходил сюда и помогал хозяину: чистил реторты, мыл столы, расчесывал кота. За это старый маг обучал мальчика азам своего ремесла.
– Сегодня мне не нужна твоя помощь, - сказал он, - Ты можешь просто наблюдать.
Старик взял со стола склянку и подошел к печи:
– Два кусочка слюды, - он кинул прозрачные чешуйки в котел, - Унция золотого песка, - песок отправился туда же, - Кость черной курицы, - кость полетела в варево, - Теперь помешать три раза посолонь.
Рамир зачарованно наблюдал за действиями старика. Тот усмехнулся, глядя на мальчика, и спросил:
– Что же мы получим?
– Основу для зелья, с помощью которого можно вызвать Саламандру, учитель Зуливан!
– Ну что ж, я вижу, ты выучил урок, - скупо похвалил мальчика маг, - Сейчас мы будем ужинать.
– Мне не надо ужина, возьмите меня в ученики, учитель Зуливан! - взмолился Рамир, - Я хочу жить в вашем доме, помогать вам и учиться вашему искусству. Вы ведь знаете, что я не боюсь никакой работы! И я очень способный, вы сами говорили!
Старик положил тяжелую руку на плечо мальчика:
– Я знаю, дитя, но пойми и ты: по закону нашей страны я не могу забрать тебя без разрешения твоей матери. А она не хочет, чтобы ты становился учеником мага. Я готов даже купить тебя, но она почему-то отказывается продать.
– А, вот ты где, порождение паука и ослицы! - раздался ехидный голос Борга, - Мать приказала найти тебя и привести домой. Ты знаешь, что тебе запрещено приходить к старому безумцу. Теперь тебя ждет порка!
Крепкой рукой, с силой, неожиданной в десятилетнем мальчике, Борг схватил Рамира за шиворот и потащил наружу.
– Убейте его, учитель Зуливан! Превратите в камень! - отчаянно закричал мальчик, изо всех сил сопротивляясь брату.
Тот только усмехнулся, и выкинул его на улицу, а затем повел к дому, подгоняя время от времени крепкими пинками.
Старый Зуливан тяжело вздохнул, сожалея о горькой судьбе несчастного ребенка, и продолжил помешивать варево на печи.
Глава 24.
Макс проснулся ранним утром. Некоторое время он лежал, глядя в потолок и вспоминая свой странный сон. Незнакомые имена, никогда не виденные им люди, ужасная жизнь семилетнего ребенка - сон запомнился во всех подробностях. От него осталось в душе ощущение чего-то липкого и омерзительного, давяще-тяжелого, как будто Макс окунулся с головой в грязную стоячую воду, а потом вынырнул на поверхность, спеша вдохнуть глоток свежего воздуха.
Гольдштейн мирно храпел на своем диване, ему вторило тихое похрюкивание Роки. Встав с кровати, Макс подошел к широкому окну, распахнул его настежь и посмотрел вниз. Около дома никого не было, ничто вокруг не напоминало о вчерашнем визите утопленников. На клумбах под окнами цветы радостно тянулись навстречу первым лучам солнца. Легкий ветерок влетел в окно и растрепал волосы, унося с собой неприятный след, оставленный тяжелым сном. Стараясь не шуметь, Макс захватил одежду, меч, вышел в коридор и отправился на поиски ванной. Найдя ее, он долго стоял под душем, наслаждаясь ощущением чистоты и легкости. Наконец, вытерся и натянул на себя одежду.
