Максу очень не хотелось оставлять Аню, но и отпускать Викторию одну тоже было опасно. Успокаивая себя тем, что о девушке в случае чего позаботятся Милана с Гольдштейном, он вслед за Викторией вышел из трактира и пешком зашагал по главной улице города вслед за прогуливающимися парочками. Улица привела на большую площадь, вымощенную цветным булыжником и окруженную пышным ухоженным парком. Здесь не спеша прохаживались знатные горожанки, демонстрируя свои наряды, на мраморных скамьях сидели разодетые в пух и прах старушки, держа на руках уродливых дрожащих собачек. С ними раскланивались мужчины, принадлежавшие, видимо, к сливкам местного общества. Прогулявшись по широкой аллее, Макс с Викторией увидели высокий дом из розового камня, окруженный массивной каменной оградой. У ворот стояли стражники.
– Наверное, это дом городского головы, - предположила Виктория, - Здесь нам делать нечего, пойдем туда, где публика попроще.
Они покинули парк, прошли обратно через площадь, и свернули с парадной изукрашенной главной улицы в первый попавшийся проулок. Проплутав около получаса по извилистым улочкам, то и дело упираясь в тупики, и поворачивая наугад в разные стороны, вышли, судя по всему, в ремесленный квартал. Здесь народ уже был не такой нарядный и праздный, а дома - не такие высокие и богато украшенные. Но и нищеты в квартале ремесленников тоже не наблюдалось. Все были заняты своим делом, зарабатывая себе на хлеб. Вдоль улицы тянулись многочисленные мастерские. Макс заметил, что обитатели квартала смотрят на них как-то настороженно и напряженно, но решил, что это реакция на их необычный вид. Он подошел к горшечнику, который прямо на улице перед своей мастерской крутил гончарный круг, и забыл, о чем хотел спросить его, засмотревшись, как из-под ловких рук мастера, вращаясь, появляется длинный узкогорлый кувшин.
– Чего хотел-то, уважаемый? Может, купить чего? - спросил гончар, не поднимая головы и не прекращая своего занятия.
Максу показалось, что голос мастера прозвучал не очень доброжелательно. В нем чувствовалась подозрительность и готовность при необходимости дать чужаку отпор. Поэтому он постарался ответить как можно дружелюбнее:
– Здравствуйте, мы только сегодня приехали в ваш город, и немного заблудились. Нам нужно купить хорошего коня. Вы не подскажете, где это можно сделать?
Жужжание круга прекратилось. Гончар критически осмотрел свою работу, и наконец взглянул на Макса. Взгляд его смягчился, и он спросил:
– Ты славич, я смотрю?
– Да, - твердо ответил Макс, рассудив, что славич и славянин, можно считать, одно и то же.
– А девка твоя откуда? Больно уж черна, - продолжал допрашивать горшечник.
– Из Восточного Эмирата, - ответила Виктория, - Я - дочь именитого купца. А вот ты по какому праву задаешь нам глупые вопросы, вместо того, чтобы ответить на наш?
– Извините, ваше степенство, - окончательно успокоился гончар, - Времена, знаете ли, такие. Ходят тут разные… А коней у нас только чавахи продают, - при этих словах его лицо снова посуровело.
– Как к ним добраться? - спросил Макс.
– Это в южной части города. Только лучше бы вам туда не ходить. Опасно.
– Почему?
– Неспокойно нынче в городе. Беда у нас. В трех семьях девушек украли. Одну сегодня мертвой нашли, в пруду. Люди говорят, видели, кто это сделал. Мол, ночью выскочил из дома нашего кузнеца молодой чавах, а на руках у него девушка связанная, вскинул ее на коня, сам вскочил - и был таков. Не догнали его тогда. А через два дня у скорняка дочь пропала. Красавица была - глаз не оторвать! Потом ткачева дочка пошла в лавку, за леденцами, и не вернулась. И везде, говорят, видели молодого чаваха.
– Так девушек искать надо! - воскликнула Виктория, - Может, они еще живы!
– Городская стража ищет, - пожал плечами горшечник, - А пока мы своих детей в домах запираем. Распустил городской голова иноверцев! А своему, славичу, скоро по улице пройти страшно будет!
Попрощавшись с мастером, Макс и Викторией пошли дальше. Везде одно и то же: мрачные, подозрительные лица, суровые взгляды, злоба и отчаяние в глазах.
– Аня была права, - сказал Макс, - Народ недоволен.
– Завтра купим коней и сразу уедем, - ответила Виктория, - Сегодня к чавахам и вправду идти уже поздно.
Побродив по узким улочкам еще около часа, они наконец отыскали дорогу к постоялому двору. Макс проводил Викторию до комнаты девушек, и, узнав, что с Аней ничего не случилось, и она собирается лечь спать, успокоенный прошел в свою комнату. Гольдштейн уже улегся на одну из широких мягких кроватей, Роки свернулся на подушке Макса. Увидев его, пес обиженно отвернулся.
– Все, все, завтра купим еще одного коня, и ты опять будешь ездить со мной, - успокаивающе сказал ему Макс, и погладил лобастую голову.
Повеселевший Роки уступил хозяину подушку, а сам как обычно улегся в ногах. Макс заботливо прикрыл пса уголком своего одеяла и уснул, надеясь, что сегодня ему приснится кто-нибудь посимпатичнее, чем в прошлый раз.
Глава 25.
Макса разбудили громкие крики, доносившиеся с улицы. Позевывая, он подошел к окну и увидел толпу людей, которая, улюлюкая, гналась за молодой черноволосой смуглой женщиной, бежавшей по мостовой в сторону площади. Ее густые косы растрепались, подол широкой юбки был изорван. Она задыхалась от быстрого бега. Было видно, что толпа преследует ее уже долго, и вот-вот, загнав окончательно, настигнет. Наконец, женщина остановилась, видимо, совершенно обессилев. Она повернулась лицом к толпе, выкрикнув что-то резкое на незнакомом Максу языке. Со всех сторон в нее полетели камни. Люди, смеясь, дергали ее за черные косы, толкали, щипали. Кто-то ударил ее по лицу, и на губах женщины выступила кровь. Гордо подняв голову, она стояла, вызывающе глядя на своих мучителей. Тут из-за соседних домов вылетели пятеро всадников, вооруженных кривыми саблями. Они тоже были черноволосы и смуглы. Гортанно крича, всадники вклинились в толпу, топча людей конями и рубя их направо и налево. Один из них пробился к женщине, и протянул ей руку. Та птицей взлетела на коня и обхватила своего спасителя обеими руками. Пришпорив лошадей, всадники развернулись и поскакали прочь, оставив на мостовой несколько мертвых тел.
Истошно завопили женщины. На их крик прибежали несколько стражников, и попытались успокоить бушевавшую толпу, к которой присоединялись все новые и новые люди. Разъяренные горожане сбили стражников с ног, и устремились в ту сторону, куда скрылись всадники.
– Лев Исаакович, вставайте! - Макс потряс Гольдштейна, - Что-то случилось!
Не дожидаясь ответа, он выскочил в коридор и бегом спустился по лестнице в трактир. Следом за ним вылетел Роки.
– Что происходит? - спросил Макс у хозяина, который торопливо закрывал окна изнутри тяжелыми ставнями.
– Ночью украли еще одну девушку! Горожане громят дома чавахов! - у трактирщика тряслись руки, - Спаси нас, Боже!
– Что же власти города ничего не предпринимают? - вырвалось у Макса.
– Городской голова назначил большую награду за поимку вора! Стража перевернула весь город! Но народ не успокаивается, мужчины города вооружились и расправляются с чавахами сами.
– Пожар! Пожар! - донеслось с улицы.
Макс, несмотря на протесты трактирщика, распахнул дверь и выбежал на улицу. Повсюду сновали возбужденные люди, многие мужчины были вооружены. Откуда-то издали ветер доносил запах дыма.
– Наши чавахов жгут! - радостно оскалившись, прокричал человек в одежде ремесленника.
– Жди беды! - перекрестился другой, - Чавахи теперь кровную месть объявят.
На порог трактира вышла Виктория.
– Надо убираться отсюда, - сказала она, - Помочь мы ничем не можем, а коня нам, конечно, никто уже не продаст.
Макс расплатился с хозяином, быстро уложил свой мешок, подозвал Роки и отправился на конюшню. Он оседлал коней и вывел их на улицу. Все его спутники были в сборе. Макс, как и вчера, отдал мешок с Роки Гольдштейну, а сам помог Ане забраться на Малыша. Отряд двинулся к городским воротам.
