В тишине космоса нам не рады (СИ) - "Нкаритош"

Нет, это только начало. Вы взяли власть, молодцы. Еще неделя, ну может месяц отпраздновать. А дальше наступает работа. Вам нужны новые социальные институты, вам нужны те, кто будет заставлять эту систему работать. Не только рабочие, но и чиновники, бюрократия, вооруженные силы и флот. Те, кто будут находить и расправляться с врагами и преступниками и те, кто будет следить за наблюдателями. Те, кто будут работать на полях и в шахтах и те, кто будет продавать и покупать. Если уж вы решили ломать старую систему, это актуальные вопросы.

Часть этого можно будет получить как благодаря советникам Цитадели, так и своими силами, методом проб и ошибок. При этом всегда будут недовольные, оказавшиеся на обочине дележки власти и так и не получившие обещанных благ. Будут те, кто продался КхарШану или просто коррупционер. Будет сам КхарШан, стремящийся вернуть своё и вернуть всё как было. Преступники, некомпетентные, недовольные будут раздирать эту систему годами.

Можно было бы сказать, что эта победа — счастливый конец истории батарианцев, но это только начало. Начало кризисов, конфликтов, гражданских разборок. Литься кровь, убийства, войны будут сотрясать эти территории еще годы, десятилетия.

Финал истории еще далеко и я не знаю, будет ли он счастливым, или их общество расколется и будет поглощено, или умрет в кризисах, чтобы переродиться в нечто иное. Разумеется, и Цитадель, и ККОН, как прямые участники событий, будут иметь агентов влияния и тянуть одеяло на себя. Но это уже совсем другая история. Однажды она наступит, но не в ближайшие месяцы или даже годы. Пока же будет кровь, пот и пыль. Мы будем следить за их успехами. Потому что за соседями нужно присматривать. И при необходимости ломать дредноуты, пока они еще походные чайники.

Смена приоритета внимания.

Эден Прайм. Планета вне владений людей и точек интереса. Официально. У людей нет здесь колонии, только небольшой исследовательский лагерь, копающий протеанские руины. Официально. Неофициально все несколько интереснее.

И сейчас одержимая в недрах древнего протеанского комплекса вышагивает по огромным темным залам. Точнее не вышагивает, тут километры и километры блоков, ранее наполненных стазисными капсулами, а сейчас просто пустых и темных. В шлюзовых дверях между блоками прорезаны дыры, через которые мы и движемся во тьме переходов. Мы едем на грузовом «вепре», по сути грузовик с основой армейского джипа. Водитель знает дорогу и неплохо тут ориентируется, не особенно разговорчив, что меня устраивает.

Можно осмотреться, отмечая, что место не такое заброшенное, как хочет казаться. Камеры и датчики в оставшихся от капсул нишах, укрепленные нестабильные зоны. Хотя тьма кромешная, конечно, да и состав воздуха для человека не лучший, поэтому мы с водителем в масках.

— Сектор С, тестовые лаборатории. Подъезжаем, — произнес солдат с эмблемой обычного десантника на плече, рядовой. Ну разумеется, верю.

Я усмехнулась, с улучшенным зрением тьма этих коридоров мне совершенно не мешает. СВР поступили хитро: ближайшие к выходу тоннели выглядят так, словно они пусты, выпотрошены и брошены экспедицией. Следы резки, кромешная тьма, спертый воздух и пустота. Придется пройти весьма далеко правильным маршрутом, чтобы попасть в огромные светлые многоуровневые комплексы лабораторий, построенные внутри стазисного комплекса. Здесь есть и доки для фрегатов, и многочисленные исследовательские лаборатории. И хорошая защита от осады, собственный военный контингент и тюрьма для «добровольцев» из числа заключенных.

Есть у СВР такая милая практика, будучи заключенным за тяжкие и особо тяжкие преступления можно подписать договор о участии в экспериментах. Если выжил — свободен. Так написано в договоре. По факту ты слишком много можешь знать, так что дорога эта всегда в один конец, и он вам не понравится. Но добровольцев хватает, как и лабораторий для их утилизации.

Лаборатория аномальных материалов, лаборатории артефактов, тестовые зоны, лаборатории аномальных газов и излучений. Здесь, во тьме и тишине стазисных хранилищ Эден Прайм, на глубине сотен метров ведутся очень интересные исследования. Которые мне и нужны, а точнее командованию, желающему наблюдать за процессом через одержимую.

Мы остановились в тёмном свете внешних ламп, на прицеле турелей. По сути зал перегорожен прочной стеной с бойницами, турелями и орудиями. И это не говоря о ловушках в полу, для незваных гостей. Но у меня есть приглашение. Одержимая встала, и громко произнесла:

— Доброе утро. Пусть сейчас и вечер. Впустите, я волшебное слово знаю: тунц.

Турели втянулись, и открылась не главная дверь, а незаметная металлическая ниша сбоку от большого транспортного шлюза, уехав в стену. Выглянувший охранник помахал нам:

— Вечер добрый. Заходите, мы готовы начинать. Вас и ждут, куратор. Опаздываете.

Я спрыгнула на металлический пол, каждый шаг по которому хорошо слышно. Взмахнула хвостом и быстро пошла к солдату.

— Прошу прощения, мы были заняты сокрытием площадки артефакта. Я готова, давайте пройдем сканирование и отправимся в тестовую зону.

Нужно же сделать вид, что мы закончили раскопки и улетели.

— Конечно, куратор, — кивнул охранник, — прошу за мной. Правила вы знаете.

Правила включают идентификацию, проверку личности минимум дважды, двигаться строго около охранника, никуда не отходить. Иначе задержат.

Внутри комплекс большой, светлый и собран из типовых отпечатанных на трехмерном принтере панелей. Залы протеанского стазисного комплекса были большими, сотни метров в длину, около сорока в высоту. Так что можно без проблем разместить многоэтажные здания. Причем экранирование там такое, что на поверхности никто ничего не поймет и не заметит, хотя в этих залах имеется пара реакторов и много энергоемкого оборудования. Меня интересует два помещения, две тестовые зоны. Немного серо-голубых коридоров, два поста охраны, и мы оказались в разделенной на две части комнате.

В части исследователей, за бронестеклом, стоит Ялорай и группа ученых. Инсектоид как обычно заставляет окружающих нервничать. Я присоединилась к ним. Обменявшись кивками, спросила:

— Как проходит тест?

Профессор, лысый, старый, в очках и белом халате, произнес:

— Очччень хорошо. Мы подключччили к подопытным кристаллическое устройссство, которое передает разные вещи и тестируем их передаччу. Нам удачччно удалось передать через устройссство простые навыки. Ссегодня мы тесстируем передачу восспоминания.

Его ассистент кивнул.

— Да, куратор. Если пройдет удачно, мы передадим реципиенту воспоминания, эмоциональную окраску и навыки.

— Устройство функционально. Примитивно. Но функционально, учитывая ограниченность восприятия вида, — добавила гигантская фигура пришельца.

— Он как всегда, — раздраженно произнес ассистент.

Мне же интересно не это, а сам процесс. Жертва спит на кресле, у изголовья которого на стенде расположена небольшая, с ребром в полметра, треугольная колонна высотой в полметра. Никакого контакта или прямого подключения.

Кристалл светится, воздух вокруг него вибрирует. Фактически, оказывается воздействие на находящегося в бессознательном состоянии реципиента, заставляя его переживать событие. Не просто смотреть, а именно переживать, ощущая эмоции, запоминая движения, вон, конечности дрожат. Не просто картинка, а полноценная загрузка опыта в мозг через полное погружение в событие.

Первые подопытные процедуру не пережили, устройство, настроенное на протеанина, при загрузке информации выжигало или повреждало мозг человеку. С Ялорай удалось выполнить калибровку механизма. Упростить до примитивного человеческого восприятия, как сказал инсектоид. Не забывая глумиться над тем, как ограниченно мы видим мир. И я могу его понять, я не ограничена человеческим восприятием.

Пока же, я глянула на приборы, все идет нормально. Да, активность мозга подопытного куда выше, чем обычно, но пациент не спешит становиться идиотом, умирать от разрушения мозга или ловить инсульт.