— Призываю вас, о великие духи нежити и чародейства!.. Явитесь, устрашите недостойных! Погрузите во мрак вашего ужаса сердца непокорных!
Чтобы тоже что-нибудь добавить в этот теткин концерт, я запела:
Не жалею, не зову, не плачу.
Все пройдет, как с белых яблонь дым…
Кстати, о дыме. Он повалил клубами, правда, не с белых яблонь, а из лакированной поверхности стола, и был черный-пречерный. Завоняло гнилой древесиной и поганками. Мне, конечно, стало жутковато, но я виду не подала. В конце концов, я не в том возрасте, чтобы бояться темноты и привидений!
Явившиеся духи-тэнгу были омерзительны. Женщины визжали, глядя на них, а я не испытывала ничего, кроме отвращения и желания испепелить этих уродов на месте.
— ГОВОРИ НАМ, ГДЕ ГРЯДУЩИЙ? — обратились они ко мне.
— Уже. Разбежалась!
— МЫ ПРЕВРАТИМ ТЕБЯ В ПЫЛЬ. МЫ УНИЧТОЖИМ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ ТВОИХ РОДНЫХ. ГОВОРИ.
— Идите к черту!
Странно. После того как я их послала, они вроде бы принялись совещаться. Потом один, в клыкастой маске, заявил:
— МЫ НЕ ПОЙДЕМ К ЧЕРТУ. У НАС ВРЕМЕННЫЙ ВИЗОВЫЙ РЕЖИМ. НАС НЕ ПУСТЯТ В ВАШУ ПРЕИСПОДНЮЮ…
— Так убирайтесь в свою!
— СЕЙЧАС ТЫ БУДЕШЬ СТОНАТЬ И УМОЛЯТЬ НАС О ПОЩАДЕ, ЖЕНЩИНА.
Все. Чаша моего терпения переполнилась. Да за кого вы все меня принимаете?! Как вы смеете так разговаривать с потомственным драконом?! Мой милый прапрапрапрапрадедушка Змей Горыныч, наверное, просто безумно разозлился, если б увидел, как невежливо тут обходятся с его внучкой.
Странно, но ярость имеет вкус. Моя теперешняя ярость имела привкус ржавого железа и ямайского рома. Я развела руки…
… Распахнула крылья…
… Взлетела…
… Выдохнула пламя и раскаленный воздух…
И увидела, как на месте черных монстров корчатся в агонии крысы.
А тетка стоит, опираясь на стол, и смотрит на меня.
— И на дракона найдется стрела, — говорит она.
И тут она не лжет. Я слышу ее, эту стрелу, она уже в полете. Пусть эта стрела на самом деле выглядит как автомобиль с крепкими ребятишками, которые автогеном вырежут дверь нашей квартиры и просто перестреляют моих, ничего не успевших понять, родных. А значит, они убьют и меня.
— Останови их, — рычу я.
— Поздно, — торжествует Анастасия. — Я внушила им, что делать, и пока нахожусь в сознании, они выполняют мое задание.
— Ну так я лишу тебя сознания!
Что мне мешает одной струей пламени превратить эту старуху в факел? Она же иначе не остановится…
— Не могу! — простонала я. — Не могу!!!
Я-то — дракон. Но она — все-таки выглядит как человек, даже если ничего человеческого в ней не осталось.
И тут произошло чудо.
Иначе и не назовешь.
Самая пожилая из женщин вдруг схватила какой-то здоровый сосуд и с силой опустила его на голову моей тетки. Та рухнула, не издав ни малейшего крика.
— Это тебе за то, что назвала нас нахлебницами, сука! — отшвыривая сосуд, сказала женщина.
А я, превращаясь обратно в человека, почувствовала, что посланная теткой стрела изменила свой курс. И сейчас врезалась в пустой мусоровоз и взорвалась.
Любимый город может спать спокойно…
Я сидела на полу возле не подающей признаков жизни тетки. На нас смотрели женщины.
— Как вас зовут? — спросила я.
— По-русски или по-японски?
— По-русски… Должна же я знать, кто поселится на моей загородной вилле.
Из обиталища Анастасии мы выбрались все вместе, даже стукнутая мною Римма Пустякова проявила сознательность и больше не кричала про свободу и богатство. В гараже я обнаружила джип, мы погрузились в него, а шофером стала Тамара. Уже отъезжая, я глянула на коттедж и прошептала заклинание. Коттедж полыхнул как римская свеча. Женщины охнули.
— Там сгорит только все неживое, я так заклинание рассчитала. Не волнуйтесь.
… Глубокой ночью мы подрулили к окраине Переделкина, где стояла писательская дача Авдея — скромный деревянный домик в два этажа, с флигелем, выдававшимся вперед, как нос корабля.
Вошли мы тихо, не зажигая света.
— Располагайтесь. Если спросят, кто вы и откуда, скажете: Викины родственники, из Тамбова. Новый год встречать приехали. Продукты, деньги и одежду я вам завтра привезу. Машину оставляю.
— Доверяешь, значит, хозяйка?
— Доверяю. Устала я не доверять. Отдыхайте, а я домой полечу, проверю, как там мои…
— Как же ты доберешься?!
— Говорю же: полечу.
Я взяла метлу, прислоненную к крыльцу. Обычно я подметала ею садовые дорожки. Сейчас ей придется послужить мне в ином качестве.
— Ну все, девчонки! До скорого!
… Если честно, я впервые летела домой на помеле. Ощущение не из приятных, особенно потому, что невероятно хочется спать.
И еще хочется, чтобы дома все было хорошо…
Чего больше желать настоящей ведьме?
… Оставив метлу у подъезда (дворникам пригодится), я, стараясь не шуметь, подошла к дверям своей квартиры. Сунула ключ в замочную скважину…
Вот черт!
Кто додумался залепить замок жвачкой?!
— Хулиганье, — приглушенно заругалась я. — Узнаю, кто такое вытворяет, уши в трубочки скручу!
Пришлось надавить кнопку звонка. Я услышала, как по внутренностям квартиры прокатился звон, но что-то никто не спешил мне открывать…
О, святая Вальпурга! Попаду я наконец домой или нет?!
— Кто там? — раздался из-за двери голос моего супруга.
— Гиппопотам! — мрачно брякнула я. — Открывай, Авдей, это я, Вика.
Вместо щелканья замка я услышала неожиданное:
— Чем докажешь?
Я опешила:
— Что докажу?
— Понимаешь, тут до тебя звонили и просили незамедлительно себя впустить в дом девять Вик, три Баронета и даже один я сам. Причем «я сам» к себе пришел первым, чем и породил в нашей квартире здоровую подозрительность. К твоему сведению, замок жвачкой дочери залепили, хотя я убеждал их, что такая мера безопасности малоэффективна… Но я отвлекся. Теперь вот приходится производить контрольное тестирование на предмет истинности каждого просящегося в дом существа.
— Белинский, не валяй дурака, а? Я ведь разозлюсь и дверь снесу одним заклятием…
— Первые четыре Вики говорили го же самое.
Мне стало весело.
— Дорогой, а какие вопросы ты придумал для тестов?
— В общем, несложные, но никто из предыдущих визитеров на них правильно не ответил.
— Слушай, дорогой, а может и ты — не ты? Ой, здравствуй, здравствуй, моя шизофрения!
— Нет, я — это я, — твердо ответил из-за двери Авдей. — И такой вопрос мне задавали шестая и восьмая Вики.
Все страннее и страннее.
— Ладно, — зевнула я и присела на коврике с потускневшей надписью «WELCOME!». — Давай, задавай свои вопросы, а то я очень устала и спать хочу.
— Извини, Вик, считай это формальностью, но ты же сама предупреждала, чтобы мы были предельно осторожны…
— Давай, давай, не тяни.
— Ладно. Первый вопрос: на каком плече у меня родинка в форме сердечка?
Я прыснула:
— Нет у тебя никакой родинки, чучело!
— Хорошо. Другие этого не знали. Второй вопрос: в каком году я пошел служить в армию?
— Белинский, стыдись! Ты не служил в армии! Ты отлынивал от исполнения своего патриотического долга! У тебя же по справке — плоскостопие!
Муж стыдливо захихикал.
— Все-то ты знаешь… А какой был номер палаты, когда я лежал в больнице?
— Уточни, с какой именно своей очередной болячкой ты лежал. Если после аварии — то 212, а если ты имеешь в виду свой недавний простатит, то…
— Ладно, верю. Только не ори про мой простатит на всю лестничную клетку!
— Пусти домой, гад!
— Погоди, еще два вопроса осталось.
— Давай!
— Кто мой любимый писатель?
— На данный момент?
— Ну, да…
— Ты сам. В последнее время ты никого не читаешь, а только пишешь и перечитываешь собственные опусы.
— Неправда! Я детям на ночь всегда читаю Достоевского… Чтобы они интеллектуально и духовно развивались!
— Ты бы еще им словарь Ожегова почитал перед сном, Песталоцци! Вы в мое отсутствие совершенно разболтались!
