Газлайтер. Том 26 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

Гости с гор явно задумались над своими перспективами.

Настя-таки не выдерживает и с гордостью за меня говорит:

— Вы, правда, полагали, что лорда Данилу легко будет ограбить?

Сам же я предлагаю:

— Уважаемые, еще дам совет. Если среди вас есть сканеры — советую им заняться запоздалой разведкой. Посмотрите мой ранг. А потом — ранг вон того бородача.

Киваю в сторону Ледзора. Он стоит, как глыба, и усмехается.

Один из великанов за спиной Кургана, с длинной клочковатой бородой округлят глаза. Его борода шевелится от ветра. Через секунду он подбегает к Кургану, что-то шепчет на ухо. Тот вздрагивает, кивает.

Курган поднимает густые брови. На его лице — нешуточное изумление.

— Такие мелкие и Грандмастеры?..

— Мужик, ты, правда, только что с гор спустился, — вздыхаю я. — Ты вообще слышал об Организации? О Багровом Властелине? Они пол-мира под собой держат — и при этом ни один из них не махина в три метра ростом.

— Хорошо, — глухо рычит Курган, словно через мех и хрип. — Мы готовы к миру.

— Почему-то я тебе не верю, — отвечаю с улыбкой.

— Почему же? — почти с обидой спрашивает он, поднимая подбородок. — У нас, конечно, есть небольшие требования.

О, началось.

— Если сдашься и отдашь свои земли — мы тебя не убьём, — сообщает Курган так буднично, будто речь идёт о сделке на базаре.

— Какая же глупость… — тихо произносит Настя и качает головой. — Бедные великаны. Бедные, глупые…

— Интересное предложение, — киваю я. — А у меня для тебя тоже есть встречное, Курган: вы оставляете своих носорогов — и мы вас не убиваем.

Курган моргает. Даже отрывает взгляд от меня, чтобы убедиться, правильно ли понял.

— Но как же мы увезём повозки без носорогов? — искренне изумляется он, и это, кажется, без тени иронии.

— Хороший вопрос, — киваю. — Тогда оставляете и повозки тоже. Идёте налегке, с песней.

Великан зарычал. Шерсть на плечах встала дыбом, как у взбешённого медведя.

— Ты много себе позволяешь, коротышка! — грохочет он. — Что ж, раз на то пошло, давай перейдём от слов к делу! Вы всё равно малыши! Грандмастеры вы или нет — неважно!

Я только пожимаю плечами, словно мы обсуждаем не войну, а цены на соль:

— Как скажешь, но если ты вдруг не хочешь терять людей, предлагаю классический способ всё решить. Одиночный поединок.

— У нас не приняты поединки с чужаками! — с гордостью рявкает Курган. — У нас принято троеборье!

— То есть три испытания, три воина? — уточняю, прищурившись. — Помню что-то такое из вашей культуры. Вроде как: ловкость, сила, дух?

— Именно, — кивает он. — Сначала ты назначаешь испытание, потом — я, и третье — решает проигравшая сторона. Испытания могут быть только на силу, ловкость, и быстроту!

— Победителю достаются ваши носороги и повозки?

— ДА!! — воодушевленно рявкает Курган, тут же один из йети что-то ему шепчет и он, вспомнив, добавляет: — И ваши железные повозки!

— Прекрасно, — улыбаюсь. — Тогда я, как одна из сторон, заявляю: первое испытание — стрельба. Одолжите свой лук нашему богатырю.

Курган скептически хмыкает, но кивает одному из своих. Тот вытаскивает массивный, обшитый костью лук, с тетивой толщиной с мизинец. Стрела — почти копьё. Настоящий баллистический арт-объект.

— Ледзор, — поворачиваюсь к ледяному деду, — запусти две стрелы. Вон в те секвойи. Прямо в верхушки. Одну — в одно дерево, другую — в другое рядом. Главное, чтобы обе — на одной высоте. Пускай у великанов голова закружится от симметрии.

Ледзор без труда тянет жесткую тетиву:

— Ловко придумал, граф! — тужится он, натягивая тетиву. — Я морхал на опыте, ещё старые времена помню. Двести лет назад луки были в ходу… будто вчера было.

Ну я-то, конечно, знал, кого под это дело напрягать.

Настя, стоящая сбоку, с лёгким изумлением наблюдает, как первая стрела уходит в небо и с хрустом вонзается в верхушку далекой секвойи. Следом — вторая, не менее точно. Оба древних дерева теперь украшены стрелами-указателями, на высоте добрых двадцати метров.

— Первое испытание — лазание, — объявляю я. — Кто первым достанет стрелу — тот и победил.

— Лазчий! — довольно рявкает Курган. Ого, у них даже великан с таким именем есть.

От строя отделяется жилистый великан, с длиннющими руками и злорадной ухмылкой. Трещит костяшками пальцев, будто разминается не к восхождению, а к мордобою.

— Змейка! — зову и я.

Хищная тень выныривает из толпы. Я касаюсь её плеча, вливаю в неё энергии «под крышку». Она вся вздрагивает от возбуждения и шипит с восторгом:

— Ма-за-кааа, кофе?

— Кофе пока не хочется, спасибо, а вот мне бы ту стрелу, — киваю на левую секвойю.

И хищница рвётся вперёд, как голубая молния.

Достигаю деревьев поединщики одновременно. Лазчий лезет уверенно, размашисто. С его-то ростом для него ветви — словно перекладины лестницы. Но Змейка перебирает четырьмя руками шустро, как живой электровеник. Пока Лазчий добирается до половины, она уже на вершине. Срывает стрелу, и не теряя ни секунды — вниз. Несколько лёгких, точных прыжков — и она приземляется мягко, как кошка.

— Хо-хо-холод! Кажется, кто-то проиграл!

— У неё четыре руки! Нечестно! — возмущённо рычит Курган.

Я ухмыляюсь:

— Серьёзно? А то, что вы под три с половиной метра — это, по-твоему, честно? Может, я тоже попрошу порубить пополам вашего Лазчего— чтобы соперники были одного роста?

Курган рычит, зрачки сузились, но сдерживается. Понимает, что необоснованный трёп может кончиться мордобоем, и тогда Зубастик сверху ему голову откусит.

— Гребаные малыши! — взревел Курган, кипя от злобы. — И ваша многорукая ведьма!

— Как грубо! — вскидывается Настя, стоя рядом со мной, без малейшего страха перед орущим великаном. — Учитесь проигрывать с достоинством!

— Маленький Грандмастер! Заткни свою крошечную женщину! — оборачивается он ко мне.

— Я сейчас тебя заткну за «ведьму», а она все верно сказала, — спокойно бросаю. — Итак, теперь твоя очередь назначать испытание, вождь, — говорю жёстко, глядя ему прямо в глаза.

— Второе испытание! — гремит он, вытянувшись в полный рост. — Пройдёт на холме, в трёх верстах отсюда!

Добираемся до скалистого холма. «Буран» взбирается первым, чудо а не машина. За нами — колонна альвов, тавры, и отстающая шайка великанов. Последних нам приходится ждать. На вершине Курган из своей повозки достаёт два плоских каменных диска — размером с крышку от бочки.

— Кто будет бросать? — спрашиваю.

— От вас кто угодно! А от нас Кабан! — орёт Курган, и вперёд выходит жирный великан. — Начинаем!

— А правило не разъяснишь сперва? — хмыкаю. — Или нам самим их себе придумать?

— Двое кидают диски, и двое бегут за ними. Твой человек — за нашим, а Кабан — за вашим. Кто быстрее принесет, тот и победил.

— Ледзор, — говорю я, обернувшись к нашему здоровяку. — Не подведи.

— Хо-хо! — заряжает Одиннадцатипалый, — да я только этим и живу, граф!

— Красивая, ты побежишь, — приказываю тигрице.

Она подходит, вытягивается, смахивает хвостом хвою с полосатого бока.

Кабан отводит руку, замахивается и бросает. Тяжёлая каменная шайба срывается с пальцев и уходит в даль — низко, со свистом, будто режет воздух. Я мгновенно анализирую траекторию и вкладываю Красивой в голову расчётную линию — особенно точку падения, где она должна быть раньше камня.

Тигрица уже сорвалась с места. Взлетает над склоном — и мчится, точно по заданному вектору, будто под ней не лапы, а навигационная система.

— Давай, Красивая! Умничка! — Настя подпрыгивает от азарта, сжав кулаки.

Камень вонзается в землю с глухим ударом — и ровно в этот момент Красивая оказывается на месте. Молниеносно подхватывает его клыками и тут же разворачивается. Мчится обратно — легко, без напряжения.

— Молоденчик! — радостно восклицает Настя, обнимая шею прибежавшей тигрицы.

А великан, отправленный за диском Ледзора, так и не вернулся. Камень морхала улетел настолько далеко, что не видно ни его, ни посланного гиганта.