В задумчивости я не заметил, как закончились ровные ряды богатых и местами вычурных дворянских шатров. Их сменили простые неказистые палатки. Приземистые, грязные, они напоминали вылезшие после дождя грибы, на шляпках которых хватало грязи, прелой листвы и прочего мусора.
Многим бойцам не спалось. Они провожали меня хмурыми взглядами, в которых не читалось неприязни к загулявшему дворянину, скорее мрачная решимость и бесконечное упрямство даже перед лицом смерти.
Впрочем, стоило солдатам приглядеться, как они узнавали меня, вставали и отдавали честь. Слухи в армии распространялись быстро, так что все знали управителя вороненого драгуна, который смог предотвратить прорыв фланга и спас остатки отряда егерей. Знали меня, и как защитника Москвы, победившего «Тварь из реки».
Я отвечал на приветствие, изредка перекидываясь с бойцами парой незамысловатых фраз. Мне это ничего не стоило, а для безродных пехотинцев общение с управителем драгуна было настоящим событием. Занятно, но на деле-то я тоже не из благородных, просто с телом повезло, вот и ощущал себя среди простых вояк, как дома.
Даже задержался у одного из костров, да послушал солдатские байки. Сам тоже рассказал пару историй о том, как бился с маткой роя в Калужской губернии и о бое на Москве-реке. Вояки слушали, разинув рты, да только головами качали от удивления.
Попрощавшись с бойцами, я искренне пожелал им удачи в грядущем сражении и побрел дальше. На темном небе не было никаких признаков рассвета, ветер усилился, как и дождь. Но возвращаться в шатер не хотелось.
Я дошел до первой линии обороны, сделал крюк, побродил по лагерю и вышел к позициям артиллерии. Несколько сотен пушек замерли, направив свои дула туда, откуда вскоре повалит враг.
— Не спится, Ваше сиятельство? — донесся до меня негромкий голос.
Обернувшись, я увидел уже немолодого солдата, который сидел в стороне от орудий и задумчиво смолил сигаретку. Если бы не дарованное драгуном зрение, кроме голоса мужчину выдавали бы лишь крохотный огонек, да запах крепкого табака и пороха.
— Есть такое, — кивнул я и подошел ближе. — Тебе тоже?
— Да куда там, — отмахнулся солдат. — Я на посту. А вот вам бы лучше покемарить, покамест возможность имеется. Когда француз попрет, нам ой как драгуны пригодятся.
— И не страшно тебе указывать графу, что ему делать? — вскинув бровь, я окинул солдата взглядом.
На вид ему было уже хорошо за пятьдесят. Тронутые сединой волосы трепал ветер, не забывая и про залихвацкие густые усы, и про пышные бакенбарды. Внимательный и колючий взгляд светлых глаз выдавал богатый жизненный опыт. Испещренное шрамами и морщинами лицо больше напоминало лист вытертой стали, на которой свой след оставило множество минувших битв. Подлатанный и порядком изношенный мундир подтверждал, что вместе со своим владельцем не раз и не два испытывал на себе все тяготы солдатской жизни.
— Чего мне бояться-то? — безразлично пожал плечами боец. — Чай одно дело делаем, да и совет я от чистого сердца даю. А боятся пусть мусье лягушатники, ведь не в свое болото сунулись, а на нашу Родину. В скорости вы станете их на своем черном драгуне громить, а мы с братцами подсобим, чем сможем.
— Уверен в победе?
— А как же иначе-то? — немного смутившись, солдат вдруг протянул мне кривую самокрутку. — Будете?
— Не откажусь, — я взял сигарету и прикурил от солдатской спички. Не курил я давно, бросил еще в молодости, но сейчас отчего-то захотелось. — Благодарю.
— Рад стараться! — хмурое лицо солдата озарила добродушная улыбка. — Не каждый день графы моими цыбарками не брезгуют.
Я усмехнулся, сделал затяжку и едва не закашлялся:
— Крепкие…
— А коли не крепкие, то зачем смолить? — хмыкнул солдат, а потом вдруг спросил. — А чего вы, Ваша светлость, в победе сомневаетесь?
Я не стал говорить мужчине, что французов-то мы точно одолеем, проверено историей, но вот сладим ли с Великим Полозом? Вопрос.
Солдат же растолковал мое молчание по-своему.
— Не переживайте, Ваша светлость, — доверительно произнес он. — Вы молодой совсем, а я вот уже навоевался на две жизни вперед. Послушаете совет от старика?
— Почему нет? Давай.
— Дело все в том, что не нужно думать — победим, али нет. Нужно свое дело делать. Пусть мы с вами роду разного, но оба солдаты. Оба клялись Родину защищать. Дык и давайте защищать, а там уже будь, что будет. Главное — свой долг Отчизне отдать, а там и помирать не страшно.
Мужчина замолчал, многозначительно посмотрел на небо и снова закурил. Повисшая тишина, нарушаемая воем ветра и шумом дождя продлилась довольно долго, прежде чем я не нарушил ее.
— Как звать-то тебя, отец?
Солдат мигом подобрался, встал и выпятил грудь:
— Афанасии Андреев, — отрапортовал он. — Артиллерист первой западной армии.
— Хороший ты мужик, Афанасий, — просто сказал я и похлопал солдата по плечу. — Правильный.
— Рад стараться! — еще сильнее смутившись, мужчина немного растерялся.
Я оставил его курить в одиночестве и пошел к шатру управителей. Небо уже начинало потихоньку светлеть, так что лагерь армии Российской империи наполнялся новыми звуками и шумом.
У входа в шатер меня встретил адъютант Кутузова Алексей Кожухов. Выглядел он опрятно и аккуратно, словно собирался не на войну, а на парад. Вероятно, к такому его обязывала должность.
— Доброе утро, граф, — вытянулся Кожухов. — Светлейший князь желает видеть вас.
— Доброе, — эхом отозвался я. — Конечно, веди.
Мы прошли через лагерь и вошли в шатер полководца. Кутузов, усталый и немного осунувшийся, низко склонился над картами. В этот раз он был в одиночестве и сразу заметил, что я вошел.
— Михаил, — кивнул Кутузов.
— Князь, — я склонил голову в приветствии. Конечно, полководца следовало приветствовать иначе, но формально я не являлся военнослужащим, поэтому решил ограничиться более гражданским приветствием.
— Ты хотел поговорить со мной. — Сразу же напомнил Кутузов. — Начинай.
— После этого боя мы должны отступить к Москве, — я тоже решил не тянуть время и перешел сразу к сути.
— И почему же? — полководец тяжело поглядел на меня.
— Полозы, — просто ответил я. — Надеюсь, вы смогли убедиться, что они с французами действуют заодно.
— Но не все французы об этом знают, — князь нахмурился. — Часть взятых нами в плен оказались извергами, часть копиями, но попадались и люди. Появление полозов обескуражило их не меньше нашего.
— Люди в рядах армии французов — лишь дело времени. Вскоре их всех заменят. Оставят разве что управителей драгунов, если твари, конечно, еще не придумали, как создавать наши копии.
— Я пришел к такому же выводу, — кивнул Кутузов. — Но все еще не понимаю, почему нас следует отступать в Москву. Это наш последний оплот. Хотя есть у меня одна идея… — полководец осекся, испытывающе посмотрел на меня, но потом тряхнул головой и спросил. — Почему следует отступить?
— Не могу сказать.
— Что⁈ — тяжелый кулак Кутузова опустился на стол с такой силой и грохотом, что в шатер даже заглянул встревоженный Кожухов, но полководец резким жестом отослал того прочь. — Как вас понимать, граф? — единственный уцелевший глаз князя впился в меня.
— Я прошу вас довериться мне, Михаил Илларионович, — в сердцах выпалил я. — Поверьте, от вашего решения…
— Моего? — полководец вскинул бровь. — Наш Император поручил мне отбросить французов, а не отступать.
— С государем должен поговорить Нечаев…
— И что же вы вдвоем задумали? — Кутузов устало и тяжело вздохнул.
— Не могу сказать, — вновь покачал головой я. — Шпионы полозов могут быть где угодно. При всем моем безграничном к вам уважении, мне не положено разглашать детали.
— Ну, если мне нельзя ничего знать…
На миг мне показалось, что Кутузов откажет и выставит меня взашей в приступе гнева. Но он неожиданно смягчился.
— Коли Петр уговорит Императора, то я сделаю то, что должно. Но поклянись мне, Михаил, что задуманное вами спасет людей, а не сгубит их.
