Постепенно он разгорался всё сильней и сильней, ладонь уже бесстыдно поползла по спине к бедру, скользя по нежнейшей коже. Я чувствовал её аромат, тёмные локоны чуть заметно касались моей щеки, как будто бабочка задевала крылом.
Руки Ривки жадно обхватили моё лицо, а горячее дыхание и лёгкие постанывания, когда я добрался ладонью, куда хотел, сводили с ума. Не вытерпев, я лёг на неё сверху и с пересохшим горлом задрал подол её шёлковой ночнушки.
* * *
Пробираясь сквозь бесконечное пустынное поле теней, где царила атмосфера полной тишины, существо, когда-то бывшее человеком, заставляло себя ступать туда, куда ни за что не пошло бы в одиночку. Оно привыкло жить в стае, среди подобных себе. Так было проще, и в груди не свербело сосущее чувство одиночества.
Вот уже два дня оно вынуждено ночевать в опасности, два дня в голове тишина. Постепенно подступал голод, точнее он всегда сопутствовал теневому рыцарю, но притуплялся, когда стае удавалось поймать людей с поверхности.
Они часто сюда заходили. Главное — правильно искать и нападать всем скопом, тогда был шанс снова почувствовать пальцами молодую кожу. Рыцарь посмотрел на свои руки и увидел, как линяет кисть. С неë спадала отгнившая плоть.
Так не должно было происходить! Обычно приëма пищи хватало минимум на неделю, а того количества мяса, что они съели, и вовсе на месяц. Такими темпами через день-два снова придëтся выходить на охоту, но в одиночку это невозможно.
Неведомая сила гнала и гнала теневое существо дальше от города, туда, где совсем не пахнет людьми.
«Какой в этом прок?» — задавал он себе вопрос, но ноги и всë остальное тело не слушалось, а неокрепшие мысли потеряли способность сконцентрироваться.
Наконец, ещë через день блужданий показался лес, и рыцарь отчëтливо почуял присутствие людей наверху. Это была маленькая деревушка, обнесëнная частоколом.
Осмотревшись по сторонам, он нашëл гору сумеречных камней и белый обод прохода на слой повыше. Выходить туда — не лучшая идея, но кто его будет спрашивать? Ведь паразит, что сидел у него сейчас в мозгу, окончательно захватил контроль над телом и высасывал из него последние соки.
Рыцарь был слеп, обе глазницы пусты, но из одной высунулся червеобразный отросток с прищуренным оком. Оно внимательно осмотрело гору камней, выход наверх, и залезло обратно.
Рыцарь видел и без глаз, потому без проблем вскарабкался и взял в костлявую ладонь два гема, один он положил себе в рот и коснулся рукой потолка. Челюсть хрустнула, скалывая зубы. Глоток — и вот камень уже внутри гниющего живота.
Вспыхнул яркий свет, и рыцаря потянуло на второй слой. Как только он там оказался, все кости начали дымиться. Сила стремительно уходила из тела, тут была запретная территория, и все существа, что обитали ниже, крайне редко сюда выбирались. Почти никогда.
Паразит приказал разгрызть второй камень, и челюсть в этот раз тоже справилась, но после глотка отвалилась. Оказавшись в мире людей, рыцарь ощутил лютейшую боль и одновременно с этим радость — на бесчувственном потустороннем дне ему был знаком только голод, остальное словно вычеркнули из жизни.
А сейчас он упал на колени, истекая то ли кровью, то ли гноем и, получив свои несколько секунд свободы, умер.
Паразит осторожно выглянул из черепа, оценивая обстановку и, убедившись, что он в безопасности, принялся поедать теневого выкидыша. Тухлое мясо не особо помогало, но вот костный мозг и питательные вещества из него словно вдыхали жизнь в огрызок тела некроманта.
Не оставив и кусочка, Артист пополз по опавшей листве, как улитка без панциря. В этот момент он был чудовищно уязвим, и любой мелкий хищник мог стать серьёзной проблемой.
Нужно было прятаться, долго прятаться и ждать. Он нашëл близ деревни капкан на дичь и затаился под корнями дуба, ожидая, когда неосторожный зверь наступит в ловушку.
На то, чтобы вернуть хотя бы треть сил уйдëт минимум год. Очень тяжëлый год унижений и скитаний, но это лучше, чем подохнуть в потустороннем мире. Если надо, он будет играть улитку, ведь у него талант к перевоплощениям! Он ещё покажет мастер-класс по слизням. Все будут в шоке от его игры, а ещё можно столько пьес за это время придумать…
«Я верну старый облик, а потом, когда никто не будет ждать…»
Стоило ему об этом подумать, как капкан захлопнулся и послышался жалобный хрип попавшейся в него лисы — рыжей бестии оттяпало голову, и теперь под ней растекалась лужица крови. Слизень радостно пополз ей навстречу в предвкушении нового образа.
«Фыр-фыр-фыр!»
Глава 17
Напролом
Улучшал я свои навыки тени не просто так. В связи с тем, что для заправки Сумеречных гемов требовалось слишком уж много жертв, а отступники — ресурс конечный, я почти сразу задумался над другим способом получения заряженных камней. Также остро вставал вопрос прокорма мортикантов. Гораздо удобней отдавать им всё человеческое мясо, чтобы они его заготавливали впрок.
Я разогнал сычовцев по домам, а сам встал за зачаровальный стол, чтобы создать себе новый теневой нож взамен утерянному. Мне нужен был образец посильнее.
С тенью при зачаровании всегда большие проблемы. Пока «объездишь» и приручишь оружие под себя, чтобы оно не соскальзывало в потусторонний мир, можно с ума сойти. Благо у меня три ума, потому не беда.
Скорость создания артефактов значительно возросла с появлением ещё одного клона. Я быстрее обрабатывал лезвие, а когда оно артачилось и долго не появлялось, просовывал ладонь напрямую в потусторонний мир и выхватывал оттуда наглеца, показывая, где его место. Сорок процентилей — это тебе не хер собачий, как сказал бы Семён.
«Нахватался у старика присказок».
В общем, за три часа у меня получилась двадцатка. Я даже особо не устал и чувствовал, что могу создать и тридцатку, но для этого нужны были ингредиенты, а бегать выискивать их не самое лучшее время.
«Обойдусь тем, что есть, а потом сделаю максимально возможные ножи», — сказал я себе и следом изготовил огненный артефакт с таким же значением, но уже за два часа. К обеду мои обновки были готовы. Отослав голубем письмо к мортиканту Тереху, я сел за стол с Ривкой и Ицхаком. Парень водил ложкой в тарелке с супом и хмурился.
— Дядь Артём, а дядя Ваня ведь выздоровеет?
Девушка тоже посмотрела на меня, когда я откусывал вкуснющую жареную свиную ногу, заказанную из трактира неподалёку. Прожевав, я отпил квасу и потрепал мальчишку по плечу.
— Не бойся, я что-нибудь придумаю, обязательно спасём дядю Ваню, — и подмигнул Ривке. — Выход можно найти из любой ситуации.
— Но ты ведь слабый некромант, — возразил Ицхак, опустив ложку на стол. — Как ты собрался его лечить, если ничего в этом не смыслишь?
— Это кто тебе такое сказал?
— Наверное, подслушал вчера у ребят, они немного подвыпили, — оправдываясь, вставила Ривка.
Я поднял бровь: ничего себе разговорчики какие закатили. Видимо, в спасение Ломоносова верил только я.
— И что же ещё они рассказали?
— Ничего плохого, — вступился младший Гольдштейн. — Они не говорили ничего плохого, только хорошее, — повторил он горячо. — Что ты самый сильный маг огня в Бастионе, и ещё про тени, и… — начал он тараторить.
— Верю-верю, — успокоил я его и отложил столовые приборы в сторону. — Послушай, Ицхак, я спасу Ивана, потому что в первую очередь он мой друг, а друзей я не бросаю. Точно так же, как я спас бы тебя или Ривку, понимаешь?
— Но он же… — пацан закусил губу, чтобы не разреветься, а потом вытер глаза предплечьем и выбежал из-за стола.
— Сядь, — велел я Ривке, которая дёрнулась было со своими утешениями. — Пусть побудет один, ему не надо, чтобы ты видела его в таком состоянии.
— Он же ребёнок.
— Он в первую очередь мужчина, — я вытерся полотенцем. — Вот и дай ему шанс вести себя как мужчина. Так, всё, мне пора, буду завтра утром или послезавтра, — я задумался, прикидывая время, — если что пришлю Мамона, — и, поцеловав девушку в щёку, вышел на улицу.
