В конце концов, реальной власти надо мной родители мастера не имели — это же не будущие свекры, которым хочется понравиться и произвести благоприятное впечатление. Их мнение обо мне уже сложилось, и, зная аристократическую зашоренность, вряд ли оно поменяется от пары удачно льстивых фраз. Так что стоит просто зажаться, перетерпеть сегодняшний вечер как неизбежное зло и расценивать происходящее, как тренировку перед основными показательными выступлениями. Впрочем, с самого начала так и собиралась сделать.
В таком боевом настрое я и ступила на негостеприимную землю родового гнезда Ладинье. Нас встречали с помпой: дверцу закрытой коляски открыл лакей, а у подножия лестницы ждало еще пятеро. То ли ловить меня, если я упаду, то ли предупредить попытку бегства…. Ни того, ни другого я делать не собиралась, поэтому степенно спустилась по широким ступеням, придерживая одной рукой многослойную юбку.
Для визита к родителям я выбрала одно из наиболее провокационных платьев из тех, что модистка уже успела пошить. Тончайший шифон в три слоя струился вдоль моего тела, стекая пышными складками, поверх него легло изумительной красоты кружево, вышитое мелкими бисеринками, поблескивавшими при каждом движении. Выглядело роскошно, непривычно и из-за отсутствия корсета и кринолина совершенно непристойно.
На то и расчёт.
Нас с Ладинье провели по ярко освещенным коридорам и комнатам в огромный зал для приемов, где нас с нетерпением ожидала солидная пара. Мужчина стоял у окна, так что любому, кто вздумал посмотреть на него, заходящее солнце слепило бы глаза. Дама средних лет, которую я в жизни не приняла бы за мать великовозрастного сына, устроилась в кресле, но ее слегка картинная поза больше подошла бы для семейного портрета, нежели для встречи гостей.
Сам зал сиял и переливался золотом в свете многочисленных ламп.
Похоже, выскочку-приблуду пытаются задавить помпезностью и авторитетом. Ну, даже на фоне Эрмитажа и Алмазного фонда смотрелось вполне достойно — я оценила. Заодно поняла, откуда у мастера его профессиональные склонности по части психологического давления. Зря злопыхатели распускают сплетни: яблочко от отцовской яблони упало явно недалеко.
— Здравствуй, сын. Молодец, что наконец-то заглянул. Твоя мать уже давно жалуется, что ты редко у нас бываешь, — и быстрый, едва заметный против солнца взгляд в мою сторону: мол, ты поняла, что отвлекаешь его от важных дел и семьи?
— Доброго вечера, отец. Прошу прощения, я и впрямь в последнее время слишком много внимания уделял работе, — Дейрон чуть склонил голову, признавая свою неправоту. Я маялась чуть позади него, не особо понимая, что сейчас делать. Представлять меня, чтобы я присела в реверансе, никто не торопился. Вообще, все старательно делали вид, что меня тут и вовсе нет. Особенно старалась мать семейства: она даже не глянула в мою сторону, величественно поднимаясь из кресла и заключая сына в нежные, хоть и несколько показательные объятия.
— Мы скучали, сынок. В наш прошлый визит к Рейнкастам твоя невеста страшно расстроилась, что ты не приехал с нами.
О, в ход пошла тяжелая артиллерия. Ну-ну. Хорошо, что мастер меня предупредил заранее, иначе вряд ли бы я сейчас удержала лицо. А так даже бровью не повела, только шире растянула губы в любезно-нейтральной улыбке. Мне не впервой изображать манекен. Когда мы с девочками тренировались наносить макияж, каждая из группы по очереди выступала моделью, в том числе чтобы на собственной шкуре прочувствовать, каково это, когда тебе туда-сюда тянут веки и суют кисточку в глаз. Обычно после подобного опыта визажисты приобретали море деликатности. И заодно привычку держать лицо неподвижным в любой ситуации.
Кто бы знал, когда мне это пригодится.
— Мама, Эйвин — еще дитя, — мягко уточнил Дейрон, отстраняясь и искоса проверяя мою реакцию. Убедившись, что я не собираюсь биться в истерике, добавил: — Нам рано говорить о браке, ей еще три года до совершеннолетия. Что там! Ее в свет только через год выпустят и…
— И потому ты завёл себе… вот это? — перебила миссис Ладинье, пренебрежительно кивнув подбородком на меня.
Что ж, мы все же перешли к открытому противостоянию, даже не добравшись до ужина. Я-то рассчитывала хоть закуску перехватить.
Глава 10
Деликатно потянув за рукав Дейрона, я приподнялась на цыпочки и спросила театральным шепотом:
— Мне маменька говорила, что обсуждать других, тем более в их присутствии, непристойно. Это правило только для нашей деревни, да? В городе не так?
Мадам Ладинье поперхнулась, а ее муж открыто расхохотался, хлопая себя по бедру. Она неодобрительно покосилась на супруга, но делать ему замечание в присутствии посторонних не стала.
— Значит, ты в курсе грядущей женитьбы твоего покровителя? — разом миновав все стадии знакомства, перешёл на «ты» отец Дейрона. — И ничего не имеешь против?
Я отцепилась от рукава мастера теней и чинно сложила руки перед собой, усилием воли удержавшись и не принявшись комкать в них юбку, хотя очень хотелось.
— У нас взаимовыгодная договорённость, — не покривив душой, расплывчато обрисовала я ситуацию. — Я не в том положении, чтобы возмущаться и что-то требовать.
— Умница какая! — неприкрыто восхитился Ладинье-старший, подходя ко мне вплотную и с любопытством разглядывая. — У тебя, сын, оказывается, и вкус есть, и мозги. С умом выбрал, одобряю.
Судя по многозначительному покашливанию мадам, она, в отличие от мужа, совершенно не одобряла, но место женщины в этом мире, как я уже успела понять, было за плинтусом. Вот и Ладинье-отец не обратил внимания на недовольство супруги, предложил мне локоть и церемонно повёл в сторону обеденного зала, по дороге расспрашивая о путешествии в столицу и быте периферии.
— Я девушка простая, но понимаю, что в столице меня ничего хорошего не ждёт, а сын ваш — мужчина порядочный, в беде не бросит.
— Тем более, когда его ждёт такое вознаграждение! — понимающе закивал Ладинье-старший, смерив меня красноречивым взглядом. Кажется, не считайся я официально любовницей его сына, сам бы начал ухлёстывать. И наличие жены за тем же столом не помешало бы.
Не думаю, что сработала моя неотразимая харизма, скорее мужика потянуло на диковинку, да и азарт завоевания у большинства из них в крови. Рефлекс, так сказать.
— Именно! — я захлопала глазами, старательно кося под недалекую лимиту. — А он мне и домик обещал, и с друзьями познакомить!
— О, считайте, одним другом вы уже обзавелись! — старший Ладинье галантно поцеловал мне руку, устраивая за столом между собой и сыном.
Обеденный зал был небольшим и казался даже уютным, особенно после торжественности и помпезности предыдущего, бального. Пожалуй, помещение больше походило на кабинет в ресторане. Возможно, так оно и было — самое то, чтобы уединиться для переговоров или семейной трапезы. С высокого потолка чуть ли не к столу свисала огромная люстра с бесчисленными хрустальными подвесками, а на стенах крепились золоченые лампы с уже зажженными на всякий случай газовыми фонариками: темнело здесь быстро.
— Это весьма любезно с вашей стороны, — пробормотала я стандартную формулу благодарности, покосившись в растерянности на Дейрона. Поощрять интерес Ладинье-старшего я не собиралась, но и хамить ему — не лучшая стратегия. Пусть мой официальный покровитель сам с отцом разбирается.
Судя по окаменевшему лицу мастера, такого варианта принятия меня в семью он не ожидал. Матушка его тоже в восторге не была и косилась на меня, сжимая вилку с такой силой, что, окажись это моя шея, давно бы уже переломилась как спичка.
Да, кажется, что-то пошло не по плану… Причём с обеих сторон.
Обстановку несколько разрядили лакеи, принёсшие закуски. Мне живо вспомнились французские рестораны. На разогрев аппетита полагалось колечко салата, разваливавшееся от приближения к нему вилки. Прирожденные аристократы проявляли чудеса эквилибристики, набирая еду небольшими порциями. У меня получилось только погонять аккуратные кубики овощей по тарелке.
