– Вали к своим. Понабирают…
Он не договорил, а я не стал напрашиваться на комплимент и быстренько отыскал свой разведотряд, построившийся у палатки.
– Урою! – десятник выразительно завращал глазами, демонстрируя всю степень своего негодования. Потом осознал, что к этим штучкам мы уже привыкли и, без затей, съездил мне кулаком под дых. Ну да, на башке-то стальное ведро с личиной, но ведь и на пузе кольчуга. – Шлем сними! – прошипел Бруно, потирая костяшки.
Я повиновался и, конечно же, получил по зубам. С трудом устоял на ногах, чем-чем, а силушкой нашего командира Бог не обидел.
– Под трибунал пойдёшь, – от криков и рукоприкладства он перешёл к зловещему шёпоту. – Твоя, сукин сын, задача, находиться в расположении части, а не шляться не пойми где. Может, ты у нас подворовываешь помаленьку?
– Никак нет, – последнее, чего я хотел, это приказа предъявить вещи к досмотру. Не потому, что и впрямь воровал, а просто нечего ему по моей сумке шариться. – Командир, ну что мне, в палатке гадить? А там дикари в лесу. Кто ж знал, что так выйдет?
– Так это ты орал? – изумлённо вылупился десятник.
Кто-то протрубил два раза в боевой рог, подавая войску сигнал. Какой именно, я понятия не имел, благо в двух шагах стоял тот, кто мог прояснить ситуацию.
– Отбой тревоги, – после секундной паузы приказал Бруно. – Живо на боковую, нам завтра ещё воевать.
На этом наши с ним разборки закончились, и я, вслед за остальными, скрылся в палатке, ломая голову, как теперь поступить. Выбраться из лагеря невозможно, разве что минут сорок ползти по-пластунски на брюхе, но и такой вариант прокатит только с зельем ночного глаза, иначе я имею все шансы уткнуться лбом в ноги прячущихся в кустах абомо. И что же теперь прикажете делать? Дрыхнуть, теряя, без малого, часов семь бесценного времени? Можно пройтись по палаткам, прикарманивая всё, что плохо лежит, а заодно, в шатёр магов пробраться… Да нет, бред сивой кобылы! Вокруг всё подсвечено факелами, часовые после ночной тревоги глядят в оба глаза, и максимум, что я наворую, это несколько ржавых мечей и шлемов, за которые потом и двух десятков монет не выручу. Складские палатки, вотчина нашего интенданта, охраняются превосходно, да и к командирам меня никто не подпустит. Засада. Поворочавшись с боку на бок и перебрав в голове с десяток вариантов действий, я пришёл к неутешительному выводу, что лучше всего сейчас будет отрубиться, не заводя будильника. Жалко, конечно, до зубовного скрежета. Мои собратья по заточению сейчас где-то бегают, развиваются, находят всякие интересности… А, к чёрту!
С утра пораньше на меня свалилось сомнительное утешение в лице не выспавшегося Бруно. Высшее руководство оценило действия некоего рядового Ника и через десятника передало приказ явиться и получить заслуженную награду. Увы, засветиться перед глазами магов не вышло. Кожаный кошелёк, достоинством в две сотни монет, мне передал один из обозных начальников, руководивший сугубо мешками с зерном и солёными окороками, но никак не войском. По ходу дела, мне удалось выяснить подробности ночной стычки. Абомо, вероятно, планировали атаковать лагерь с разных сторон и затаились вокруг, выжидая удобного момента, уверенные, что ни один солдат, в здравом уме, далеко в лес не полезет. Когда же я поднял крик, первый отряд сразу повернул вспять, поняв, что внезапного нападения уже не выйдет, а вот другие решили, что всё идёт, как задумано, и попробовали наших парней на зуб, но отступили, едва из шатра выскочили проснувшиеся колдуны и вдарили по ним магией из кристаллов. В итоге, с нашей стороны погиб всего один ополченец, а дикари потеряли троих. С одной стороны, я молодец, а с другой, уж лучше бы они напали. Тогда и опыта удалось бы набить и коллекцию голов пополнить. К своим я вернулся в самый разгар завтрака, так что от кухонного наряда мне достался только осточертевший котёл, да десяток мисок.
– Сегодня уходим не дальше, чем на сотню шагов от основных сил, – просветил нас десятник. – Вперёд двинется только наш десяток, ещё два на флангах пойдут. Ну, и в тыл отрядят дозорных.
Парни закивали с серьёзным видом. Двое суток похода, и они уже чувствовали себя матёрыми ветеранами, хоть и врага-то толком в глаза не видели. Зато более-менее приноровились двигаться по лесу. Никто не цеплялся элементами амуниции за колючки и лианы, каждый знал своё место, и мы двигались, как по накатанной, до той поры, пока Филус, один из лучников, не объявил:
– Командир, впереди засада. Там на ветке дикарь сидит.
Я даже ушам своим не поверил. У этого парня что, восприятие выше, чем у меня? Бруно, походу, тоже несколько растерялся и медлил с приказом, а отряд, тем временем, стал, как вкопанный, и все начали задирать головы, пытаясь разглядеть что-то в буйной листве. Естественно, такое поведение без внимания не осталось, и в нас полетели стрелы.
– Назад! – встрепенулся десятник. – Отступаем!
Самое время. Высунувшиеся из укрытий стрелки дали всего один залп, после чего, в нашу сторону ломанулась целая толпа копейщиков. Некоторые спрыгивали с деревьев, другие выскакивали, казалось, прямо из-под земли, перемазанные с ног до головы грязью и облепленные ветвями и листьями, будто лешие. Без колебаний показав врагу спину, я перескочил через тело Агриппы, которому не повезло схлопотать разом несколько стрел, и дунул во все лопатки вслед за трубящим в рожок десятником и парнями. Мимо меня пролетело несколько копий, Филус на миг развернулся и навскидку пальнул в преследователей, но тут же с криком упал, получив дротик в бедро.
– Уходи свитком! – поравнявшись с ним, я провернул тот же фокус, швырнув в подбегавших абомо склянку с жидким огнём. Ни в кого не попал, но хлопнуло знатно, забрызгав струями пламени минимум пятерых дикарей. Те отшатнулись, завывая на разные голоса и преграждая путь остальным, а я помчал дальше, отметив красное облачко в том месте, где упал Филус. Правильно, лучше уж быть дезертиром, чем мертвецом. В десятке шагов впереди завязалась схватка. Бруно со товарищи, уже почти избежавшие смертельной засады, влипли в заслон из нескольких особенно скрытных туземцев.
Воин абомо наносит вам 33 урона.
Лучник абомо наносит вам 48 урона.
Лучник абомо наносит вам 50 урона.
По воле смилостивившегося надо мной провидения, брошенное кем-то из гадов копьё лишь клюнуло на излёте мою кольчугу и отскочило, так что я не упал, а, наоборот, получил дополнительное ускорение и на помощь товарищам примчался форменным метеором.
Критическое попадание! Вы наносите воину абомо 83 урона. Воин абомо убит. Получено 150 опыта.
Попадание! Вы наносите воину абомо 36 урона. Кровотечение.
Попадание! Вы наносите воину абомо 41 урона. Воин абомо убит. Получено 150 опыта.
Прорвавшись через сцепившихся не жизнь, а на смерть людей, я едва не напоролся на алебарды подоспевшей пятёрки стражников. С флангов, их, насколько это было возможно в джунглях, прикрывали бойцы бостаньского ополчения. Сейчас повоюем! Нашарив лечилку на поясе, я юркнул в сторону, дабы свои же не затоптали, и как раз в этот момент в драку ввязались основные силы абомо. Прежде, чем сталкиваться лоб в лоб, они осыпали наши ряды настоящим дождём копий и дротиков. Происходи дело в чистом поле, на этом для меня поход бы и кончился. Другое дело в лесу, где повсюду натыканы толстенные древесные великаны. Мои камрады тоже не очень-то пострадали. Строй ополченцев укрылся за щитами, а от закованных в тяжелые латы алебардистов дикарские поделки отскакивали, будто горох. Высунувшись из-за дерева, я схлопотал удар копьём в грудь, в отместку рассёк гаду лицо и внезапно почувствовал, как кто-то дёрнул меня за шиворот. Двое абомо, кинувшихся по мою душу, остались ни с чем, а я обнаружил себя во втором ряду ополченцев. Сражение развивалось стремительно. Поменявшийся со мной местами громила, со смачным хрустом расплющил голову одного из врагов кувалдой и немедленно получил удар под ключицу. Выскочив из-за его плеча, я достал копейщика Волчьим укусом…
