Риц: Да ладно. Я и сам кое-что могу
Баклан: Кое-что — это не всё
Риц: И правда. Учись хорошо, будешь у меня директором по развитию. Или по коммуникациям
Баклан: Пока могу только по жратве. Обедать пойдешь?
Риц: Не, только ужинать
Баклан: Ну до вечера тогда
От Софьи пришло только скромное «ура!», но мне показалось, что андроиду было приятно.
Наконец я оторвался от политесов и протолкался к столу Рапунцель. Девчонки хохотали, глядя на Каравая, который, держа в руках мерзкий синий цветок, умильным голосом спрашивал его: «Кто здесь самый красивый?» Цветок реагировал на звук и, поворачиваясь, тыкался ему в лицо. Что должно было, видимо, обозначать ответ «конечно, ты». После трех итераций цветком завладел Мавр и продолжил задавать тот же самый вопрос.
— А что еще он умеет делать? — мрачно спросил я.
— Больше ничего, — сквозь смех ответила Рапунцель. — Только это. Только признание нашей бесконечной красоты. Я сегодня познакомилась с изобретателем, он просил испытать. По-моему, прелесть. А ты заметил, что если ты его держишь в руках, то ничью больше красоту он не признает?
— Каким еще изобретателем? — моя паранойя разыгралась не на шутку.
— Да в кафе сегодня познакомилась. Рядом с кампусом, я там всегда кофе пью. Явно кто-то из наших.
Я мрачно смотрел на цветок. Потом отнял его у Каравая, покрутил и понюхал.
— Что ты его нюхаешь? Он ненастоящий! — покатились со смеху Олич и Рапунцель.
— Я вижу. И что тебе этот изобретатель наговорил?
— Он сказал, что это средство для повышения самооценки или розыгрыша подруг. Или два в одном. Можно как угодно использовать. Он думает предложить эту штуку психотерапевтам. Мне показалось, что это отличная идея. А тебе что, не нравится?
— Нет, не нравится.
Я продолжил обнюхивать цветок, но, ничего не учуяв, отвернул ему голову и заглянул внутрь. Эту вещь я отлично помнил, она до нашего побережья добралась всего год назад. И должна была ароматизировать помещение из установленной капсулы. Никакой капсулы у нее внутри не было, зато были какие-то мелкие фигни, напоминающие записывающие устройства. Я таких раньше не видел.
Цветок, несмотря на протестующие вопли наших, я забрал к себе на стол, надел очки и попробовал расковырять хотя бы одну фигню. Та не поддавалась.
— Так. Рассказываю, — оторвался я от ковыряния. — Эта хрень должна была пахнуть, но не пахнет. Ее переделали под следящее устройство. Надеюсь, больше ничего она не делает, так что мы ее сдадим куда надо.
— Фу, какой ты скучный! — возмутилась Рапунцель. — Отдай, это мое! Хотя нет, ты все уже разломал.
Я ухмыльнулся.
— Знаешь, у меня плохая карма на цветы. Со своей последней девушкой я рассорился именно из-за них. Так что не притаскивай в инкубатор никакой флоры и фауны, и я не буду создавать тебе проблем.
— А фауну-то почему нельзя? — фыркнул Мавр.
— А потому что где фауна, там и флора.
— Типа запрещаешь? — обиделась Рапунцель.
— Типа объясняю ситуацию. Не бери ничего не пойми у кого.
— Да это понятно кто, я сейчас с ним свяжусь. Он из наших. Давай сюда всё, я хотя бы запчасти верну. Может, он новое хорошее соберет.
— Спорим, ты не сможешь с ним связаться? — поднял брови я.
Рапунцель отмахнулась, вытянула виртуальную клавиатуру и принялась набивать сообщение. Потом еще одно. Потом еще. Лицо у нее вытянулось.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Мавр.
— Ты был прав, — она посмотрела на меня с каменным лицом. — Контакт, который он мне оставил, ему не принадлежит. Выкинь это добро.
— Не, мы сбережем его для опытов, — пообещал ей я, взял коробку с полки и смахнул остатки цветка туда. — Но здесь не оставим, ну-ка, роза страшная, пошла вон.
И я понес коробку к дежурному, чтобы он вызвал безопасников и сдал им это барахло. Наверное, надо было дождаться Шведа, но я не хотел, чтобы даже детали здесь задерживались. А еще мне надо было сбежать от обиженных глаз Рапунцели. Подозреваю, что как джентльмен я должен был ее утешить, подарив взамен настоящий цветок, но я не джентльмен, перетопчется.
* * *
Марш с Фантомом мрачно дослушали запись до слов «нет, не нравится», после чего она оборвалась. План не удался. Нужен был новый план.
Глава 18
Олич ворвалась в комнату в крайне возбужденном состоянии и не сразу сообразила, что подруга выглядит слегка опухшей и не реагирует на красочный рассказ. Олич успела поведать Хмарь о розе, которую расковырял Риц, и которую ужасно жалко, потому что она была прикольная и смешно поворачивалась. И говорила всем, какие все красивые, не говорила, конечно, но имела в виду. А потом примчался Швед, размахивая руками и ругая Рица на чем свет стоит за то, что тот опять лезет впереди паровоза. Про Рапунцель на этом фоне забыли, а она не стала напоминать. Тут Олич заметила, что подруга ни на что не реагирует, и это подозрительно.
— А ты почему не пришла? Что с тобой такое? Ты ж сдала всё?
— Не могла, — мрачно ответила Хмарь.
— Что опять случилось?
Хмарь нервно сглотнула и изложила свою теорию заговора, согласно которой Риц взял конспекты у Варвары, а Варвара потребовала, чтобы Риц от нее отстал, и теперь от от нее отстал навсегда, а конспекты он точно взял, потому что иначе бы не сдал, и зачем теперь всё.
— Тебе не кажется, что это какая-то очень сложная конфигурация? Не говоря уже о том, что я с трудом могу представить себе человека, который может Рицу что-нибудь запретить.
— Но ему же надо остаться в университете. Любой ценой. Ты же знаешь, как ведут себя мужчины, когда им что-то надо.
Историю про Рицевский трастовый фонд на отделении не знал только ленивый.
— Нууу, даааа, это, пожалуй, единственный аргумент…
— Слушай, а спроси Баклана насчет конспектов, а?
— Боюсь, он меня пошлет. Он и в прошлый раз был не очень рад, сливая мне про предыдущую подругу. Просто он хорошо к тебе относится. И считает, что ты лучше, чем какая-то подозрительная Кира. Но он тогда строго сказал, что это последний раз.
— Попробуй, а? Ну что тебе стоит?
— Мне ничего не стоит, но из этого ничего не выйдет.
— Олич!
— Не гунди, напишу.
Олич углубилась в планшет и отстучала туда десяток сообщений с небольшим перерывом. А потом подняла голову.
— Значит, так. Конспектов он не брал. Но больше Баклан ничего не сказал. Вот смотри.
И она ткнула Хмари планшет под нос с последними открытыми сообщениями.
Баклан: Олич, я тебя обожаю, но хорош тут шпионить. Ты ведь для Хмари стараешься? Пусть она возьмет себя в руки и спросит его сама, если ей так надо знать, как он это сделал и почему не взял конспекты. Эти двое должны сами разобраться, чего им друг от друга надо. Я не хочу изображать помехи на линии
Баклан: Целую нежно
Хмарь вздохнула и подумала, что они все правы. Надо спрашивать самой, потому что, не узнав обстоятельства дела, она не сможет ни есть, ни спать.
Она отстучала сообщение Рицу с предложением завтра встретиться. Сообщение долго висело неотвеченным. К одиннадцати вечера, когда она совсем потеряла надежду, от него пришло предложение пересечься завтра часов в 11 в «Гамлете».
Одиннадцать так одиннадцать. Она согласилась.
* * *
Хмарь пришла минут на десять пораньше, чтобы самой оплатить кофе с пирожным, не вызывая к жизни непонятных ситуаций. Она заняла тот же самый стол, и вовремя, потому что к одиннадцати повалили местные жители, желающие скрасить себе субботнее утро.
Риц появился ровно в одиннадцать. Сегодня на нем было серое шерстяное пальто, а распущенные по плечам волосы, кажется, стали короче. Он улыбнулся ей, повесил пальто на вешалку, взял себе чаю и панна-котту с клубникой и подсел к ней за стол.
