Завадский встал рядом, без особой надежды надавил на кнопку диспенсера, из носика вышел только воздух. Он хотел было попросить мужчину подвинуться, чтобы нацедить мыло из дозатора с его стороны, но увидев, что тот моет под краном нож, передумал и стал просто тереть руки под холодной водой.
— Однажды люди построят такой корабль. — Произнес мужчина, с улыбкой поглядев на отражение Завадского в зеркале. — И назовут его «Восток-один».
Завадский почувствовал себя неуютно. Он стряхнул воду с рук и направился к писсуарам, флегматично сетуя на привычную невезучесть: не очередь, так болтливый невменяемый.
— Вы хорошо знаете лес? — раздалось за спиной.
Завадский обернулся. Мужчина вытирал нож бумажной салфеткой. Лицо у него было располагающим, с необычными большими глазами, которые, правда выглядели немного безжизненными, будто их обладатель был слепым, пытающимся изображать зрячего.
— Вы мне?
Незнакомец перестал вытирать нож и картинно поглядел по сторонам — дескать «а тут есть кто-то еще»?
— Какой лес?
Мужчина указал ножом в сторону окна.
— Тот. За дорогой.
Завадский посмотрел в окно, увидел пустынную Подлесную улицу и фрагмент надземного трубопровода, за которым начинался самый большой лесопарк в черте города.
— Ну да.
— Все входы и выходы?
— Что?
— Странное у него расположение.
— В каком смысле?
— Лес в городе.
— Это из-за АЭС.
Мужчина улыбнулся белозубой улыбкой и кивнул.
Завадскому вдруг показалось, что все эти странные реплики — не симптом логореи. Он присмотрелся к мужчине и увидел у него на груди обугленную по краям пресс-карту, на которой было напечатано: АН «Вечерний Екатеринбург», корреспондент… Фамилии он не разглядел, но имя начиналось на букву «А» — Алексей или Александр, что-то в этом роде.
Причем тут Екатеринбург, подумал Завадский, и больше для самоуспокоения, чем для подтверждения догадки спросил:
— Вы освещаете дело черных риэлторов?
Мужчина покачал головой.
— Я здесь только ради вас.
Завадский ощутил, как учащается пульс и выдавил фальшивую усмешку.
— То есть освещаете… мое дело?
— Не освещаю. Указываю направление.
— Направление?
Мужчина снова нацелил нож в окно.
Завадский внимательно присмотрелся и не обнаружил никаких характерных признаков. За исключением складного ножа в руке и странного взгляда, выглядел мужик приличным и совершенно адекватным. Хотя, много ли Завадский видел на своем веку психопатов, чтобы разбираться в их характерных признаках?
— Извините… — Завадский направился к выходу.
— Отливать передумали?
Завадский скривил лицо, вернулся, закрылся в кабинке, расстегнул ширинку, достал член и попытался расслабиться. Ничего не вышло. Тишина за спиной не позволяла ему выдавить ни капли. Ему казалось, что мужик тоже прислушивается. Пошел он к черту, разозлился Завадский и закрыл глаза. Прерывистая слабая струя, наконец, зажурчала, отдавая микроскопические порции облегчения.
— Вы выдвигали свою кандидатуру на муниципальные выборы депутатов Горнозаводского округа. — Раздалось за дверью кабинки.
— А это тут причем?
— Зачем?
Завадский открыл глаза, застегнул ширинку и спустил воду.
— Хотел сделать что-то полезное.
— Я серьезно.
Завадский вышел из кабинки. Мужчина стоял в проеме, отделявшем зону туалетов от умывальников, теперь уже полностью перегораживая проход.
— Это… это просто шутка.
— Шутка?
Завадский молчал, чувствуя себя школьником, которого припёрли к стенке, разоблачив в чем-то постыдном. Депутат Завадский — смешно, ничего не скажешь. Что же на него нашло тогда? Нет, понятное дело, он ни на что ни рассчитывал. Все закончилось ожидаемо — едва скрываемыми усмешками коллег и оправданиями в виде алкогольных пари. И все же… Сам себя он убеждал, что дело в той соблазнительной аспирантке, с которой он занимался сексом на преподавательском столе в своих фантазиях.
— Чего вы хотели?
— Ничего не хотел, простите, мне правда пора…
— Не терпится добраться до дна?
— Что?
— Куда здесь можно торопиться? — мужчина развел руки и скрестил их на груди.
— О чем вы вообще говорите? Кто вы?
— Можете считать меня своим последним шансом.
— Ясно.
— Не в том смысле, о котором вы подумали, встретив психопата с ножом в туалете.
Завадский нахмурился.
— Если вы на что-то намекаете, то у меня нет проблем.
— Тогда скажите, что вы тут делаете.
— А вам что за дело? От ошибки никто не застрахован!
Мужчина покачал головой.
— Ошибка — это случайное отклонение от правильных действий. А вы очень долго и упорно стремились оказаться в заднице.
— Что, простите?
— На самом деле это ведь не сложнее трюка с огненным кораблем.
Мужчина двинулся ему навстречу. Завадский отступил.
— Напомните еще раз, что вам от меня нужно?
— А разве я говорил, что мне от вас что-то нужно?
— Вы в курсе моего дела?
— Иначе бы меня здесь не было.
— Послушайте, я в самом деле в сложной ситуации.
— Не вижу, что вы это понимаете.
— Понимаю? Что… что я, по-вашему, должен понимать?
— Вспомните, что вы обычно говорите студенту, который спрашивает почему его ответ не тянет на пятерку и представьте, что этот студент вы.
— Вы хотите мне что-то сказать?
— Слова бесполезны, если люди не хотят их слышать.
— Я не понимаю…
— Вопрос-то на самом деле простой: один неудачник выбрал достаточно распространенный среди неудачников способ решения всех проблем — сознательно завалить себя неудачами, в надежде что какая-нибудь из них его наконец похоронит.
— Нет. — Запротестовал Завадский. — Я… я не согласен. Я плыву по течению, может, да, но…
Мужчина улыбнулся.
— Когда же вы начнете думать, Завадский?
— Черт возьми, это же…
— Думать!
Завадский посмотрел в пол. Он хорошо помнил, что говорил студентам, которые спрашивали почему получили тройку за правильный ответ и попытался сделать то, чего ждал от них — то есть попытался задуматься всерьез, не искажая мыслительный процесс инфантилизмом, желаниями и страхами. Разглядывая трещину на плитке, он вынужден был признать, что, учитывая собственное состояние, имел достаточно высокие шансы угодить в ловушку избегания. Без знания деталей это тянуло на четверку.
— То есть… то есть вы хотите сказать, что… что все возможно не то, чем кажется?
— Боже мой, да вы и заикаетесь прямо как студент.
— Но зачем… — Начал было Завадский и тут же догадался. — Проверка?
— Тройка с минусом вам, профессор. — Спокойно сказал мужчина, складывая нож и убирая его в нагрудный карман. — На левой створке сломан замок. Если приподнять и потянуть на себя, получится открыть окно.
— Подождите… Все настолько серьезно? — Завадский сделал акцент на слове «настолько».
— Времени у вас нет.
— Но… но… но… что буду делать, у меня же семья!
— Первый шаг всегда делать сложно. И чем дольше будете тянуть — тем сложнее.
Завадский несколько секунд пристально глядел в глаза мужчины, затем медленно развернулся, подошел к окну, ощущая как из глубин подсознания поднимается тот же загадочный дух, который завладел им на последней лекции.
Рукоятка осталась в ладони, когда он попытался ее повернуть. Он положил ее на подоконник, потянул на себя пластиковую створку, она поддалась, впуская холодный ветер. Завадский почувствовал острое необъяснимое желание распахнуть окно, выпрыгнуть на отмостку и ринуться в лес. Мчаться без оглядки, как в детстве, надеясь убежать от проблем. Пока он думал об этом, за окном будто из-под земли бесшумно возник заяц.
— А что будет, если… — Начал Филипп, поворачиваясь к мужчине, но вместо него увидел крепкого хмурого конвоира с жетоном на груди.
— Вы Завадский? — спросил конвоир, строго поглядев на окно за спиной Завадского.
— Да.
— Что вы тут делаете? Вас повсюду ищут.
