Когда Том и Эстер вошли в кабинет, Эдвард Мур Кеннеди читал. Вельш-терьер Чарли, потомок того самого Чарли, любимца президента Джи-эФ-Кей и всей семьи Кеннеди, с вьющейся рыжеватой шерстью, свернулся клубком на коврике у кресла президента. Увидев знакомых, он приподнял голову и посмотрел на Кеннеди. Убедившись, что хозяин не возражает, Чарли вскочил ивесело виляя хвостом, подбежал к Тому. Деловито обнюхав брюки гостя, он игриво ткнулся головй в руку Томпсона. Но тут президент встал и, приказав: — Чарли, место, — улыбаясь фирменной улыбкой клана Кеннеди, двинулся навстречу Томпсону.
— Здравствуй, Том. Рад вас видеть после столь долгого отсутствия. А уж как рад Чарли, ты сам успел заметить. Проходи, садись и расскажи наконец о своих военных приключениях.
— Да, но если он привез очередные плохие вести, — заявила Эстер, — я его лично пристрелю. И никакой фронтовой опыт ему не поможет. — Она направилась к выходу: — Ну, оставляю вас наедине. Ведите себя хорошо, не деритесь.
Обменявшись рукопожатиями, они уселись в стоявшие в стороне кресла у журнального столика. На нем уже стояли два бокала, бутылка висконсинского бренди и лежала нетолстая кожаная папка.
— Наливай, Том, — предложил президент. Чарли, вновь устроившийся на коврике, не спускал с Томпсона глаз, время от времени негромко постукивая своим коротким хвостом о пол. В кабинете, на первый взгляд, царила атмосфера спокойствия и домашнего уюта. Вот только вид президента, заметно для Тома нервничающего, показывал, что не все так просто, как кажется. И бренди он глотнул как то слишком поспешно.
— О твоих приключениях я уже осведомлен, — резко сменил тон Эдвард. — Поэтому перейдем сразу к главному вопросу. Ведь это вы один из главных инициаторов проекта «Фалькенберг»? Вот и расскажите мне о нем своими словами.
Пришлось Тому пересказывать президенту уже рассказанное недавно Брэнду. Томпсон объяснял Кеннеди, что наличие двух сверхдержав является объективной реальностью и, если американцы и русские не хотят оказаться в роли Рима и Парфии, двух древних сверхдержав, истощивших друга в бесконечных войнах и павших под ударами варваров, им необходимо научиться находить общий язык. А еще лучше — действовать вместе, управляя Землей к своей выгоде. Если вести дела вместе и поддерживать друг друга, то остальные страны со временем просто превратятся в вассалов, не способных проводить самостоятельную политику.
— Почему вы считаете, что русские согласятся на это и не попытаются нас обмануть? — спросил Кеннеди, выслушав короткое резюме Тома.
— А что они от этого выиграют? Возвращение к прежней конфронтации?. Нет, пока у власти были предыдущие поколения, фанатики и романтики революции, они ни за что не согласились на подобную комбинацию. Даже самый прагматичный из них, Сталин, не смог бы выйти из ограничений, диктуемых идеологией. Сейчас же у власти находятся более прагматичные политики. С ними можно договориться. Если уж мы договорились о совместных действиях со Сталиным… — Том на мгновение замолчал, задумавшись. Потом добавил. — Единственное, по моему мнению, условие, которое мы должны соблюдать — не пытаться их обмануть. Может это и будет сулить сиюминутные выгоды, в стратегическом плане рано или поздно это закончиться разрывом отношений и новой, еще более ожесточенной конфронтацией.
— Я тебя понял, Том. Но предвижу большие трудности и сопротивление внедрению этой программы. Даже у нас половина сенаторов, которых конфиденциально ознакомили с докладом, оказались против. Какое же противодействие этому окажут лоббисты корпораций, связанных с той же английской экономикой… — президент сомневался, и в общем-то его можно было понять. — Тут с Азиатской войной множество нерешенных проблем, в экономике предкризисная ситуация, а вы еще подкинули такое…
— Извини, Тед, — серьезно ответил Том. — Но по-моему сейчас самое удачное время для запуска «Фалькенберга». Русские озабочены нашей оккупацией Ирана. Так? — Кеннеди утвердительно кивнул. — Но мы можем напомнить, что договоры одна тысяча девятьсот двадцать первого и двадцать седьмого годов иранское правительство не денонсировало до настоящего времени. А значит статья шесть договора двадцать первого года продолжает действовать и русские могут ввести войска в оставшиеся неоккупированными части Ирана. При Сталине они пытались создать азербайджанскую республику на территории Ирана. Думаю, и сейчас они согласятся на такой договор. Тем более, если мы разрешим им ввести войска в Тегеран. А также выполним соглашение по Ираку. Пока против отстранения Саддама и легализации коммунистов протестуют англичане и французы, но если на них нажать…
— Иран и Ирак как первая стадия выполнения программы, — задумался президент. — Но этого, мне кажется, мало.
— Почему бы не продолжить договоры по ограничению стратегических вооружений в Вене? — предложил Томпсон. — Договоренности, насколько я помню, были, но пока так и не удалось достичь соглашения о сроках начала следующего этапа. На котором, как помнишь, планировалось сократить количество ядерных боеприпасов до трех с половиной тысяч с каждой стороны и сократить число носителей.
— Надо подумать, — ответил Эдвард. — Это все неплохо, но на настроение избирателей скажется мало. Нужно что-то еще…
— Сокращение военного бюджета за счет взаимного сокращения войск в Европе. А также снижение цен на бензин, за счет дополнительных поставок от СССР по льготным ценам. До тех пор, пока не восстановиться добыча нефти в Иране и Ираке.
— Вам удастся провернуть такой фокус? — удивился Кеннеди. — Я конечно помню, что у вас хорошие отношения с русскими на высоких постах, но не подозревал, что настолько.
— Да, некоторые связи есть, — не стал скромничать Том. — Но взамен тебе придется дать разрешение на закупку обрабатывающего центра «Тошиба». Очень уж русские хотят его купить. Но японцы без разрешения Комиссии по Контролю не соглашаются.
— Надо уточнить возможность выдачи такого разрешения, — задумался Эдвард. — Не получится ли так, что мы сами поможем развитию военной промышленности русских?
— Даже если и так, — не стал возражать Том. — Но для «Фалькенберга» такой шаг вполне логичен. К тому же, если мы не разрешим, русские напрягутся и рано или поздно создадут аналог сами. Только вот договариваться будет намного сложнее и льготные цены получить не получится.
— С Морисом Вэсси будете договариваться сами, — сдался под напором аргументов Кеннеди.
— С Вэсси? — удивился Томпсон. — А почему не с Келлином?
— Погиб в авиакатастрофе, — сообщил Эдвард. — Неужели не знаешь?
— Да мне как-то было не до внутренних новостей, в госпитале с последствиями контузии, — оправдываться Том, как и любой военный умел. Но сейчас он действительно удивлен: — «Неужели Стивен Келли, глава Комиссии по контролю за экспортом, имеет какое-то отношение к моим противникам?» — мелькали в голове мысль: — «Почему же тогда Джо-Джим ничего мне не сообщили? Своевольничают?»
— Вот об этом я и не подумал, — повинился Кеннеди. — Как у тебя со здоровьем? Можешь еще месяц продержаться? Сейчас дать тебе отдохнуть не могу, сам понимаешь, просто некому будет выйти на русских на том уровне, что есть у тебя. Поэтому готовься, как сдашь отчет о поездке на фронт и переговоришь с Морисом, полетишь в Москву. Русские собираются запускать первый экипаж на орбиту, для подготовки к лунной миссии. Вот под этим предлогом их и навестишь. Они тебя еще по первым полетам помнят, даже запрос на твое присутствие при пуске приходил, — теперь Эдвард опять улыбался, лишь взгляд оставался прежним, тревожно-настороженным. Какие-то еще проблемы волновали президента, причем настолько сильно, что он не забывал о них даже во время разговора с Томпсоном. Но это и не удивительно, в такое сложное время у президента страны всегда забот выше головы. Тем более в условиях надвигающегося экономического кризиса. Нефть то подскочила в цене на целых тридцать процентов и снижения цен пока не видно даже в самый большой телескоп. Война закончена, а ее последствия еще чувствуются. Кувейт с рынка нефти временно выбыл, как и Иран, в Ираке добыча упала наполовину. Советский Союз повышать продажу не спешит, ему продаж ее европейцам и китайцам хватает.
