— Погоди, у тебя кровь идет...
— Это? — тезка провел рукой по шее. — Ерунда!
— Снимай шлем! Где твоя аптечка?!
Насчет набора для перевязки, который должен быть у летчика всегда, я говорил долго. Сработало, и сейчас хоть несколько бинтов есть в сумке.
— Что там? — Яковлева рана совсем не волновала. Адреналин, наверное.
— Парочку швов наложить надо. Был бы мозг, сотрясло бы, а так — только шить. И рентген черепа на всякий случай. А то сейчас трещину пропустим, потом остаток жизни от головных болей страдать будешь.
— Бинтуй, — согласился раненый. — Вам, докторам, как жене — лучше уступить сразу.
В принципе, можно и не шить, рассечение не очень большое, но тут ведь и воспитательный момент. А то эти ребята явно возомнили себя бессмертными. Впрочем, заново переживая случившееся наверху, понимаю их очень хорошо. Агнесс бы прокатить, но разве она согласится?
— А дамы уже удостаивались чести? — кивнул я на останки аэроплана.
— Естественно! Жену прокатил!
— И как результат?
— Еще больше любить стала, — засмеялся Яковлев. — Но сказала, если разобьюсь насмерть, чтобы домой не приходил.
— Извозчика вызовешь? — спросил я, глядя на механиков, вытаскивающих искорёженный пропеллер.
— Не надо. Дойдём пешком — расскажу, как мотор улучшить.
— Начни с привязных ремней для авиаторов!
— Дельная мысль!
Мы побрели по промёрзшей дороге, и Яковлев, размахивая руками, уже чертил в воздухе схемы нового биплана. А я думал, как сообщить инженеру, что его биплан мне нужен на Дальнем Востоке. Начинать воевать без авиаразведки мне категорически не хотелось.
***
Среди обязательных пунктов моего пребывания в Петербурге значился Императорский яхт-клуб. Все эти годы взносы я платил исправно, никто меня за неявку не осуждал, а «Агнесс-1» по старой памяти числилась в списке клубных судов. Формально — яхта, по факту — подводная лодка, но с водоизмещением ведь не поспоришь. Здесь были великолепная библиотека, бильярдная и конечно, ресторан, коктейли, которые с моих слов начали готовить еще несколько лет назад. Плюс важные светские беседы. Вечер обещал быть насыщенным. Дресс-код «белый галстук» — не проблема, весь необходимый гардероб был в наличии. Собрался, оделся, поехал.
Швейцар вроде сменился? Или просто постарел слегка? Но не это главное, а то, что я был узнан, встречен поклоном с правильным титулованием, и препровожен в ресторан. И буфетчик, увидев меня, тоже поклонился, и мигом оказался у стола. До чего же нравится эта вот аристократическая жизнь, сам удивляюсь, как раньше без этого жил.
— Что угодно вашему сиятельству? Хочу сообщить: благодаря вам «Маргарита» теперь пользуется невероятной популярностью. Мы специально заказываем текилу из Мексики, иной раз по пять ящиков в месяц уходит.
Прилично!
— Давай. Только вместо трипл-сек добавь «Кюрасао» голубой.
— Сию минуту, ваше сиятельство.
Хоть что-то хорошее от меня останется — коктейли. Так и напишут потом в энциклопедиях: мол, знаменит множеством рецептов классических напитков, кроме того, вроде бы занимался медициной. Уверен, голубая «Маргарита» уже сегодня начнет свое победное шествие.
После аперитива я заказал говяжий стейк средней прожарки с отварным картофелем и салат из свежих овощей. Нет в меню? Вообще никаких проблем! Для членов клуба — любая прихоть выполнима. Даже простые блюда, более подходящие для небольшого кафе, приготовят на высшем уровне.
Какие люди! Владимир Борисович Фредерикс собственной персоной! Барон подошел поздороваться, да так и остался. С кем еще обсудить новости автомобилестроения? Вот мы и сыпали друг другу названия и технические характеристики. Про медицину ни слова сказано не было. Зачем? Люди отдыхать пришли.
Но так думали не все. Стоило мне отойти в уборную, как я столкнулся со смутно знакомым, чернявым персонажем, похожим на грустного клоуна. Впрочем, явно здесь не новичок: держится уверенно, одет с иголочки. Может, сталкивался с ним во время службы? Или это просто ложное воспоминание? Дорогу мы взаимно уступили, отвесив легкие поклоны. Однако на обратном пути незнакомец окликнул меня:
— Князь, извините за беспокойство. Позволите вас на минуту?
Не совсем по этикету, да ладно, обстановка неформальная, к тому же предполагает некоторое равенство положения находящихся здесь.
— Слушаю вас.
— Разрешите представиться, Александр Михайлович Безобразов, статс-секретарь.
Тут он дохнул в мою сторону, и я оценил стойкость этого человека. От меня такой выхлоп идет, если я уже в состоянии полного покоя нахожусь и мне можно делать операцию безо всякого наркоза. А этот не только на ногах стоит, но и говорит без запинки. Ну, разве что чуть скандирована речь, когда люди подшофе боятся возможного косноязычия.
— Рад знакомству, — поклонился я, выуживая из кармана визитку без чинов, с одним только титулом.
— Зачем вы ввязываетесь в эту авантюру, князь? — спросил Безобразов, не притрагиваясь к визитке. — Вы же умный человек! У вас больница... Сказка просто! Мечта! Что вам не сиделось в Швейцарии? Сергей Александрович... он же использует вас. Неужели вы не видите?! П-поверьте, я вам зла не желаю! Не советую мешать... очень серьезные люди в дело на Яле вошли!
Блин, такое ощущение, будто я пропустил начало разговора. Какое дело? Какая Яла? Очевидно, статс-секретарь думает, что я знаком с диспозицией, а потому базовые вещи мне известны. И правда, куда я лезу? Мне бы расклад — кто за, кто против, и почему.
— Благодарю за совет, Александр Михайлович, — спокойно ответил я единственное, что пришло в голову. — Обещаю тщательное обдумать ваши слова. Ночью спать не буду, клянусь!
Безобразов иронии не выкупил, поклонился и отвалил в курительную комнату. Я же вернулся к своему столу, погруженный в мысли. Похоже, подводные течения в Петербурге стали гораздо сильнее, чем мне казалось.
***
Вечер оказался насыщенным. Стоило закончить ужинать, как меня тут же взяли в оборот. Старые знакомые привели новых, руку жали, по плечу хлопали, улыбались, рассказывали свежие сплетни и самые смешные анекдоты. И такое впечатление, что про мое новое место службы уже все знают. Хотя я еще согласия не давал. Но как потом читать газеты, приговаривая каждый день: «Вот же дебилы!» и стараться пролистывать страницы со списками погибших? В Цусиме так вообще погибнет цвет русского флота. Чего потом удивляться, что матросы будут бунтовать в семнадцатом…
Да, у нас тут доброе патриархальное время, когда отдельная жизнь еще что-то значит. На первой странице будут публиковать совершенно открыто списки потерь. Ничего не засекретят. Эпоха миллионов убитых тайно и задешево еще не наступила.
В какой-то момент я осознал, что внимание и общение начали утомлять. Хорошего понемножку. Но как только я решил улизнуть, на горизонте вновь возник Владимир Борисович Фредерикс. Барон неназойливо взял меня под локоть и предложил пройти к нему в кабинет: «Попробуем замечательный цейлонский чай, только что из колоний. Такой вы не пробовали, уверен». Намёк я понял сразу. Хороший чай — то, от чего я никогда не отказываюсь.
Фредерикс, даже став министром, не утратил пост командора клуба, и дегустация происходила за закрытой дверью его уютного кабинета. Ну мебель красного дерева, так место такое, статусное, сосну не поймут. Обстановка если не спартанская, то близко к этому: книжный шкаф, бюро, конторка, штук пять стульев. Единственное украшение — пара гравюр на морские темы, и совсем небольшая картина Айвазовского. Автора я узнал по подписи, а не потому, что такой знаток.
— Располагайтесь, князь, — показал мне Фредерикс на стул. — Сейчас принесут приборы, почаевничаем.
— Барон, а у нас официальная беседа? — спросил я, садясь. — Час назад мы, помнится, общались намного проще.
— Уели, — виновато развёл руками Фредерикс. — Привычка. Иногда не задумываюсь, как обращаюсь к собеседнику.
В этот момент постучали в дверь, и лакей вошёл с подносом. Чашки, заварник, варенье, корзинка с печеньем — всё по высшему разряду.
