Обнял осунувшегося, мгновенно повзрослевшего племянника. Да, Сашка столько наплодил внебрачных киндеров, — жуть. Но не бросать же бастардов, своих веду по жизни и племяшей всех пристрою, хотя как раз Костя законнейший-раззаконнейший, от матери полячки «произведённый». Теперь уже вдовствующая королева была подставлена брату магнатами, будучи юной и пылкой графинюшкой, разумеется, как все полячки — ярая патриотка. И что есть сил капала Саше на мозги, «куковала-перекуковывала», всё как в пословицах-поговорках. Детей в браке народилось четверо: Костя старший, а есть ещё Александр (имёна всё ни польские ни русские, ни нашим, ни вашим) и Мария с Александрой. Учили их по большей части польские учителя, но мальчишек по моему приказу забирали на 2–3 месяца «проветриться» на кораблях Балтфлота или же погонять на литерном поезде императора по необъятным российским просторам. Чтоб впечатлились, прониклись, осознали и слушались как вырастут, грозного дядю, а не шептунов придворных.
Сразу после развала империи Габсбургов и освобождения Кракова моя популярность в Польше зашкаливала до неприличия, Гагарин бы обзавидовался. Но сейчас страсти и восторги по обретению древней столицы улеглись и паны привычно бурчат, ждут от Петербурга новых территориальных «подарков»…
Племянник-тёзка частенько гостил в Царском Селе, это мы с братом так решили едва маленький Костик заходил-залопотал, и со мной общался прекрасно. Хотел стать моряком, очень жалел, что не имеет Польша выхода к морю. Ну, теперь-то молодому королю и карты в руки — непременно начнёт бодаться с Германией за балтийские провинции, за Гданьск-Данциг, не зря подростком карты чертил с границами Великой Польши и дяде-императору показывал…
— Рассказывай. Как сам, как мать. Держитесь?
— Держимся, — скупо ответствовал Константин Александрович.
— Оставим лирику и слёзы, племянник. Молодец, что немедля выехал в Петербург, разговор предстоит наисерьёзнейший. По итогам беседы определится путь, по которому пойдёт Польша. Надеюсь под твоим чутким руководством, Костя.
— Дядя, волнений в стране не предвидится, траур по государю объявлен, подданные искренне скорбят. Нет оснований думать, что случится смута. Но захоронить первого польского короля новой династии в Петербурге — политическая ошибка!
— Твоё мнение?
— Моё, — вспыхнул Константин Александрович, — матушка считает также, да. Но зря вы, дядя думаете…
— Успокойся, не приписывай мне то, чего я не совершал и о чём не думал. Брата похороню в Питере как великого князя, как цесаревича. А первый настоящий польский король династии Романовых — ты, Костя! Брат работал лишь как «производитель», прости Господи мой цинизм, дабы явить Польше полноценного наследника-шляхтича, пускай и с фамилией Романов. Не спорь, я знаю что говорю, когда мы с Сашей эту комбинацию задумывали, ты лишь в проекте существовал, уж не взыщи.
— Но, дядя…
— Я уже скоро двадцать лет как твой дядя. И отец твой крестный, кстати. Поэтому позволь, выскажусь сначала по старшинству, а засим сам решай как поступать. Итак, в Польше усиливается движение по отделению от Российской империи, во многом это связано с подросшими наследниками короля Александра Первого.
— Отца не отравили, он жаловался на сердце.
— Знаю. Не перебивай. Мы с Сашей ждали когда тебе исполнится 21 год, тогда брат ушёл бы на покой, ты наследовал корону как Константин Первый Романов, а я бы немедля даровал Польше независимость.
— Но я ничего…
— Никто не знал, только я и Саша, — уж врать так врать, с душой и выдумкой. Надо племяша непременно перетянуть на свою сторону, а то начнут в уши гадить молодому монарху прилипалы и подпевалы…
Что делать с Польшей, конечно, задумки были. Году эдак к 1885 брат действительно хотел уйти на покой, перебраться в Ниццу и там доживать «пенсионером имперского значения». А там можно и официально отпустить в «свободное плавание» воинственных шляхтичей, заключив с Королевством Польша и племянником-тёзкой военный союз, дабы не дерзнули тевтоны раздербанить молодое государство с богатой историей. Но смерть Александра спутала все планы. Сейчас предоставить независимость, означает дать слабину, у панов головёнки закружатся от восторга и начнут бравые польские гусары примеряться по кому из соседей ударить, Костю на прочность пробовать решат. Поляки, такие поляки.
— Пойми, ты Романов, мой племянник, хоть и поляк по воспитанию и «половинке» от матери. Но будь ты даже сыном Саши от эфиопской барышни, эдаким милым мулатом, кровное родство превыше всего, так-то, Костик. И я куда более прочих заинтересован видеть во главе независимой и сильной Польши тебя. Всё для этого сделаю. Веришь?
— Верю, дядя.
— Прекрасно, а посему вдовствующую королеву, свою почтенную матушку через месяц-два отправляй на ПМЖ в Париж.
— В Париж на что?
— На постоянное место жительство. Жаргон такой в Питере, не встречался разве сей оборот?
— Париж, Париж… Нелегко будет уговорить маман.
— Объясни и ей и приверженцам королевы, что император Константин вскоре «отпустит» Польшу. Напомни КТО подарил короне Краков и прирастил территорию страны почти вдвое. Долго ждали независимости, подождут ещё пару лет, подготовятся заодно к спорам с Германией. Говоря откровенно, прусаки вас разнесут в две недели, случись война. Границы не обустроены, армия укомплектована по территориальному принципу, крепости в убогом состоянии, артиллерия старая, пехота малочисленна и окапываться не умеет. Польше нужна военная реформа, слышал про пулемёты?
— Конечно, замечательная вещь. Англичане применили их в Африке и Индии, а вы, в Маньчжурии.
— Костя, это не оружие колониальной войны, придуманное для истребления аборигенов с копьями, как пишут в варшавских газетёнках. Десяток таких «машинок» в пару минут выкосит гусарский полк хоть на марше, хоть в атаке. И Германия наладила производство пулемётов, скоро они поступят в приграничные с Польшей районы, дабы стреножить вашу кавалерию. И на хрена такая независимость — чтобы развязать войну, уложить лучшую половину армии, рвущуюся вперёд, в атаку, а потом выплачивать контрибуцию? А Россия не вступится и кредит не даст, зачем подкармливать Берлин русским золотом. Молчи, племянник, всё знаю о планах по расчленению Пруссии одним молодецким ударом. Про то все знают, в том числе и немчура. Потому и говорю — рано вам в самостоятельность ударяться, займитесь армией сначала.
— Вам легко говорить, дядя. С таким золотым запасом и промышленностью. А сейчас каждый день, каждый час усиливает Германию, производство вооружений у Круппа растёт ежемесячно. Мы просто не успеваем за дойчами. Не успеваем!
— И оттого столь любезны с «доброжелателями» из Лондона и Парижа, обещающими продать оружие по чрезвычайно выгодным условиям, в рассрочку, на несколько лет. И это при том, что Лондон и Берлин «дружат» против Наполеона Четвёртого. Но устаревшие винтовки полякам подкинуть — наперегонки рвутся.
— Не только оружием обещают помочь. Ещё и концессиями на железные дороги. От вас не дождёшься…
А вот тут племянничек меня уел. Ещё в великих князьях пребывая, только-только из Калифорнии вернувшись, получил от папеньки, Николая Павловича, задание контролировать строительство «чугунки» от Петербурга до Варшавы. И добросовестно саботировал строительство на польской территории. Конечно, в итоге прогресс меня одолел, но железнодорожная «сеть» Польши состояла лишь из пары магистральных линий, работающих по перевалке грузов и доставке пассажиров из Европы в Россию и обратно. А с ответвлениями от тех магистралей возникли проблемы — российские банки не выдавали кредиты под железнодорожное строительство в Царстве Польском, а затем и в Королевстве Польша, сколь брат Саша не ругался. Тут надо оперативно выкручиваться и врать тёзке, в честь меня названному. Эх, стыдоба, но ради благополучия двух держав — надо!
— Ты, конечно, решил, что так Россия тормозит развитие польской промышленности? Знаю, ходят такие разговоры, что император Константин препятствует прокладке новых железнодорожных линий на западных рубежах. Но я исполнял просьбу старшего брата. Да, Костя, не удивляйся, твой отец спорил со мной по вопросам «железки» нарочито, на публику…
