Последнее, наверно, было надрывным воплем. Даже сквозь упоительный танец со Тьмой донеслось — пусть глухо, шепотком, но все же услышала. Остановилась нехотя, с удивлением глядя на такого обычно бесстрастного преподавателя. Что не так? Сам же велел… Глиняный горшок на столе еще даже не треснул, а мне уже прекратить воздействие?
— Не двигайтесь, Нит… ваша… Арди… Вы же сейчас всё тут к гроршам…
Да что «всё» то? Вон горшок целехонек, еще даже не начала. Уж на кусок глины мне сил хватит, дайте только дотанцевать, и маленький смерч начнет свою круговерть вокруг посудины, пожирая материю и оставляя на ее месте ничто. Так ведь оно работает, развоплощение?
Но преподаватель, не обратив внимания на каплю холодного пота, скользнувшую со взмокшего лба в уголок глаза, смотрел не на меня и не на подопытный горшок, а куда-то вверх. Я тоже подняла глаза и не увидела привычных высоких сводов потолка. Только черное беспросветное ничто. Это к кромешной темноте глаз все норовит приспособиться, что-то даже может высмотреть. В черном небе безлунной ночью и то видно крохотные отблески дальних миров. А в ничто — ничего и нет, хоть все глаза высмотри. Оно поглощает всё и даже свет, и чем дальше смотришь в бездну, тем больше кажется, что это бездна смотрит на тебя.
Облако развоплощения раскинулось сверху, послушное, недвижимое, как выдрессированный пес. До стен не доставало на пару сантиметров, а значит, и потолок наверно цел. Прямого приказа от меня еще не поступало. Глубоко вздохнув, я втянула в себя магию обратно. И верно, своды целые, ни кирпичика не пострадало. А мэтр Ноэ, наоборот, шумно выдохнул.
— В помещении больше никогда не применять! Под страхом отчисле… да боги!!..
— Да, господин Ноэ, — кротко согласилась я. — Желаете продолжить занятие снаружи?
«Под страхом отчисления» — это он, конечно, не подумав. Просто ляпнул первое, что на ум взбрело, да и осекся на полуслове. Такое на остальных студентов действует почище страха смерти, но не на меня. Я бы даже улыбнулась пустой угрозе, но не хотелось бравировать своим положением. Да и не так уж смешно мне было на самом деле. Отчисление — это больше не про меня, и мэтру Ноэ это прекрасно известно.
— Госпожа Рен… ваша светлость…
— Ардинаэль, — твердо и с нажимом ответила я, пресекая (в какой раз!) эти неуверенные метания преподавателей в обращении ко мне.
— Ардинаэль, — согласился мэтр с облегчением. — Думаю, нам стоит повременить с дальнейшей практикой. Я переговорю с господином Сарттасом, пусть он выделит время на дополнительные занятия с вами, а после…
— Разве у меня есть проблемы с контролем магии, господин Ноэ?
Я красноречиво обвела взглядом нетронутые стены и потолок.
— С контролем — нет… Скорее, с дозированием. Чтобы воздействовать, скажем так, более точечно… прицельно…
— Научиться стрелять из пушки по воробьям? — хмыкнула я. Не очень вежливо, знаю. Но ведь из пушек по воробьям тоже не стреляют.
— Да! Именно! Прекрасное сравнение… Ардинаэль. Лучше и не скажешь, — оживился преподаватель.
— Но ведь Вы не дали мне возможности закончить задание. Уверена, кроме этого злосчастного горшка ничего не пострадало бы. А то, что ее так много… Ну, больше не меньше, верно ведь? — попыталась пошутить я.
Мэтр Ноэ, кажется, шутку не оценил. Ну, что же, значит, опять к мэтру Сарттасу. Какая ирония… Он снова будет учить меня сдерживать свою Тьму, тогда как я делаю все, чтобы дать ей развернуться во всю мощь.
Поблагодарив мэтра за урок, я кивнула мансу. Тот тяжело спрыгнул с широкого кожаного кресла за преподавательским столом и вальяжно пошел к выходу. Хорошо еще, что целительница Нерайя в очередной раз постригла ему когти накануне, не то день у мэтра Ноэ был бы окончательно испорчен. Возражать подросшему Греттену, мнившему себя в Академии Ровельхейм полным хозяином, точить когти там, где ему вздумается, никто больше не осмеливался. Одна только Илза и справлялась с обнаглевшим «крыжтенком»-переростком.
Замешательство мэтра Ноэ можно было понять. В одночасье у меня появилось слишком много имен и статусов. Кто же я теперь?
Ардина Нит-Истр, безродная сирота из истринского приюта святых Майстры и Верены. Ею я была всю сознательную жизнь, так до сих пор обращаются ко мне по привычке. Правда, тут же поправляясь…
Ардинаэль Фра-Скоген. Потому что дружба тоже имеет последствия. Кто бы мог знать, что увидев в нелюдимой и странной Мексе родственную душу, я обрету не просто друга, но и новую семью, и поддержку могущественных унвартов из Дикого Леса. А вместе с тем и обязанности члена правящего клана другой страны. Обязанности, от которых не могу отказаться.
Ардинаэль аррес Рен. Теперь — пресветлая арна́и Рен, потому что выше просто «рес» в Империи быть никого не может. В Империи только одни «рес» — Данлавин. Последняя из древнего забытого рода и владетельница провинции Ровель. Со всеми городами, деревнями, выселками и учебными заведениями на ее территории.
Ардинаэль Даран. Случайно выживший ребенок из хладнокровно вырезанной магом-фанатиком семьи. Запечатанная перевернутой родовой печатью собственным прадедом, которая сначала меня спасла, а после чуть не убила. А преследователь-убийца все крадется по пятам.
Наследница Интальда Премудрого и всей Академии Ровельхейм. Как-то враз это перестало быть тайной по возвращении из дворца М'рирт.
Член попечительского совета Ровельхейм по праву рождения и владения.
Маг Света Изначального и Изначальной же Тьмы.
Невеста самаконского шахина…
Так кто я?
Вот бы быть просто Ардиной…
Глава 1
Дворец М'рирт, годовщина Содружества, месяцем ранее
Тонкие длинные пальцы деликатно, но все равно ощутимо хлопали меня по щекам, возвращая в реальность. Вслед за осязанием вернулся слух — разноголосый гомон, споры, чья-то яростная ругань за заднем фоне… Открыть глаза? Не хочется. Еще бы немного побыть наедине с собой, не думая, растворившись в сонной темноте.
Я осторожно вдохнула. Это удалось неожиданно легко и свободно, а шея и грудь ощутили движение воздуха, ласково обдавшего обнаженную кожу. Обнаженную?.. Я распахнула глаза, инстинктивно пытаясь прикрыться. Узкий ворот и жесткое парчовое платье на моей груди были расстегнуты едва ли на грани приличий. Надо мной нависла обеспокоенная Мекса. Ну, как обеспокоенная… Взгляд суровый, губы поджаты в ниточку, побелели крылья носа — так и есть, для бесстрастной унвартки это была крайняя степень взволнованности.
Какое-то движение сверху и надо мной нависло еще одно родное лицо, только без разъезжающейся улыбки и смешинок в теплых карих глазах — Хельме. Это на его коленях я лежала головой, распластавшись остальной тушкой по каменному полу. Взгляд окончательно сфокусировался и выхватил за их лицами другие, обступившие нас — Хельтинге, императрицы Анневьев, его светлости…
Арн Шентия был бледен и недвижим, не сводил с меня глаз, а руки его были странно вывернуты за спиной. За ним вплотную стоял сам император Нердес и что-то тихо и убедительно шептал брату. А больше из моего лежачего положения ничего не было видно.
— Диночка, — выдохнул Хельме и нежно провел ладонью мне по лицу, унимая судорожные похлопывания Мексы: та все продолжала на автомате приводить меня в чувство.
— Милая, за лекарями уже послали, — это сама императрица Анневьев, сердобольная дама даже взяла меня за руку. А у меня в очередной раз проскользнула неуместная мысль — как же у этой прекрасной пары могло появиться на свет такое… такое чудовище.
— Антарин, — поморщилась я, чувствуя, как возвращается давящее изнутри чувство. — Он мне мешает…
Огромный каменный круглый стол, за которым вершились судьбы трех стран, был сделан из особого камня, с ним мы уже как-то сталкивались на турнире. В тот раз он уравнял участников соревнования, лишив всех магии, и здесь стоял с той же целью: чтобы не возникало соблазнов решать вопросы при помощи силы, не всем подвластной.
