— Не все, — влез я. — Актуальные экономическому моменту тезисы для прикормленных журналюг запишите, пожалуйста: «После гражданской войны получилось так, что сельскохозяйственные штаты кормили штаты промышленные. Но когда у фермеров начались проблемы, промышленные элиты положили на них большой и толстый. Так ли сельскохозяйственным штатам нужно быть в одной стране с северными жадинами?».
— Пойдет, — оценил деда Юра.
Чудак-человек: опиоидная эпидемия ему противна, а форс гражданской войны — «пойдет».
— Второе — нужно поиграть цифрами и высчитать среднюю стоимость ликвидации одного коммунистического вьетнамского солдата. Насчитать нужно не меньше сотни тысяч долларов, чтобы народ впечатлился.
— Всё? — уточнил Андропов.
— Не-а, — покачал я головой. — Подкинем проблем датчанам, просто потому что я придумал блистательнейшую хуцпу, которую грех не использовать: на острове Гренландия живет коренное население — инуиты. Среди них нужно отыскать пяток бесплодных дам, которые дадут интервью о том, как сильно хотят иметь детей, но в свое время они посетили датских врачей, которые тайком их стерилизовали, как и многих других инуитов. Цель — не давать коренному населению плодиться, выдавливая с острова понаехавших датчан.
— Полнейшая дичь! — оценил дед. — Зачем?
— А просто, — развел я руками. — Потому что можем — ложечки однажды, может, и найдутся, но осадочек останется. С нами же как — вбрасывают придурошные тезисы, а мы оправдываемся. Оправдываешься — виноват и слаб. Нужно время от времени делать так, чтобы оправдываться приходилось всем. Можно и масштабировать — например, с бесплодными ирландцами, коренным населением Канады, а главное — с нашими добрыми друзьями-афроамериканцами. Пока всё.
Дед кивком отослал секретаря, и я спросил.
— Кстати о неграх — как погода в Нигерии?
Там уже много лет гражданская война идет, с миллионами погибших как в боевых действиях, так и от сопутствующего таким штукам голода. Жалко.
— Почти всё, — ответил дед. — За неделю, думаю, сепаратистов дожмут и объявят единую и неделимую Нигерию.
— Пионерлагерь обломится? — спросил я о главном.
— Не обломится, — покачал головой дед. — Неспокойно там и разруха.
— Куда не ткни, везде разруха и неспокойствие, — вздохнул я. — С людоедом дружишь?
— Бокасса? — хмыкнул Андропов. — Нам с готовящимися к коронации Императорами не по пути — уступили это чудо французам, они — представь — про гастрономические пристрастия Бокассы не знают, вон, на днях в Париж поедет, с президентом Помпиду лобызаться. Папочки с фотографиями и интервью с поварами уже готовы, на второй день визита выкатим. В Африке правители меняются часто и неожиданно, и ЦАР однажды придет к нам не за деньгами, а влиться в дружную семью социалистических народов.
Глава 13
Магадан встретил нас как положено — порывы ледяного ветра пытались сбить с ног и раздували полы пальто, вонзаясь мириадами невидимых осколков в неприкрытую шарфом часть лица. Этот же ветер заставил немного понервничать — на посадку удалось зайти только с третьей попытки. Даже не представляю, сколько седины поднял дедов пилот — а если бы Генсека угробил? Или у него наоборот — профессиональное хладнокровие и абсолютное спокойствие до самого последнего, фатального, момента?
Спускаясь по трапу — для разнообразия никаких камер, мы тут типа без предупреждения — думал о грустном: за последний год в СССР случились две воздушные катастрофы. Первая — «профессиональная», у военных, с тремя погибшими. Вторая — грустнее, упал пассажирский вертолет в Якутии, восемь человек, из них двое — дети. Грустно, но кто на полном серьезе будет учить ВСЕ аварии, учитывая, что части из них в условной Википедии нет, потому что засекречено или просто забыто? Тем не менее ощущаю легкую вину и оправдываюсь тем, что не знал, что меня занесет в СССР, иначе готовился бы гораздо лучше. С другой стороны — очень много в голове нашлось такого, о чем я даже и не подозревал. Хорошо быть разносторонне развитой личностью с широким кругозором.
Население Магадана в эти времена меньше ста тысяч человек. Да и в будущем не сильно-то оно изменится: сюда едут либо проштрафившиеся товарищи, либо корящая судьбу за такое распределение молодежь. Часть из них оседает, обзаводится семьями и надеется, что их детям с распределением повезет больше. Что поделать — жизнь штука несправедливая, а город Магадан для страны очень важен. Радуйтесь северным надбавкам товарищи, ведь могло быть хуже — можно распределится в жуткую глухомань со средним по стране окладом. Разве это лучше? Не распределять совсем? Ну это даже рассматривать не стоит — кто из Москвы и Ленинграда поедет в деревни? Вот то-то же!
— Здравствуйте, Михаил Петрович, — поприветствовал дед местного владыку, худого, высокого — выше деда, а он, вообще-то, на фоне Политбюро настоящий великан — мужика лет пятидесяти, одетого по погоде — в шубу, бобровую шапку и валенки.
Вот бы и мне шубу — минус 32 в воздухе, прямо зябко.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович, — сняв варежку, пожал мэр протянутую руку.
Пока дед здоровался с другими городскими шишками, Михаил Петрович поручкался со мной:
— В четвертый раз видимся, может того, насовсем к нам?
Хохотнув немудреной шутеечке, я ответил:
— Лучше и дальше с гастролями, а то надоем!
Трижды в Магадан ездил — один раз проездом, когда с Вилочкой по Колыме бродили (ах какие приятные воспоминания!), и два — гастролями: четыре концерта совокупно дал — на один все не влезут, поэтому в каждый приезд по две штуки. Это, в целом, вообще для большей части посещенных городов актуально — у меня концертный директор над душой с плотным гастрольным графиком не стоит, могу себе позволить.
— Он и так от меня на другой конец страны сбежал, — переключил внимание дед, приобняв меня за плечо.
Советские функционеры образцово-показательно заржали, и мы с дедом, Михаилом Петровичем и охраной погрузились в «Волгу», а остальные всосались в автобус марки «Газ». Низкое, вот-вот обещающее скрыться за домами северное солнышко освещало нам путь. Что ж, кооперативное движение докатилось и до Магадана, но город от этого сильно краше не стал. Как бы не силилась Советская власть сделать жизнь северян лучше, окрашивая дома в яркие краски и спуская сверху рекомендации (в местных реалиях приравнивается к приказу) по благоустройству общественных пространств ледовыми скульптурами. Север — он такой, и хорошо выглядят северные города только при малоэтажной — чудовищно нерациональной при местных температурах — застройке. Но когда я приезжал сюда летом, Магадан выглядел прямо хорошо. Особенно — в отсутствие монумента жертвам сталинских репрессий. Нет уж, свою православную страсть к покаянию оставьте в другой реальности.
По пути Михаил Петрович рассказывал нам о хозяйстве — город живет, город в целом процветает, известная доля проблем, конечно, есть, но их оперативно решают. За два предыдущих визита я посадил десяток человек, а остальных нечистых на руку от греха подальше «вытравили» местные, и теперь здесь в этом плане относительно чисто. Это по его словам, но я совершенно уверен: где-то в этих домах найдется притон курирующей воровство с приисков «малины». Эх, ладно, не в этот раз.
— У нас тут инициативу один товарищ проявил, — после доклада поведал Михаил Петрович. — На базе областного дома культуры кукольные спектакли проводят.
— Интересно, — оценил дед.
— Но ДК — один, и площадей там на всех не хватает, — развел руками «мэр», на всякий случай приняв виноватый вид.
— Можно я здание построю? — влез я. — У меня дома как раз проектик лежит архитектурный, под театр кукол — самое оно!
— На ходу подметки режет, — с улыбкой пожаловался на меня Андропов. — Товарищи жалуются — все строительные предприятия «группы А» ГДРовские, считай, на него одного пашут и пахать еще два года будут.
— Страна большая, кирпича много надо! — и не подумал я ощущать вину.
