— Моя рулька скоро будет?
— Сейчас уточню на кухне, — меланхолично отвечает официант, уходит и почти сразу возвращается: — Забыл вам сказать. Рулька сегодня на стопе.
— Что это еще значит?
— Значит, ну, не подаем мы ее. Кончилась, в общем. Сделайте другой заказ, пожалуйста.
— Это ж вы его сколько готовить будете! А жрать охота уже сейчас.
— Да не кипишуй ты, Саня, — миролюбиво говорит Леха. — Давай я отбивную эту с тобой распополамлю… Ну не буду же я жрать под твоим голодным взглядом! И давай тарелку колбасок возьмем, она большая, всем хватит.
— Нет, ну нормально! — возмущаюсь уже в спину официанту, который даже не подумал извиниться. — На стопе у них рулька! А если бы я не спросил, так и сидел бы до ночи голодный? Кто так работает вообще⁈
— Ну хорош уже париться, Саня, — Леха делит свою порцию, раскладывает по двум тарелкам и одну пододвигает ко мне. — Терпимее надо к людям относиться. Кто как может, тот так и работает. Сам, что ли, не косячишь?
Все страньше и страньше, как говорила Алиса в любимой сказке моего детства. У себя на работе я списывал всеобщий пофигизм на расслабляющее воздействие недавней свадьбы, но Лехи-то там не было, и этого официанта — тем более. Опаздывающие автобусы, мусор на улице… По отдельности каждый случай яйца выеденного не стоит, обычное наше «никогда такого не было — и вот опять». Но чтобы настолько кучно… А главное — никто особо не возмущается, всем норм, словно бы так и надо.
Вообще все странно довольные… счастливые, что ли. Если вдуматься, мне всю неделю никто ни на что не жаловался. Даже мама звонила не чтобы, как обычно, излить свои тревоги, а рассказать, как рада за Олега и как гордится, что у него такая серьезная работа. И Оля… у меня словно фея в доме живет — ни следа раздражения или усталости, а вот уж что не было редкостью в последнее время.
Да что же я за человек такой? Моя жена счастлива, а я из-за этого как на иголках…
Осторожно говорю:
— Вообще-то мои дуралеи на этой неделе только и делали, что косячили…
— И что? — невозмутимо спрашивает Леха. — Заказы срывались? Рейтинг просел? Кто-нибудь жаловался — мои парни или там ваши клиенты?
— Да вроде нет, тихо по всем фронтам… Лех, а ты сам на этой неделе не замечал… чего-то необычного?
Леха дожевывает мясо и отодвигает грязную тарелку:
— Да, Саня. Если честно, кое-что я заметил. Ты только не обижайся, лады? Я прямо скажу. Что-то ты загоняешься не по делу. Когда в отпуске был в последний раз?
— Слушай, был ведь когда-то… В Крыму, вроде. Весной. Не этой, прошлогодней.
— Ну вот. А годик тот еще выдался, врагу не пожелаешь. Ты эта, Сань, дождись из отпуска заместительницу свою, хватай семью под мышку и рви на юга, к морю. Отключи телефон и не парься не из-за чего. О, а вот и наши колбаски! Ща пожрешь от пуза и мигом подобреешь.
Этот телефон отключишь, как же, держи карман шире… Может, и правда нервы у меня ни к черту из-за этого всего.
— Устал ты просто, Саня, — Леха с энтузиазмом разделывает брызжущую жиром колбаску. — Плавали, знаем. Мои рукожопы иногда так накосячат, что хочется их перестрелять не отходя от кассы прямо из табельного оружия. И все вокруг тогда такое мерзкое, гнусное, бесит нечеловечески просто. Ничего, выдыхаешь — и все налаживается. Нельзя так загоняться, Саня. Ты у себя один. На вот, съешь колбаску, пока горячая…
Похоже, прав старый друг Леха. Он, конечно, Рембрандтов не читал, но с житейской сметкой у него всегда был порядок. Ну не может же, в самом деле, такого быть, что все вокруг ненормальные, а я один — нормальный. Весь строй шагает не в ногу, только Саша Егоров — в ногу. Смешно, ей-богу. Все же хорошо, надо попуститься и проще смотреть на вещи.
Наверно, я смог бы в этом себя убедить; как знать, чем бы тогда эта история закончилась и закончилась бы она вообще. Но в воскресенье позвонила племяшка Юлька, и голос у нее был напряженный.
Глава 4
То ли поезд тронулся, то ли я
«Нетелефонный разговор», — сказала Юлька. Понятия не имел, что она и слова-то такие знает.
— Короче, такое дело, Сань, — Юлька нервно заплетает в косички бахрому пледа, покрывающего наш диван. — Мама съезжаться решила с этим Валерой. Ну, с автомехаником. Которого на свадьбе тетки из твоей фирмы подцепила.
Ого, вот это скорость развития отношений! С другой стороны… а чего тянуть-то? Люди они оба взрослые, даже чересчур. Натаха говорить об этом не любит, но вообще-то она уже пятый десяток разменяла.
Но сперва надо выяснить главное:
— Юль, а как он вообще, Валера этот? Не бухает? Не обижает тебя или маму?
— Да не, он добрый так-то. Тюфяк такой даже. Не пьет, не курит, не буянит. На маму смотрит, как ребенок на мороженое. Гринфлаг, в общем. Мне, прикинь, детскую энциклопедию подарил, двенадцать томов.
— Ну а что, нормальный подарок… Знаешь, сколько я взрослых людей встречал, которым хотелось этой детской энциклопедией по башке настучать — раз в свое время не прочитали, может, хоть так что-то отложится. Нет, блин, то они простуду лечат антибиотиками, то на полном серьезе говорят, что в Гражданку большевики с царем воевали… А мама точно решила переезжать? Ты как, с ними жить будешь?
— Как захочу. Могу с ними, там две комнаты. Могу одна в нашей квартире. Мама сказала, три раза в неделю приезжать будет, суп мне варить, ну и вообще… быть родной матерью.
Одна… сомнительно это. Юльке восемнадцать стукнет через полгода только.
— А сама ты чего хочешь?
— Да не знаю… Вроде он норм, Валера. Я рада за маму вообще, раз ей с ним хорошо и все такое. Вот только… ну блин, не знаю, быстро все как-то.
В голосе Юльки сквозит сомнение. Уже половина пледа в косичках. Кто только расплетать потом будет…
— Ну да, быстро все случилось, конечно. Сам в шоке. Но ты же взрослая уже, Юль. У мамы своя жизнь, у тебя — своя. Пойдем на кухню, чайку заварю…
К чаю у нас Олино слоеное печенье с сыром — ни в одном магазине ничего подобного не купишь. Запоздало вспоминаю о Юлькиных проблемах с перееданием — но теперь, когда мы сидим за столом, вазочку незаметно не убрать.
— Надумала что-нибудь с поступлением? Можем прямо сейчас факультет выбрать…
— Нет, не хочу на платку, — решительно отвечает Юлька. — Подготовлюсь и пересдам ЕГЭ в следующем году. А пока работать пойду. Для начала — официанткой, хоть вес лишний сброшу.
Пожимаю плечами. Для нашего бюджета это, конечно, лучше, чем платить за пять лет обучения, которое еще далеко не факт, что пойдет впрок, раз базы нет. Вот только хватит ли у Юли силы воли на годовую самоподготовку? Запихать ее сейчас в ВУЗ и как-нибудь дотянуть до диплома — оно надежнее.
Юлька, только что дожевавшее печенье, снова тянется к вазочке, но в последний момент отдергивает руку:
— Решила же не переедать…
Похвально, вот только надолго ли ее хватит? Впрочем, своим скепсисом я ей лучше не сделаю.
— Давай репетиторов тебе наймем.
— Да я уже подобрала троих. Валера обещал их оплатить, прикинь. Он неплохо так зарабатывает в автосервисе.
— Ну, Валеру мы знаем без году неделя, посмотрим, как там пойдет. А мы с тобой друг от друга уже никуда не денемся, — улыбаюсь. — Даже не надейся.
Юлька слабо улыбается в ответ, отводит глаза и бессмысленно вертит в руках чайную ложечку. Ногти под черным лаком странно короткие… похоже, обгрызенные. Что-то племяшку сильно беспокоит.
— Юль, ты можешь рассказать мне обо всем. Даже если тебе кажется, что я ничего не смогу сделать, что никто ничего не сможет сделать… Я не буду душнить и читать мораль, честное слово. Знаешь, я же сам наломал дров в жизни, так что не стану в белом пальто стоять. Выкладывай, что стряслось?
— Да так, ничего… — лепечет Юлька, потом поднимает глаза на меня: — Мама странная какая-то стала, понимаешь? Как будто… под кайфом. Я уж думала, этот Валера ей в еду подмешивает чего-нибудь — но вряд ли, он все-таки простой, как валенок. Она раньше все время мне мозг выносила, а сейчас ей вообще пофиг стало. И ладно бы только на меня… Ее ничего не бесит, понимаешь? Раньше только и знала, что жаловаться и ныть.
