— Что же... Это все очень любопытно. Я поговорю с механиками вагонных мастерских, что доводили бронепоезд. Возможно... Нет, не хочу загадывать.
Что же... Надо еще больше подсластить пилюлю.
— Я даже готов профинансировать первые опыты. Моторы можно заказать на заводе Яковлева, я там в пайщиках, можете сослаться на меня.
Не откладывая дело в долгий ящик, я вытащил чековую книжку, вписал круглую сумму в соответствующее поле. Как говорится, кто тащит — того и грузят. Если у Чичагова получится сдвинуть тему с танками, пусть даже слабенькими, бензиновыми, то почему бы и нет? Я так понял, генерал интересуется техническими новинками. Ну вот и флаг ему в руки.
— Что же... Давайте завтра, к десяти. Я пришлю за вами экипаж.
— Буду готов.
Я пошёл проводить его до двери, но он неожиданно остановился и понизил голос:
— Это неофициально, в отчётах не отражено... Но при расследовании нападения один из агентов выяснил: циркач несколько раз встречался с неким европейцем. И будто бы... того видели в свите...
Генерал пальцем показал в потолок. Ну, вот и Алексеев всплыл. Даже не удивительно. Как говорится, осел, груженный золотом, возьмет любую крепость.
— Мало ли что болтают, — кивнул я. — Думаю, не стоит придавать слухам слишком большого значения.
Генерал улыбнулся, медленно подкрутил ус — и уже громче, с прежней энергией:
— Рад встрече, ваше сиятельство. До завтра!
***
Тройер, посланный на разведку, доложил: ресторан при Гранд-отеле вполне приличный, публика — на уровне ценника. Европейская кухня, шеф из Италии — мол, всё как полагается. Мы решили идти. Завтрак в поезде давно ушёл в воспоминания, а желудки уже недвусмысленно намекали: пора бы.
Про итальянского шефа, конечно, наврали. Скорее всего, привезли какого-нибудь расторопного грузина, выдали за «синьора» и велели пару слов по-итальянски выучить — для антуража. Да мне, если честно, всё равно. Лишь бы готовили вкусно. Или хотя бы не травили. При таком спросе, как сейчас, даже высокие цены и статус не гарантируют, что на кухне нет чего-нибудь второй свежести.
На всякий случай у нас с собой был и стратегический запас самого модного лекарства сезона и банальный активированный уголь. Так что обедать шли, имея надежные тылы.
Тройер не подвёл — провёл предварительные переговоры, и метрдотель метнулся к нам, едва швейцар распахнул дверь.
— Ваше сиятельство! — заливался он соловьём, кланяясь с частотой метронома. — Для нас великая честь! Столик приготовлен! Ах, если бы мы знали заранее — освободили бы отдельный кабинет...
Я оглядел зал.
Офицеры. Артиллерия, флот, пехота, драгуны — словно кто-то решил устроить съезд всех военных подразделений, что есть в Харбине. Встречались и лица в гражданском, но они терялись на фоне мундиров. Несколько дам — ухоженные, нарядные, но не совсем из света. Скорее из полусвета. Хотя вели себя чинно, без эксцессов. Где-то сбоку, на маленькой эстраде, тапёр вяло перебирал клавиши, изображая атмосферу.
— Шумновато тут... Может, пообедаем в номере? — спросил я, чуть наклонившись к Агнесс.
— Давай сначала посидим. Не понравится — уйдём.
Ну ладно. Чего хочет женщина...
Принесли меню. Безо всяких экзотик в духе «паштета из щёк курского соловья». Стандартный набор ресторана средней руки: пяток супов, с десяток мясных блюд, столько же рыбных. Десерты — без изысков. Но если хоть половина окажется съедобной — уже победа. Судя по кухне, все не так уж и плохо. Можно сказать, страна еще пока даже и не воюет. Что же будет дальше?
Мы с Агнесс быстро определились. Я взял борщ — посмотреть, как у них с простыми вещами, — и котлеты из телятины с трюфелями. Её выбор был тоньше: куриный бульон с фиде и сига на пару с соусом из белого вина. Сказалось влияние Базеля. Ну и врождённое чувство вкуса.
— Если сиг окажется съедобным, — сказала она, просматривая винную карту, — я буду искренне удивлена. Вдруг официант сказал правду, что он ничуть не хуже форели?
— А если не съедобным?
— Тогда это будет эстетическое разочарование. Но переживём. У нас же есть панацеум.
Она усмехнулась, и я подумал, что в этой суматохе войны она по-прежнему остаётся женщиной, которая умеет наслаждаться моментом. Даже если момент подаётся слегка подгоревшим.
Пока мы ждали, в зале становилось всё оживлённее. Шампанское лилось щедрее, смех становился громче. Один из столиков, ближе к сцене, заметно выделялся: трое молодых офицеров с не по уставу пышными усами, и две дамы с нарочито открытыми декольте. Словно сошли с открытки с надписью «С приветом с юга России».
Один из офицеров, артиллерийский штабс-капитан — слегка навеселе — уже трижды оглянулся в нашу сторону. Сначала на Агнесс. Потом на Жигана. Потом снова на Агнесс.
Я отметил это, не меняя выражения лица.
Через пару минут одна из дам, прихлебнув что-то из бокала, громко воскликнула:
— А ведь я уверена, это тот самый доктор! Князь! Он ведь в «Ниве» был! А что у него за телохранитель — что, у вас тут моду взяли с собой холопов возить?!
Сидевший за соседним столиком вместе с Тройером Жиган, до этого мирно ковырявший зубочисткой в зубах, отложил её с такой неторопливостью, что стало не по себе даже мне.
Я поднялся. Медленно. Тихо. Спокойно.
— Сударь, — сказал я, глядя не на неё, а на штабс-капитана рядом, — прошу вас следить за своей спутницей. До того как это сделаю я.
В зале стало тише. Тапёр на сцене сбился и промахнулся по клавишам. Мне даже стало интересно, начнется сейчас сцена из Неуловимых мстителей? Ну та, где в Париже, в ресторации начинается всеобщее побоище под «Боже, царя храни»? Этих троих за столиком я положу не глядя. Потом подключится Жиган, и еще десяток-другой мы раскидаем. Но толпой могут и запинать. Тем более военные все при оружии, с наганами в кобурах. Уворачиваться от пуль я еще не научился. На всякий случай сказал «Чок», время сразу замедлилось.
Артиллерист, покраснев, поднялся. Очень медленно. Следом за ним начали вставать и его спутники. Я даже не стал разрывать дистанцию, как стоял рядом, так и остался стоять.
— Я про-о-о-шу-у-у про-о-ощения, ва-а-аше сияте-е-е-льство — слова лились крайне медленно и я повторно сказал «Чок». Время обратно ускорилось — Дама слегка увлеклась. Не со зла. Мы крайне уважаем вас.
Офицер оглянулся, его сослуживцы согласно закивали. Бледная «спутница» начала что-то лепетать в свое оправдание, но я ее уже не слушал:
— Приятного вам вечера, — кивнул я. — Надеюсь, он обойдётся без происшествий.
Последнее я произнес громко, на весь зал. Тапер вообще перестал играть, метрдотель застыл соляным столбом. Ну, вроде всех проняло.
Я сел обратно за стол. Жиган посмотрел на меня, не спрашивая, и снова взялся за зубочистку.
В отместку за шумных соседей Агнесс устроила метрдотелю изысканную выволочку в винном стиле. Она потребовала принести карту напитков, затем — одно за другим, пробовала, нюхала пробки, делала крошечные глотки, хмурилась, кивала, отодвигала бокалы. Всё-таки — дочь виноторговца из Вюрцбурга. Не просто балованная барышня, а женщина с профессиональной привычкой отличать вино по запаху, цвету и выражению лица метрдотеля.
Если вдруг разоримся — сомелье из неё получится отменный. Может, не мишленовский, но рейнвейн от майнвейна отличит, с сортами управится, а главное — со вкусом. Ресторан Гранд-отеля удовлетворил её только с... двенадцатой попытки? Или тринадцатой? Я сбился со счёта после восьмой.
— Конечно, это совсем не то, что написано на этикетке, — заметила она наконец, отставляя бокал в сторону. — Никакая это не Италия. Бессарабия, максимум. Может, Болгария. Но сорт — угадали. Неплохое пино-гри. Потрудитесь принести охлаждённую бутылку. И — прошу вас, до того как остынет рыба.
Метрдотель сделал низкий поклон и, кажется, побежал.
За соседними столиками на мгновение притихли. Кто-то из офицеров — тот самый с усами веером — повернулся вполоборота, изображая равнодушие, но ухо держал востро. Дама с ним нервно покрутила бокал, будто вспомнила, что её вино — дешёвое, и закусила губу.
