— И? При чем тут Кукловод? Что он делает?
— Я долго думала, Саня. Проанализировала все, что мы знаем. Зачем это может быть нужно, чего такой человек добивается? Понимаешь, власть, деньги, любовь — это все для таких, как он, ерунда, фантики. Заинтересовать его может такая цель, которой никто, кроме него, даже не пытался добиться.
— Допустим. И в чем эта цель?
— Установить контакт.
— Контакт… муравья с высшим существом?
— Именно.
— Бред какой-то. Как можно заставить высшее существо услышать муравья?
— Отвечая ему на том же языке, каким он общался с нами. Высшее существо изменило муравейник — муравейник сам изменился в ответ. Кукловод меняет Дары, надеясь на реакцию. И неважно, сколько муравьев должно ради этого погибнуть.
— И что это будет за реакция… — отчего-то только теперь ощущаю холод древних каменных стен. — То есть… он-она-оно нашел кого-то с Даром осчастливливать людей, завербовал, усилил его Дар и выпустил в город? Чтобы… экспериментатор заметил изменения в ходе эксперимента?
— Это гипотеза. Но она представляется мне вероятной, да. Вряд ли Кукловоду действительно интересно счастье всех людей, да еще так топорно вызванное гормональным дисбалансом. Это… попытка создать возмущение, понимаешь? Повлиять на ход эксперимента.
— В жопу такие эксперименты над моим городом! Но слушай, а не слишком все это… громоздко, что ли? Ну ладно, подбить какого-то психа зазомбировать город… Но зачем для этого первая волна сверходаренных, прорывы, Штаб? Что все это дало?
— А ты до сих пор не понял, Саня? — Алия смотрит на меня без своей обычной притворной рассеянной приветливости. — Это все дало Кукловоду кое-что, способное, возможно, повлиять на глобальный расклад.
Алия колеблется. Как же я устал от этих игр… но еще хуже, если сейчас она не играет.
— Да говори уже, что это дало?
— Тебя это дало, Саня. Тебя и Олега, если быть точной. Свободных от Дара. Муравьев, способных изменить процессы в муравейнике.
Глава 7
За такие фантазии расстреливать надо
Использую время в пути, чтобы позвонить маме и Оле. У обеих все в порядке: мама счастлива неестественным наведенным счастьем, а Оля — ну, в общем, справляется. Нашла приличную гостиницу, обзавелась самыми необходимыми вещами, была вчера у Федьки — в лагере ему нравится, так что внеплановому материнскому визиту он обрадовался весьма умеренно. Все правильно — растет пацан, сепарируется. Оля с работы отпросилась, лекции отменила… сомневается, конечно — не должна ли она вернуться и всем помочь; пока удается ее сдержать. Обещаю, что со всем разберусь и очень скоро. Хотелось бы самому в это верить… Конечно, если из всех носителей подходящего Дара отобрать тех, кого не было в городе месяц, круг подозреваемых может сузиться до вполне разумного.
Вентиляция наполняет машину запахом рапса — желтые поля перемежаются засеянными пшеницей и отдыхающими под разнотравьем. Денек выдался ясный — пейзаж можно на открытки снимать с любого ракурса. Дорога почти пуста, изредка едет кто-то навстречу да однажды пришлось обгонять трактор. Однако наслаждаться красотами природы слегка мешает зов этой самой природы. В окрестностях памятника архитектуры мирового значения туалет был всего один, и тот не работал. До ближайшей заправки по навигатору сорок километров. Что же, присматриваю подходящий съезд в поля…
Если бы я не вышел из машины, то услышал бы гул вертолета слишком поздно. Черт, я же не должен был покидать город! С чего я взял, что Штаб спустит мне с рук этот тур по окрестностям? Ладно, сейчас главное — избавиться от улики. Достаю из кармана телефон — тот, второй, зарегистрированный на непроизносимую восточную фамилию — и с силой бросаю в подернутую ряской придорожную канаву. Устройство с влажным хлюпанием уходит на дно. Надо было сделать это сразу после звонка Алие.
Возвращаюсь в машину. Устроить голливудскую гонку? Пусть погоняются за мной на вертолете по полям и дубравам! Но глупо, они прекрасно знают, где я живу. А главное — на эти развлечения нет времени. Стою, скрестив руки на груди, и наблюдаю, как вертушка опускается прямо в поле возле дороги.
Раньше, чем шасси касаются земли, из вертолета выскакивают четыре спецназовца с автоматами в легкой броне и бегут ко мне. Я не особо впечатлен — видел много раз, как этот прием отрабатывали на тренировках. Интересно, мордой в асфальт класть будут? Держу руки так, чтобы парни их видели. По уму, им этого должно быть достаточно, чтобы не играться тут в антитеррористическую операцию.
Бойцы окружают меня дугой. Знаю это построение — они так стоят, чтобы не перекрывать друг другу сектора обстрела. Первый подбежавший ко мне паренек кричит:
— Телефон сюда!
Рожа под каской незнакомая. Ну да, логично — после отстранения Ветра команду его тоже сменили.
— Во-первых, — говорю, — здравствуйте. Во-вторых, не имею права отдать телефон неизвестному лицу, поскольку это средство спецсвязи, выданное мне государственной организацией.
— Да мы же и есть та организация, — парень несколько сбит с толку.
Продолжаю вредничать:
— На вас этого не написано. А мне вы даны в ощущениях как вооруженное формирование с неизвестным статусом.
Парень растерянно жует губу. В его скрипте нет подходящего ответа, а бить прикладом он не решается — видимо, такого приказа не было. Что не может не радовать.
Из-за спин парней доносится ворчливый голос:
— Да свои все, свои. Саша, будь так добр, сдай телефон на время.
Бойцы расступаются, пропуская Юрия Сергеевича. Пожимаю плечами и протягиваю свой телефон. Сомневаюсь, что они мне такие уж свои, но не в той я позиции, чтобы идти на открытый конфликт. Бурчу только:
— Как-то скромно вы, Юрий Сергеевич — всего с одним взводом. Нет бы всю десантную группу привести…
— А по-твоему, я за тобой по полям и лесам на рейсовом автобусе гоняться должен? Извини, запамятовал, где мой проездной, хоть он мне и положен в связи с достижением пенсионного возраста… Давай-ка мы, Саша, с тобой прогуляемся. Осмотрим, так сказать, природу, мать нашу. Ребята за драндулетом твоим приглядят, ничего ему не сделается.
Да я и не сомневаюсь, что приглядят по полной программе — ни одной щели не пропустят. Ну да в машине чисто, Алина глушилка у меня в кармане — а если дойдет до личного обыска, значит, дело все равно дрянь.
Один из парней проводит вдоль моего тела металлодетектором — видимо, ищет устройства для записи. Хорошо, что Алина фигня в основном пластиковая.
Мы с Юрием Сергеевичем неспешно идем по проселочной дороге — той самой, на обочине которой я справлял нужду. Старый чекист молчит, и я прикидываю, какой тирадой он сейчас разразится. Наверно, попытается меня завиноватить, что я тут по окрестностям катаюсь и вообще манкирую сотрудничеством, когда мой город в опасности… Ну да, полгода назад меня еще можно было так пронять. С тех пор я повидал слишком многое…
Однако Юрий Сергеевич улавливает мой настрой и заходит с другой стороны:
— Ну что, Саша, будем старые обидки лелеять или вместе подумаем, как нам ликвидировать чрезвычайную ситуацию?
Отзываюсь хмуро:
— Это выбор без выбора, и вам прекрасно это известно. Вы ведь все слышали? В курсе, что за чертовщина творится?
— Разумеется. Давай так, Саша. Я не буду интересоваться, с какого перепугу ты вдруг задумался о душе, да еще церкви родного города тебя не устроили, понадобился обязательно тот памятник древнего зодчества. А ты мне расскажешь, в чем состоит твой план.
Может, это все равно что открыть все свои карты врагу — ведь именно Юрий Сергеевич единственный оказался в выигрыше от всей этой истории с прорывами. С другой стороны, все, что я знаю о Кукловоде наверняка — он пытался меня убить; до сих пор сложно устроенные тренажеры недолюбливаю. И именно Юрий Сергеевич принял меры, после которых покушений больше не было. Вообще говоря, приказать своим лоботрясам затолкать меня в вертолет или порешить прямо здесь он может в любой момент; раньше Ветер и Алия обязательно заинтересовались бы моей судьбой, а теперь у меня и контактов-то в Штабе не осталось… Значит, если я уеду с этой встречи на своей машине, Юрий Сергеевич наверняка не Кукловод. Ну или все вообще не так, как я думаю.
