Волчья песнь (СИ) - Верещагин Олег Николаевич

Сашка повернулся к нему всем телом. Ему показалось, что рядом в самом деле стоит волк. Подражать голосам тех или иных животных умели в отряде все, научила жизнь... но сейчас сходство было полным.

Нет, всё-таки это Горька... Он выл самозабвенно - дрожала кожа на горле, выступили вены и жилы, а в глазах дробилось и плыло отражение Неразлучного.

Сашка хотел было спросить: "Ты что, с ума сошёл?!" Но ощутил вдруг, как в его теле напрягаются все мышцы, как он превращается в натянутую между землёй и небом дрожащую струну - а Неразлучный вибрирует, как бронзовый старинный гонг, рождая в этой струне жуткую, дикую мелодию...

"О чём ты поёшь, брат мой волк? Может, о том, что злой чужак походя разорил твоё логово и унёс волчат? Или о том, что погибла твоя верная подруга? Может, плачешь ты над её окровавленным телом? Или нет, и был удачным загон, и ты свалил добычу, и вой твой не плач, а радость? Может быть... Я не понимаю, о чём ты поёшь, брат мой волк. Я человек, но логово моё сожжено, и подруга моя умерла у меня на руках. Я тут, я в лесу, я подпою тебе, брат мой волк..."

Странное чувство пронизало каждую клеточку тела юноши. До предела обострились все ощущения, - запахи хлынули в мозг, перед глазами всё поблекло, но он и так мог легко сказать, что происходит вокруг в радиусе километра, не меньше...

...и, вскинув к небу свой нож, Сашка завыл, сплетая свой голос с голосами Горьки и далёкого волка.

12.

В течение ещё нескольких дней они оставались на этой поляне. Мирко застрелил огромного свинобыка, шкура которого пошла на новую обувь, а мясо решили провялить. Они приводили себя в порядок, отъедались и отдыхали. Горька в невесть какой раз перечитывал давным-давно найденную книгу - исторический роман о лётчике Покрышкине. Люська посадила Дика, Олмера и Машку писать в блокноте Горьки сочинения на тему "Современный город".

У одного Сашки не получалось отдохнуть как следует. Он много думал - а это отнюдь не лучший вид отдыха.

* * *

Как оказалось, они остановились в каких-то двадцати километрах от края болот. Двинувшись в путь рано утром и не особо спеша, они к четырём часам дня уже шагали по обычному лесу, наслаждаясь привычными звуками, твёрдой почвой под ногами и непроходящим ощущением победы и свободы. Шли, довольно широко разбрёдшись по лесу и даже позволяя себе негромко перекликаться друг с другом без имитации голосов птиц и животных.

Почти все помнили карту континента. Этот лес шёл до самого восточного берега огромной реки, надвое рассекавшей материк - земные поселенцы назвали её просто Река, но никто из ребят на её берегах никогда не был. Подробных карт у них не было тоже, были только тактические карты тех мест, где они действовали прошлыми зимой и осенью. Одно было ясно - эти места ещё менее населены, чем те, из которых они пришли. Но враги, чтобы их бить, найдутся и здесь, а об остальном нечего было и думать.

- 115, 116, 117, - отсчитывал Горька на ходу, левой рукой обнимая Галю, - 118, 119, всё.

- Ты что там отсчитываешь? - Сашка обернулся к другу.

- Патроны к карабину, - вздохнул Горька. - 119. Плюс ещё сорок семь к пистолету и всего три к дробовику. Вот ведь... дерьмо! Извини, детка, - он поцеловал Галю, - и не говори ничего своему брату, а то он меня зарежет.

- У других не лучше, - Сашка тяжело вздохнул. - Прежде, чем приступать к делам, надо как-то боеприпасами разжиться.

- А у тебя сколько?

- Пятнадцать ракет, две сотни к "маузеру" и сорок к обрезу. Я бы тебе дал, но у меня "десятка", ты ж знаешь... Спроси у Димки... Галь, у тебя сколько?

- Сто тридцать к карабину. И всего два к пистолету.

Димка тем временем передал Горьке полдюжины патрон 12-го калибра. Распихивая их по гнёздам чехла, Горька вдруг остановился:

- Что за... - он посмотрел себе под ноги, обутые в новенькие узкие сапоги с затяжкой поверху.

Остановились все. Странно - перед ними была прямая, как стрела, яма. Она шла в обе стороны, потом - сворачивала параллельно под прямыми углами. Сейчас яма была пологой и не очень глубокой, поросла кустарником, деревьями - но всё равно угадывалась. А когда-то это был ров - глубокий и широкий. Но это "когда-то" было очень, очень давно...

Все замерли у этого рва, почему-то опасаясь идти дальше - и переглядываясь. За рвом начинался довольно крутой лесистый холм, выше по которому виднелись скальные выходы.

- Это разумные сделали, - сказала Бранка, подкидывая на плече снайперку.

- Не волки же, - проворчал Горька. Неожиданно он напрягся - и ловким, профессиональным прыжком перелетел на другую сторону. Удержался на ногах, повернулся: - Давайте сюда, сколько можно стоять перед этой канавой?

Пока перебирались через ров, он уже взбежал наверх, к камням. И встречал друзей улыбкой:

- В общем, да. Это такие же скалы, как я - джаго, - он повёл рукой вокруг себя.

- А что это тогда? - Мирко нагнулся, сорвал колокольчик, протянул его Бранке, та засмеялась и ловко вставила цветок в волосы над ухом.

- А вы кругом посмотрите, - предложил Горька, садясь на камень и твёрдо ставя карабин между ног. - Посмотрите просто.

Машка догадалась первой:

- Это... стены! - воскликнула она. - Это правда стены!

- Умница, дочка, - кивнул Горька. - Вот остатки стен. А вот ту, - он топнул ногой, - должен стоять донжон. Только я сомневаюсь, что те, кто это строил, называли его донжоном. Ни джаго, ни мьюри давным-давно не строят каменных крепостей. А тут стояла крепость, очень похожая на земную. Потом её кто-то разрушил.

- Рейнджеры, - уверенно сказал Димка, снова оглядываясь. - А мы и не знали, что они были на этой планете! - он указал на сохранившийся на одном из камней знак: звезда в три луча и похожий на лилию цветок. - Звезда Трёх Миров и Огненный Цветок. - Тогда этой крепости, наверное, миллионы лет. И это не природный камень...

- Думаю, они не будут злиться, если мы тут заночуем, - с усмешкой сказал Сашка.

- Едва ли, - серьёзно ответил Горька, - ведь мы, как считают многие учёные - их потомки. Скорей уж наоборот - тут нас поберегут от бед.

- Себя-то они не сберегли, - покачала головой Люська. - И не рано ли на ночь останавливаться?

- Да больно место хорошее, - сказал Сашка. - Огня за камнями снизу не увидишь, а если вон там развести огонь - то и сверху навес делать не надо, и оттуда не заметят. Да и отбиваться отсюда удобно в случае чего... только почти нечем.

- И совершенно не от кого, - под общий смех дополнил Дик, играя коротким широким ножом.

Но почти тут же все насторожились.

На пределе слышимости, между тишиной и самым нежным дуновением ветра, вибрировал тонкий звук. Он рос, он ширился - и уже через секунду стало ясно, что это рёв реактивных турбин. Причём - не одного самолёта! Этот рёв стал давящим, жутким, все пригнулись, судорожно задирая голову, и Машка закричала, вытягивая руку:

- Смотрите, там! Там!

В тридцати метрах над деревьями, не больше, косо мелькнуло что-то угловатое, сверкающее и стремительное. Понадобилось несколько мгновений, чтобы они осознали - это самолёт! - и распластались на земле, выставив в небо стволы - оглушённые, растерянные, ожидая удара и не понимая, откуда враг мог узнать с такой точностью. Где они?! И почему выслал скоростной самолёт, а не винтокрылы?! Но почти тут же Горька растерянно и даже испуганно вскрикнул:

- Это же! Это!!! Вы видели?!

Да. Они все успели разглядеть то, что имел в виду Горька.

Алого дракона, держащего в лапах синий щит с золотой свастикой (1.). И то, что это были не просто атмосферные самолёты, а шедшие на не такой уж большой для них скорости космические машины.