Дом у учительницы «старого» образца — реновация до сюда еще не добралась, собой представляет относительно новый бревенчатый сруб-«пятистенку». Приусадебный участок большой — в жизни за пределами черноземья есть свои плюсы. Забор крашен синей краской — отлично гармонирует с огораживающим палисадник штакетником и ставнями такого же цвета. К штакетнику я и подошел, к огромной радости двоих белящих ствол черемухи девочек лет четырнадцати, одетых в резиновые сапоги, черные штаны с начесом — еще прохладно — старенькие курточки и белые платочки.
Милахи.
— Ой, Сережка! Привет, а ты к нам в ДК выступать? — спросила правая — Таня, помахав мне кисточкой.
— Привет, Таня, привет, Люда, — поздоровался я в ответ.
Всех детей в округе по именам знаю!
— А вы почему не в школе?
Ответила Люда:
— А у нас физкультура сдвоенная.
Охренеть!
Тут подтянулись остальные ребята, пару минут пришлось жать просовываемые над штакетником руки и напоминать, что выступал у них неделю назад, поэтому теперь придется подождать. Хе, а занавесочка-то на окне шевелится — Мария Антоновна наблюдает, и, скорее всего, увиденное ей не нравится. Совсем совесть и страх потеряли?
— Ребята, а у вас часто физкультура вот так проходит, на хозработах? — спросил я.
— Каждый год — сначала Иосифу Викторовичу помогаем, физруку, потом — завучу, Андрею Федоровичу, — ответила Таня. — И Марии Антоновне тоже — как сейчас.
Понимаю. Хорошие дети у нас в Союзе — пашут на учителей и даже не понимают, в чем подвох. Да, школьники на колхозных полях помогают в битве за урожай побеждать, но это-то совсем другое.
— Спасибо, ребята, — поблагодарил я, сместился к калитке, и, прихватив с собой дядей, зашел во двор и поднялся на крылечко.
Заперто. Тук-тук. Не открывают.
— А Мария Антоновна дома? — спросил я с интересом наблюдающих за нашей бравой тройкой, низведенных до бесплатной рабочей силы, ребят.
— Дома конечно! — ответил мой тезка-Сергей.
— Постучите, пожалуйста, кто-нибудь в окошко, — попросил я.
Ребята радостно затарабанили по стеклу — весело же!
По ту сторону двери раздались шаги — директриса поняла, что отсидеться не выйдет, и решила-таки открыть.
— Здравствуйте, Мария Антоновна, — поздоровался я с худой, очень характерно «учительского» вида брюнеткой в толстых очках. — Можно с вами немножко поговорить внутри?
— Здравствуйте, — отвесила она в ответ, нервно теребя лежащую на плечах шаль. — У меня не прибрано.
— Какие нерасторопные крепостные, — понизив голос, удрученно покачал я головой. — Будем директорский авторитет на глазах учеников ронять или все-таки в доме поговорим? Альтернатива — наш УАЗик.
В УАЗик Марии Антоновне, судя по брошенному на транспорт опасливому взгляду, не хотелось, поэтому она посторонилась, и мы вошли в сени. У стен — старые шкафы и серванты, на потолке висит лампочка в плафоне, под ногами — ведущий ко входу в дом палас.
— Мариа Антоновна, а почему дети, которые сейчас должны в условный волейбол играть, занимаются хозработами в вашем дворе? — решив не ходить дальше, спросил я.
— Это — новая, экспериментальная методика, — всплеснув руками, отмазалась она. — Иосиф Викторович разработал, — перевела стрелки на физрука.
— И этот эксперимент, конечно, одобрен Районо и соответствующим образом оформлен документально? — спросил я.
— Мы только начали, — не сдалась она. — Решили опробовать на практике, чтобы прийти в Районо, имея на руках конкретные результаты.
Я посмотрел на дядю Семена, и он применил моральное давление:
— Маша, ты совсем о*уела?
— Пакуем? — спросил дядя Дима, вынув из кармана пальто наручники.
Директриса тяжело задышала, картинно приложила руку ко лбу:
— Ах!
И аккуратно «упала» на паласик.
— Совсем за идиотов держит, — вздохнул я. — Дядь Дим, вызовите с хозяйкиного телефона участкового и кого-нибудь из Районо, будем оформлять злоупотребление служебным положением.
Глава 24
Часы на стене моего расположенного в администрации Хрущевска кабинета отсчитывали секунды, им вторил шум печатной машинки — «Поющие в терновниках» перевалили за финальную треть, и Виталина не собирается останавливаться. Я же проводил время более технологично — сидя перед личной ЭВМ, набирал в текстовом процессоре книгу для ОЧЕНЬ служебного пользования под рабочим — а нормального и не будет — названием «Наступательный реализм». За основу взяты работы довольно здравомыслящего американца Джона Миршаймера — в эти времена ему двадцать три года, в университете учится — в которые я интегрировал большой сегмент о глобализме и транснациональных корпорациях, а в «наступательные возможности», помимо очевидной военной мощи, добавил культуру, экономику и «видение проекта будущего» — это вместо идеологии, прости, дедушка Ленин.
Дам почитать дедушке Юре, а он, в свою очередь, поделится с кем сочтет нужным. Ряд тезисов в книжке я уже озвучивал в «Политинформации» и личных разговорах со многими товарищами, так что ее без проблем припишут мне. А я буду открещиваться — мало ли в нашей стране умных людей? Вот дремал в человеке потенциал международного аналитика, и тут раз — Сережку послушал и понял, что вот этой мелочи для написания монографии ему и не хватало!
Технологии хранения информации несовершенны, поэтому раз в полчасика приходится «заливать» результаты на магнитную пленку — в ЭВМ в любой момент может сделать грустный «пух!» лапочка или транзистор, и все полетит насмарку. Но пока держится — второй день ни одной аварийной ситуации, крепнет гордость за отечественную технологию! Гудит, зараза, страшно, но от этого спасает «серверный шкаф» из толстого плексигласа — на столе только дисплей и клавиатура. Ну и геймпад формата «джойстик с кнопкой», в мой ЭВМ встроена возможность играть в «Одиссею-2», но сейчас он не нужен.
Мысли о геймпаде заставили меня улыбнуться — ой у Вовки восторгов было! Настоящие, цветные игры! Настоящая интерактивность! Да в эти времена банальная возможность наблюдать, как твой персонаж прыгает при нажатии на кнопку приравнивается к божественному откровению. С собой пацан увез пяток «Тетрисов» по типу китайских поделок из 90-х: собственно «Тетрис», «Гоночки», «Арканоид» и стрелялка — такой вот набор игр, и столько же прототипов «ЭП-1» — «Электронный питомец-1», который на японском, американском и европейском рынках будет называться «Тамагочи», для необычности. Один комплект останется самому Рыжему, второй — в подарок Наташе, для укрепления отношений, а оставшиеся три велено «забыть» и «потерять» в указанных КГБ местах в указанное время. Ловушка — штуки пока секретные, склады набиваем к старту продаж, а значит, как бы глупо и несерьезно не прозвучало, с ними можно попробовать сходить в посольства вражеских государств. Нам плевать — патенты имеются, но проверяемые таким образом на вшивость товарищи могут об этом и не подумать.
Стук машинки прервался.
— Нужно ехать.
Посмотрев на часы — без пятнадцати три — я кивнул:
— Нужно.
С утра здесь сидим. Вилочка может и дома работать, но у меня там ЭВМ нету — это придется стену в соседнюю квартиру ломать, чтобы влезла. Воткнув очередную бобину, скопировал результат и убрал в сейф. Пока я закрывал и опечатывал замок, Виталина позвала дядей Диму и Колю. Вооружены «Стечкиными» и очень опасны — будут сейф с секретной книгой охранять. Дверь кабинета тоже закрываем и опечатываем — санузел и запас продуктов внутри есть, хоть до утра сиди. Но до утра не придется — через пару часиков вернемся.
Путь наш лежит в НИИ, где пройдет редкое для меня и уникальное для мира мероприятие — пожилые партийцы, определенные в худсовет, будут пытаться трепать мне нервы, придираясь к видеоиграм. Нужно это для создания прецедента — язык программирования уже много кто освоил, и, когда ученая братия поймет, что за игрульки, во-первых, много платят, во-вторых — ушедшая в печать игра приравнивается к коллективной научной работе, молодые и не очень товарищи непременно захотят попробовать свои силы. Нужны готовые решения худсовета — для оптимизации и выработки идеологических «методичек».
