Ничего не поделаешь, придется проведать старую ведьму.
* * *
У Алевтины Семеновны необыкновенно обыкновенная биография. Она на пенсии уже десять лет, а до того служила главным бухгалтером в государственной организации. Супруг скончался восемь лет назад, дети и внуки живут в других городах. Ничем, кроме двухкомнатной квартиры в пятиэтажке, Алевтина Семеновна не владеет, квартплату вносит аккуратно, время от времени посещает поликлинику с обычным набором возрастных заболеваний, раз в два года обращается за путевкой в санаторий. А больше официальным органам ничего о ней не известно: нет, не была, не привлекалась.
К гостинице за машиной возвращаться неохота, так что трясемся в рейсовом пазике. Народу набилось битком, однако места для инвалидов и беременных никто не занимает.
Двор пятиэтажки выглядит мирно: дети с визгом раскручивают скрипящую круглую карусель, старички азартно режутся в домино. Рука сама тянется к карману, где лежит телефон: хочется запросить эвакуацию населения. Глупо — никто ведь не знает, на какое расстояние нужно эвакуировать. Может, весь город вывезти стоило бы — но наверняка виновницу торжества это насторожит.
Надо намотать сопли на кулак и действовать.
Алевтина Семеновна открывает дверь без всяких «кто там». Ни малейшей попытки замаскировать возраст, седые волосы собраны в строгий узел — однако дряхлости нет и в помине, и, похоже, деменцией тут не пахнет. Женщина строга, подтянута, смотрит на нас прямо и строго:
— Вы по какому вопросу?
Вместо ответа раскрываю корочку. Алевтина Семеновна тщательно изучает ее, слегка прищурившись. Да уж, здесь «общественный помощник следственного комитета» не проканал бы. Корочки Олега также подвергаются пристальному изучению, потом женщина сухо кивает:
— Входите.
Самая обычная квартира со старой мебелью — чистой, но обшарпанной. Порядок обычный, жилой — не такой стерильно-безжизненный, как у Елены.
Алевтина выжидающе смотрит на нас, скрестив руки на груди. Похоже, помогать нам она не собирается. Откашливаюсь:
— Алевтина Семеновна, вы покидали город в последние полгода?
— Вы не должны задавать этот вопрос.
Вот черт, почему не должен? Потому что… потому что она считает, что я знаю! Что компетентные органы в курсе.
Логично. Даму, повернутую на порядке и соблюдении правил, завербовали якобы от лица правительственной организации. Что ж, раз очередная марионетка Кукловода смогла ее обвести вокруг пальца — я тоже смогу.
Говорю холодно, без явной агрессии, но с нажимом:
— Не вам мне указывать, что я должен и чего не должен. Здесь вы сделали то, чего не должны были делать. Почему применили Дар без приказа?
Олег смотрит на меня в изумлении. Учись, салага…
Алевтина не теряется:
— Был приказ. Устный. От майора Сергеева.
Майор Сергеев… спасибо хоть не майор Иванов, в самом деле.
— Это была проверка. И вы ее провалили, Алевтина Семеновна. Вы должны были понимать, что такие приказы отдаются не устно. И не майорами.
Во взгляде женщины мелькает растерянность. Припечатываю:
— Таков порядок. Почему вы этого не понимали? Мы вас считали надежным человеком, рассчитывали на вас — а вы поступили так безответственно!
Алевтина часто моргает:
— Виновата… Я не… Я не знала, не понимала…
— Вы должны были знать порядок.
Упрек со всех сторон несправедливый. Но ведь всякий человек в глубине души догадывается, что один слуга закона вполне способен покарать его за то, что приказал другой.
— Я… я могу отменить, убрать… — лепечет Алевтина.
— Вы должны отменить воздействие, которое произвели, — стараюсь скрыть облегчение в голосе. — Немедленно. А потом мы продолжим работу.
— Да, — выдыхает женщина. — Да, конечно.
Она прикрывает глаза на пару секунд. Для нас с Олегом ничего не происходит. Мы не знаем, не обманывает ли она нас.
— А что… будет дальше? — спрашивает Алевтина.
— Дальше будет продолжение работы. Компетентные сотрудники будут здесь с минуты на минуту и все объяснят. Вероятно, вам придется проехать с ними. Не переживайте, — позволяю себе легкую ободряющую улыбку. — Таков порядок.
Четверть часа спустя передаем Алевтину команде людей в штатском — их фотографии и номера удостоверений приходят мне на телефон, так что подставы можно не ждать.
Во дворе вдыхаю наконец полной грудью. По виду, однако, ничего не изменилось — так же верещат дети и играют в домино старики.
Через двор идет мужик с сигаретой, докуривает и не глядя бросает окурок на асфальт.
Глава 14
Не провожай
— Представляешь, Саня, мы всю смену проект делали, старались, даже по ночам его обсуждали, пока вожатые дрыхли. А он всего-то третье место занял…
Федька тоскливо косится на нераспакованную сумку. А ведь уже почти сутки дома, мог бы и разобрать вещи… впрочем, я сам всегда оттягиваю это удовольствие до последнего. Бывает, собираюсь в путешествие и только тогда извлекаю из рюкзака грязные шмотки, валяющиеся там с прошлой поездки.
— Третье место — это же неплохо! Из скольки?
— Из пяти…
Засудили, что ли? Или команда слабая собралась? Федька-то очень неплохо программирует для своего возраста — видал я соискателей на мидлов, которые так не умели. Федя работает с нейронками, конечно — я специально выбирал лагерь, в котором это поощряется; двадцать первый век принадлежит тем, кто умеет использовать его инструменты. И — третье место… Мда, отправил, называется, ребенка в школу жизни…
— Давай вместе посмотрим проект. У тебя же на ноуте все осталось?
— Осталось! Но мама сказала ужин приготовить…
— Ничего, пиццу закажем, иногда можно. Ты не видел еще, а к нам теперь роботы-доставщики ездят. С ветчиной и ананасами?
— Ага, и бекончиком сверху заполировать! Главное — чтобы без грибов!
— Помню, помню, не тупой!
Отправляю заказ в пиццерию, потом открываю Федькин проект и скоро впадаю в недоумение: это намного круче того, что можно ожидать от детей 11–13 лет. Завершенная полноценная игра с незамысловатым, но цельным сюжетом, выдержанной в едином стиле нейрографикой, почти не лагающая. Есть что доработать, но парой решений могли бы гордиться и взрослые гейм-дизайнеры. Почему — третье место?
— А проекты других команд есть у тебя?
— Конечно! Вот в этой папке…
Минут сорок спустя понимаю, что отправил Федьку соревноваться с вундеркиндами. Первое и второе места совершенно заслужены. Игра-победитель если и отличается от среднестатистической коммерческой инди-игры, то разве что в лучшую сторону. Похоже, комментарий «мой сын-семиклассник может лучше» стремительно перестает быть гиперболой…
Осторожно спрашиваю:
— А эти ребята из твоей смены, где они учатся? В каких-то специализированных школах?
— Да нет, в обычных… Эксперты сами все в осадок выпали. Не ждали, что школоло такое разработает. Докапывались еще все время, не помогал ли кто… Да никто же не помогал — дождешься от вас помощи! Ничего не получилось только у тех, кто сам забил на разработку. Были ребята, которых родители в лагерь запихали, а им самим гейм-диз до лампочки.
Ну и дела… Пусть теперь какой-нибудь старый пердун только попробует приосаниться превосходством над «поколением ЕГЭ»…
Возвращается с работы Оля — уставшая, но веселая. С порога спрашивает:
— Вы ведь приготовили ужин, герои?
Каюсь:
— Пиццу заказали.
Оля смеется:
— Приобретаешь среди Федьки дешевую популярность?
— Да ладно тебе, никто еще не умирал от питания пиццей раз в месяц… ну, раз в пару недель… но точно не через день же!
Оля снова смеется и прижимается ко мне. Хотя на дворе середина лета, от нее пахнет весной — свежестью, теплом и еще чем-то, присущим ей одной. Она зарывается пальцами в мои волосы. И с какого перепуга мама навыдумывала, будто Оля меня не любит? Скучно маме, вот и мерещатся всякие глупости.
Внезапно ощущаю боль — совсем короткую.
