Женя Рошкаль оказался переростком, просидевшим два года в каком-то младшем классе. Он был старше меня и значителльно сильнее, даже на вид. А я, даже на вид значительно хилее, поэтому все в школе мусолили тему даже не столько моей победы, сколько его поражения. Оказалось, Женя Рошкаль был известным драчуном и задирой ещё в тридцать третей школе и стоял на учёте в детской комнате милиции с третьего класса.
Как оказалось, тема обсуждалась и в учительских кругах. Когда мы шли на урок труда мимо спортзала, меня неожиданно перехватил физрук. Он схватил меня за руку, притянул к себе и начал осматривать и ощупывать, как свою собственность.
— С тобой всё в порядке? Руки, ноги целы? — спросил он. — говорят, ты вчера умудрился с кем-то подраться?
Я вздохнул и обречённо кивнул.
— Странно, на тебе новых повреждений нет. Кто кого бил? Говорят, Рошкаль тебя…
— Нормально всё, — отмахнулся я, отбирая руку з его захвата, выкручивая ему запястье.
— Ловко, — хмыкнул он. — Значит, на пользу идёт бокс и самбо?
— Как видите, — развёл я руками.
— Ну-ну. Но ты заходи!
— Обязательно! — уверенно пообещал я.
Больше никто из учителей моим подвигом не интересовался, и, слава Богу!
На первом уроке труда учитель прочитал нам инструкцию по технике безопасности, выдал небольшие рейки, рубанки, ножовки по дереву и наждачную бумагу двух номеров, повесил на доску плакат с изображением и эскизом указки и сказал: «приступайте к работе».
Мы приступили. Указку я изготовил минут за двадцать, чем сильно удивил учителя.
— Ты, Дряхлов, в том году вроде бы не отличался сноровкой и умением держать в руках инструмент, — сказал трудовик, критически осмотрев моё изделие.
— У деда в деревне лето провёл. Помогал ему по хозяйству. У него хорошая мастерская с разнообразным инструментом, — соврал я.
— Похвально, похвально, — покивал головой трудовик. — А сейчас что делать будешь. С урока я тебя раньше не отпущу.
— А у вас, случайно, бруска ясеневого нет? — спросил я.
— Зачем?
— Гриф гитарный буду точить. Электрогитару хочу сделать.
— Электрогитару?! — сильно удивился трудовик. — Игрушечную что ли?
— Зачем мне игрушечная гитара? Настоящую. Я в музыкальную школу хожу. Акустическая у меня есть. Мне электрическая нужна.
— И какой тебе брусок нужен?
Я подошёл к доске и нарисовал брусок, расставив размеры.
— Ты, смотрю, и чертить научился? Дед научил?
Я кивнул.
— Значит, это гриф будет? А гитара такая на каких на голубом огоньке играют?
Я кивнул.
— Но там же ещё и какие-то электродетали нужны, раз она электрическая?
— Радио детали, — поправил я его. — Я в радиотехнический кружок хожу в Дом пионеров. Там обещали помочь.
— Понятно. Уверен, что получится?
— Буду стараться. — пожал плечами я. — Звукосниматели у меня почти есть.
— Значит ты, я слышал, на бокс ходишь и ещё в кружок радиотехников?
Я кивнул.
— Широкий у тебя диапазон интересов, — хмыкнул трудовик. — Ясень-то есть, только трудно его рубанком строгать. Давай, вот что сделаем, ч помогу тебе немного. Ты не против? Мы в молодости балалайки делали, поэтому, знаю я, что такое гриф. Их бруска сделаем цилиндр по нужному тебе диаметру, распилим его циркуляркой. Потом можешь строгать.
— Вот спасибо! — искренне возрадовался я. У меня был опыт строгания ясеня.
— Тогда вот здесь не точите, а оставьте вот такой размер, я ткнул в рисунок на доске. — Вообще-то у меня есть получше эскиз.
Я сходил к ранцу и принёс тетрадный лист.
— Красивая. Дашь потом поиграть. Я ведь не только на балалайке здорово играл, но и на семиструнной гитаре неплохо получалось.
— Конечно, Андрей Петрович. Обязательно поиграем.
Трудовик как-то неуверенно покачал головой, потом нырнул в кучу деревянных досок и брусков и достал нужную доску. Положил её на циркулярку и, отмерив, отпилил брусок. Потом закрепил брусок в токарном станке и убрал лишнее, оставив кусок, где будут находиться колки. Осмотрев, передал заготовку мне.
Я мучал её всё оставшееся до конца занятий время, не уходя на перемену, чем сильно удивил одноклассников, проходивших мим меня и крутивших пальцем у виска. Ясень был тыёрд, но ещё твёрже были мои намерения, и к концу второго урока гриф в первом приближении обрёл форму.
Трудовик оценил мою работу на уроке двумя пятёрками. Он так и поставил в одной клеточке журнала «5+5».
Молва о том, что я приступил к изготовлению электрогитары, облетела школу мгновенно, и уже на следующий день на второй перемене ко мне подошёл старшеклассник.
— Ты, что ли, Дряхлов?
— Ну, я, — ответил я.
— Ты, что ли, электрогитару делаешь? — он протянул мне листок с рисунком и эскизом, оставленный мной у трудовика. — Твой рисунок?
— Ну, я делаю. Ну, мой рисунок, и что? Ты кто, вообще?
— Ну, ты и борзый! Я Попов Виктор, руководитель школьного ансамбля. Знаешь, что на рисунке нарисовано?
— Знаю. Фендер Стратакастер.
— Ха! Мелюзга, а знает, что такое Фендер Стратакастер. Тут четыре звукоснимателя стоят. Где будешь брать?
— Сделаю.
— Из чего? — обалдело уставился на меня старшеклассник.
— Я в радиотехническом кружке занимаюсь, знаю, как сделать.
— Ха! Мы тоже не пальцем деланные. Магниты нужны, где брать будешь?
— Нарежу из динамиков, — сказал я пожав плечами.
— Ха, умный! Порежет он! Их даже фреза не всякая возьмёт. Колется они.
Я снова пожал плечами и, нырнув в карман, достал недавно обрезанный мной лично магнит с ещё не обработанными на наждаке краями ровного скола. Вынул и показал.
— Вот, смотри, как надо.
Парень протянул руку к магниту.
— Ну, ка, дай, ка…
— Ага, нашёл глупого Буратину, — усмехнулся я, и спрятал руку за спину.
— Ты, чо, пацан? А ну, дай сюда!
— Тебе, Виктор Попов, не стыдно своих собратьев музыкантов грабить?
— Каких, нах, музыкантов, щегол? Какой с тебя ещё музыкант? Отдавай магнит!
— Я достал из второго кармана ещё один такой же магнитный брусок очень удобно помещавшийся в ладонь, и встал в боксёрскую стойку.
— Я тебя сейчас тут при всех уделаю и представь, как ты потом опозоришься, — сказал я тихо, почти шёпотом. — С тебя, как с Рошкаля, вся школа смеяться будет. Магниты я тебе не отдам. Зубами, если что, грызть буду, но не отдам.
Я ощерился, словно волк.
— Придурок, бля! — попятился от меня старшеклассник. — Псих, что ли?
— А ты думал! Ещё какой!
Он развернулся и крутя пальцем у виска, пошёл проч.
— Скоро меня, станут называть не Дряхлым, а Дряхлым Психом, — подумал я. — А нефиг мои магниты отбирать, отрезанные, между прочим, передовым методом нанотехнологий.
С гитарой я не торопился, занимаясь ею только на уроках труда. Основным для меня стали учёба и спорт. Прошли городские соревнования по самбо и боксу, где я ловко «слился» на третьих схватках. Не хотел я напрягаться. Тело могло не выдержать. Или поломали бы, или «стряхнули бы лампочку». А нам это зачем?
На музыкалку я постепенно забивал ходить, но задания сдавал и преподаватели от меня постепенно отставали.
Трудовик никаких других заданий мне не давал, видя, что я довожу изделие доума. Одноклассники делали швабры, скамейки и табуретки, я делал гриф. На фрезерном станке мы с трудовиком сняли лишнюю толщину магнитов и выточили на токарном станке штырьки для звукоснимателя.
Андрей Петрович тоже увлёкся изготовлением электрогитары, когда понял, что у меня, действительно всё серьёзно продумано, что это не детские «хотелки», а реальный проект. На третьем занятии мы с Андреем Петровичем изготовление грифа закончили и приступили к работе над корпусом гитары.
Корпус Андрей Петрович выпилил электрическим лобзиком из заранее склеенных в единую панель липовых досок. На его обработку и фрезерование необходимых полостей ушло ещё три полноценных занятия.
Тем временем трудовик выточил на токарном станке ручки для тембров и громкости, а на фрезерном станке изготовил плашки для ладов. Мне досталась их доводка до зеркального блеска. Механизм для натяжки струн я нашёл в магазине «Мелодия» на Авангарде.
