— А ты можешь присесть, пожалуйста? — попросила оленя Эри. — Ну или, не знаю... наклониться как-то.
Олень не реагировал. Еще немного, поняла Эри, и он снова попытается уйти. Нет. Этого нельзя допускать. Нужно понять, как с ним обращаться. Как заставить его делать то, что нужно ей.
«Тебе очень хочется прилечь, — зазвенела Эри, — чтобы покушать, сначала надо лечь, а потом немного пройти по дороге. Но сначала — лечь!»
И едва не подпрыгнула от радости, когда олень подогнул передние ноги и медленно опустился на дорогу.
— Я совсем немного вешу, — пообещала Эри оленю, неловко устраиваясь у него на спине. — И я не буду тебе мешать. Ты просто иди да иди... Ой!
Это олень, поднимаясь на ноги, едва не сбросил ее со спины. Эри обхватила его руками за шею, намертво вцепилась в шерсть.
— Ты молодец, — уговаривала она, — умница, ты совсем скоро покушаешь! А сейчас иди. Иди вперед, пожалуйста.
И олень послушался. Медленно, словно пробирающийся сквозь льды ледокол, двинулся по дороге, расталкивая снег мохнатыми ногами.
Эри всем телом прижалась к теплой спине и почувствовала, что согревается. Вспомнила картинку из читанной когда-то сказки — девочка верхом на олене. Но на то, чтобы вспомнить название сказки, сил у нее не было. Силы Эри сосредоточила на звере. На том, чтобы заставлять его идти.
Глава 3
Серый. Лес
Старенькая двуручная пила ходила по бревну легко, будто по воздуху. Серый не сразу понял, отчего руке так комфортно. Только через полбревна сообразил:
— Мрак! Ты пилу развел, что ли? — поднял глаза на друга, тянущего пилу за другую ручку.
— Угу, — кивнул тот. — Вчера.
А ведь должен был я зубья развести, — кольнуло Серого, — договаривались, что я... И, как обычно — зачитался да забыл. Хорошо, что у Мрака голова на месте.
— Сочтемся, — пообещал Серый.
Мрак неопределенно хмыкнул. Разговорчивостью он не отличался, языком чесал обычно Серый — за двоих, с самого детства. Он и от взрослых отбрехивался, и с девчонками знакомился, и с пацанами переругивался, если можно было решить дело на словах. А Мрак стоял в сторонке, посверкивая глазами из-под густых бровей, и даже поддакиваниями утруждался не часто. Заставить Мрака говорить предложениями длиннее, чем в три слова, Даша на уроках — и та не могла.
Вообще-то, по-настоящему Мрака звали Марк. Папаша Сталкер так назвал, в честь какого-то полководца. А лет в шесть, когда будущий Мрак учился выводить на бумаге свое имя, он нечаянно перепутал буквы — с тех пор и повелось. Ну и хорошо, считал Серый, как раз ему под характер. Лучше, чем какой-то Марк.
Отпиленные бревна парни складывали на санки-волокушу. Привычная с детства, отточенная до последнего движения работа.
Отец рассказывал, что раньше дров у поселка уходило гораздо меньше. Раньше было теплее, это Серый и сам помнил. Помнил и то, как пять лет назад над поселком впервые завьюжило. Они с Мраком, в то время двенадцатилетние пацаны, до визга радовались кружащимся снежинкам. А отец хмурился. Что-то, наверное, уже тогда предчувствовал.
В ту первую настоящую зиму снег еще не лежал, выпадал и таял. Весна пришла короткая и бурная, и рано наступила осень — едва успели урожай собрать.
Следующей зимой в поселке вспомнили, что такое меховая одежда и валенки. А еще через зиму жителям поселков пришлось осваивать лыжи, иначе про охоту пришлось бы забыть.
***
— Что за хрень-то творится, бункерный? — Серый хорошо помнил давний разговор взрослых.
Тогда из Владимира приехал Джек — гонец от Германа. Остановился, как обычно, у них дома.
Лара, жена отца, обрадовалась, она любила, когда Джек приезжал. При нем и отец меньше хмурился, и даже суровый Сталкер улыбался. Как начнут молодость вспоминать — только знай, уши держи открытыми. Серого с Мраком хоть и загоняли спать, да кто слушаться будет, когда такие гости? Ну и Лара всегда заступалась: «Да ладно вам, не ворчите! Пусть посидят».
Мать Серого, Светлана, жила с мужем и двумя дочерями в Вязниках. Серый знал, что он — первый, кто родился на поверхности после того как все случилось. Мрака опередил аж на месяц, и страшно этим фактом гордился. Пока совсем мелкий был, Серый жил с матерью, отец его только иногда к себе забирал. А потом, чем старше становился, тем все больше времени проводил у отца. Влетало от него Серому, конечно, крепче, чем от матери — но зато с отцом интереснее было. У отца дома книжек — вагон, только читать успевай, а когда время появлялось, отец рассказывал про разное. И про то, как в Бункере жил, и про то, как они со Сталкером в Новосиб ходили — заслушаешься. А дома мамка только охала да над мелкими сестренками хлопотала... В общем, постепенно Серый насовсем перебрался к отцу. То утро, три года назад, он хорошо запомнил.
На террасе стояли отец, Сталкер, Джек и Лара.
Сталкер и Джек курили, Лара зябко жалась к отцу, но в дом не уходила.
— Так что творится-то, бункерный? — усаживаясь на перила и глядя на непрекращающийся со вчерашней ночи снегопад, продолжил начатый разговор Джек. — Что за сволочь погоду портит? Оно понятно, что на морозе лучше сохранимся — а все ж таки?
Звучало вроде беспечно, но даже проскользнувшим на крыльцо вслед за взрослыми Серому и Мраку стало ясно, что вопрос не шуточный. И Джек, и Сталкер смотрели на отца серьезно.
— Да если бы я знал. — Отец привалился спиной к стене террасы, крепче обнял Лару. — Опять природа с ума сходит. Казалось бы — всё! Мы своего добились: второе поколение солнечные лучи держит почти без ущерба для себя — значит, скорее всего, третье над нашими рассказами про ожоги вовсе хихикать будет... Так, нет! На тебе — вместо жары морозы. Солнцем нас не доконали, так холодом изводят.
— А может, оно как-то, того, — Джек покрутил рукой в воздухе, — рассосется?
Сталкер хмыкнул. Отец покачал головой:
— Сомневаюсь. — Он смотрел на падающий снег. — Тебя ведь Герман за тем и прислал — узнать, что с прогнозами? Так вот, можешь передать: я думаю, что дальше будет хуже.
— Ясно, — кивнул Джек. Подумал и объявил: — Назад не поеду. Тут останусь.
Притихшие в углу террасы, за дровницей Серый и Мрак едва сдержались, чтобы не взвизгнуть от радости.
— Это почему? — нахмурился Сталкер.
— А вон, бункерный рассказывал — до того как все случилось гонцам за плохие вести яйца отрубали. Вдруг Герман про это тоже знает?
— Во-первых, не до того как все случилось, а две тысячи лет назад. Во-вторых, им не яйца отрубали, а головы. А тебе твоя и так без надобности — я считаю, волноваться не о чем.
— Ты, бункерный, вола не крути, — оборвал отца Сталкер. Сел на перила рядом с Джеком. — Делать-то чего? Только не говори, что не думал.
Отец ответил не сразу. Сталкер его не торопил, и остальные тоже напряженно молчали.
— Я думаю, что надо подождать еще год, — совсем другим, далеким от шутливого, тоном проговорил отец. — И, если температура продолжит падать, подыскивать для жилья другое место.
— Че-го-о?! — Сталкер и Джек выпалили это одновременно, Лара ахнула. — Что значит — другое место?
— То и значит. А ну, пацаны... — отец отыскал глазами Серого и Мрака. — Да не прячьтесь, я видел, как на улицу выскочили! Что такое север и юг, помните?
— Север — это куда стрелка компаса всегда показывает, — выглядывая из-за обустроенной на террасе дровницы, отрапортовал Серый. — На севере холодно, там до того как все случилось были полярные льды и пингвины.
— Сам ты пингвин, — выглядывая с другой стороны, буркнул Мрак. — На севере — белые медведи.
Серый открыл было рот, огрызнуться, но отец вмешался:
— Точно. Пингвины на Южном Полюсе, молодец, Мрак... Так вот. На севере холодно, а тепло — на юге. И других вариантов, кроме как перебираться ближе к югу, пока мы тут насмерть не перемерзли, я не вижу.
Джек присвистнул:
— Зашибись... Не, народ. Вы как хотите, а я с такими новостями к Герману не поеду.
