Плюс, мы всё же готовились к откату цивилизации в средневековье. И это не за горами, как бы нам того ни хотелось, приходится признавать факты. Процесс уже запущен и неминуемо приближается. Ну нет у нас времени на науку, изобретения и восстановление прошлых технологий. Последнее имеет место, но то, скорее, походит на попытку надышаться перед смертью.
Топливо уже к лету придёт в полную негодность. Возможно, мы немного протянем на Этаноле и то, если Есенину удастся наладить его производство и перенастроить двигатели. Но такой подход спасёт нас лишь в пользовании лёгкой техникой, мотоциклами, теми же УАЗами. А вот с дизелем всё гораздо сложнее, хотя и в эту сторону кое-какие наработки имеются.
В общем, на наш рейд возлагаются самые большие надежды. Да, изначально я планировал его как личную месть, но ведь там можно найти ещё много ценного.
От основной казармы в нашу сторону отделился незнакомый человек. Так или иначе, все лица в нашем маленьком обществе уже примелькались. И даже если я не знал кого-то лично, то уж видел его наверняка. А это лицо было абсолютно новым.
— Знакомься, это Крот, — представил его Леший. — Тот самый проводник-диггер, о котором я тебе рассказывал.
— А вы, значит, Князь? — с ухмылкой спросил меня тот. — Что-то не очень похожи.
— Я что же, по-твоему, должен в камзоле расшитом рассекать? — в том ему усмехнулся я.
— Ну, Рязанский именно так и делает, — ошарашил меня ответом он и сразу перешёл к делу: — Да ладно, забейте. В общем, план такой…
Глава 22
Где нет ни дня, ни ночи
До Москвы добрались на квадроциклах. В наших реалиях — это самый что ни на есть лучший вид транспорта. Лёгкие, понятные в управлении, устойчивые, да и проходимость опять же.
Ведь достаточно хоть немного съехать в низину, как сразу попадаешь в грязевую ловушку. А времени с момента катастрофы прошло уже более чем достаточно, должно бы просохнуть.
Вот только речь идёт не о небольших оврагах или тех же озёрах, масштабы гораздо серьёзнее. Иногда приходилось объезжать целые города, утопленные в глине по самые крыши пятиэтажных зданий. От подобных видов дух захватывало, а в голове рисовались картины тех жутких для всего человечества дней. Из такой ловушки невозможно выбраться.
На весь наш континент выжили вряд ли более десятка миллионов, а может статься, и этого даже не насчитать. Дальний Восток дал нам всего пятьдесят тысяч, и эта цифра, скорее всего, несильно отличается от соседних регионов.
В Китае ситуация, может быть, лучше, если смотреть в разрезе статистики. И я не сомневаюсь, что вскоре от них появится реальная угроза. Да, они не смогли пройти под землёй, но наверняка вскоре попробуют сделать это поверху.
Их, судя по всему, вообще что-то сдерживает, иначе смысл им сидеть, когда все желанные куски земли свободны. Потому как попросту не осталось тех, кто смог бы их защитить.
С другой стороны, есть ещё европейские государства, а с этими ребятами я вообще не припомню, чтобы наша страна хоть когда-нибудь дружила. Наверняка тоже жизнь по кусочкам собирают. А как только сообразят, что к чему, обязательно заявят свои права на свободные земли.
Даже на самом краю, можно сказать, балансируя на одной ноге над бездонной пропастью, мы не прекращаем уничтожать друг друга. Ведь всего один неверный шаг, и мы перестанем существовать как вид.
Хотя это я, конечно, лукавлю. Жизнь найдёт лазейку, ведь раз природой задумано разумное существо, значит, оно обязательно будет. До сих пор удивляюсь, откуда взялась трава и каким образом начали расти деревья.
Да, всё ясно и понятно, когда вокруг полно зелени, которая осеменяется с безумной скоростью. Вот только её всю засыпало глиной на многие километры вокруг. И всё же природа разобралась даже с этим. Плевать ей на логику и миллионы лет эволюции. Жизнь постепенно возвращает всё на свои места, расставляет по полочкам.
Крот повёл нас в туннели через здание. Для метро это обычная тема и таких «залазов» по Столице хватает. Большинство, конечно, перекрыты, заложены кирпичом, чтобы любопытные нос не совали. Но есть и открытые, максимум перегорожены решёткой, а бывает, что и той нет.
В большинстве случаев это оправдано, так как нет смысла прокладывать ещё одну шахту для коммуникаций. Вот же она, бери и используй. Конечно, станции будут находиться гораздо глубже, однако и они нуждаются в электроэнергии, а та, в свою очередь, подаётся сверху. Как итог, полностью перекрыть этого паука невозможно.
Ещё в прошлом мире, когда всё было хорошо, на выходах к работающим веткам работники установили решётки. Сейчас же большинство из них срезали диггеры, а восстанавливать оказалось некому. Да и как-то же нужно было выбираться на поверхность по окончании катастрофы? Почти все выходы оказались завалены. Но вот некоторые руины на поверхности представляли собой хорошие пробки и не дали жидкой глине полностью перекрыть тоннель.
Где-то, конечно, проходы пробивались заново, и там грунт просто распределили по полу. Можно сказать, размазали тонким слоем. Потолок укрепили, чаще всего как могли, и готово.
До того как выйти к основным станциям, Крот сделал остановку на ночлег. Только по часам можно было сообразить, что сейчас на поверхности царит ночь. От такого диссонанса голова шла кру́гом, всё же мы привыкли жить на поверхности и видеть смену дня и ночи.
Был ещё один минус — воздух. Здесь он был стылый, влажный и даже какой-то спёртый. Ведь вентиляция происходила естественным образом.
Насколько мне подсказывала память, раньше её осуществляли электрички, толкая его перед собой. Сейчас они, естественно, не работали, по крайней мере, в тех масштабах. Из Лона вроде как гоняли сюда транспорт, но то такое, да и в коммуникационные тоннели воздух сейчас никак не доставлялся, ну разве что кроме естественных сквозняков.
Крот не очень охотно отвечал на все вопросы. В самом Лоне ни разу не был. Туда вообще не так-то просто было попасть, хотя отчаянные путешественники были. Назад, само собой, никто не возвращался.
На станции московского метрополитена мы так и не вышли, напротив, старательно их обходили. На мой вопрос: «Почему?», был получен странный ответ: «Карантин». Больше никаких объяснений и каждый раз тема этого разговора моментально менялась. Словно бы Крот боялся даже думать о ней.
Ближе к концу вторых суток он вывел нас к тому самому, длинному, уходящему куда-то в бесконечность, тоннелю.
— Всё, дальше прямо, не заблу́дитесь, — махнул он рукой в темноту перед собой.
— А ты разве не с нами? — удивлённо спросил я.
— Я что, совсем дурак? — пожал он плечами. — Там полторы тысячи кэмэ полной темноты. Нет, ребята, уговор был проводить досюда. И мой вам совет: если доберётесь до противоположного конца, первым делом обзаведитесь противогазами или респираторами с выносным фильтром.
— Что там такое? — снова ухватился я за странности. — Там что, тоже карантин?
— Понятия не имею, но первые заражённые появились оттуда, — наконец-то снизошёл до ответов Крот. — Они привезли их и выбросили прямо у входа. А затем зараза уже перекинулась к нам. Пришлось ввести карантин и если кто-то посторонний подходит к станции… Короче, будете выходить, лучше сделайте это там.
— А что за вирус такой? В чём симптомы? — уточнил Толя. — Респиратор точно поможет?
— Я чё, доктор? — огрызнулся проводник. — Моё дело — предупредить.
— Да ты можешь толком сказать, что там вообще происходит? — попробовал надавить я.
— Понятия не имею, — отмахнулся тот. — Я туда не ходил и не собираюсь.
— Понятно, ладно и на том спасибо, — протянул ему руку Леший. — Бывай, бродяга.
— Угу, — буркнул в ответ тот, — Если что, знаешь, как меня найти.
С этими словами он махнул нам рукой и буквально за минуту скрылся из виду. Вот только что за поворотом мелькал его фонарик, как он уже полностью растворился во тьме.
