Внезапно нахлынувшие на него противоречивые представления, выбивали Сестерция из нормального состояния, отчего, отвечая Камрату, для него всё вокруг стало зыбким и ненадёжным, где ему отведена лишь некая посредническая роль между созданиями Великого Биолога и людьми, а сам он оказался передаточной единицей, то есть никем.
Камрат, видя его рассеянность, посоветовал:
– Тебе, Сестерций, тоже надо отдохнуть. Отвлечься. Вон Жариста ждёт, не дождётся, когда я отпущу тебя к ней.
Жариста тут же подошла к ним.
– Сесик, Камрат как всегда говорит правду. Ты всё время в делах. Посиди со мной, отдохни, – заговорила она тоном, будто перед ней был не опытный настоящий торн, а малое дитя человеческое.
Камрат, едва подавив усмешку, отвернулся и тут же столкнулся с Гренией.
– Камрат, ну что он пристаёт ко мне?
– Кто? – Камрат быстро оглядел молодых дурбов, кто из них посягнул на его…
Он бы не знал, как назвать своё отношение к Грении. Она для него стала необходимостью, а кто-то решил его лишить этого.
– Харан!
– А-а…
– Я не хочу идти в закалочную.
– Почему? – уже спокойнее спросил он её.
– Не хочу и – всё!
– Но, Грения. Если Харан считает, что тебе надо побывать в закалочной, то… так оно и есть. Тебе надо. Он знает, что говорит.
– Ничего он не знает! – надула губки Грения. – И там закалочная маленькая.
– Как маленькая? – удивился Камрат. – Вон же, даже Рувон поместился, – показал он на молодого дурба, выделявшегося приземистой полнотой среди своих друзей. – А он в два раза больше тебя.
– Ну и что… Не хочу!
Камрат в растерянности стоял перед ней, не зная, что предпринять. Не силой же загонять её туда, куда она не хочет.
– Харан, – наконец, позвал он виновника неудовольствия Грении. – Она не хочет в закалочную. И я не знаю…
– Не хочет и не надо! – отмахнулся Харан, с помощью Невлоя пытавшийся загнать Орея в закалочную. – Вот кому надо. Пусть она ему мозги вправит.
Ответ Харана дал возможность Камрату вздохнуть свободнее.
– А ты говоришь, заставляет, – с укором проговорил он.
Всё-таки как вести себя с Гренией в таких случаях, он не знал. Для него это было новое и непонятное состояние, и всё это, что связано с ней, он воспринимал с незнакомым ему волнением. Вот болезненная вспышка подозрения к молодым дубам… И разве может он что-то сказать Грении грубо или приказать ей сделать, чего она не желает делать?
Но почему, глядя на него с Гренией, улыбается Свим? И с ухмылками повидавших виды, переглядываются молодые дурбы между собой и играющим лицом Ольдимом? И почему отвернулась Гелина, чтобы не рассмеяться ему в лицо? А Думара вообще спряталась за спиной Малиона?
– Камрат, ну почему они все на нас смотрят? – нахмурилась и стала ещё красивее Грения. – И смеются ещё?
Камрат с недоумением огляделся, и вправду смеются, что его ещё больше ввергло в невероятное положение, когда вокруг как будто все всё понимают, что, собственно, происходит с ним самим, а он – нет.
– Кто ещё? – крикнул Харан. – Сулон, как ты?
– Нормально… Надоело здесь сидеть!
– Камрат, – подошёл Харан. – Пожалуй, можно идти.
– Да, да, – как очнулся Камрат.– Сестерций, будем уходить. Покажи выход!.. Пошли!
Он первым ступил на лестницу, ведущую вниз, и едва не свалился с ног – ступени под ними внезапно ожили и стали опускаться сами собой, неся Камрата на себе.
– Живая гора!
Восхищённый возглас кого-то из молодых дурбов, напомнил известные многим сказания о горах, на которые когда-то якобы могли подниматься и опускаться вниз без труда по их склонам, текущим вверх или вниз, горы сами возносили или опускали людей.
Отоспавшаяся команда весело скатилась к утрамбованной площадке, куда её доставила живая гора вместе с платформами и сидящими на них Знающими и горой заплечных мешков.
От площадки скудно подсвеченными туннелями во все стороны уходило неведомое подземное пространство. Однако, приглядевшись, можно было сделать несколько иное представление о подземелье, Оно составляло общую для городка полость. Кровля её крепилась арочными опорами, вот почему вначале люди подумали, что перед ними отдельные проходы. Здесь предоставлялась возможность идти в любую сторону, и везде виднелись такие же ступени, ведущие в дома на поверхность.
Выбор направления движения вызвал короткую дискуссию, но сошлись во мнении: надо следовать вдоль средней улицы городка, миновать несколько домов, потом подняться в один из них и посмотреть, что их там ожидает снаружи.
Так и сделали. Расстановка людей и путров во время хода не изменилась. Впереди Камрат, замыкали команду Малион и Невлой. Заплечные мешки взвалили на себя.
Для чего служило древним подземелье, можно было только гадать. Тем более что оно, по всему, создавалось целенаправленно, не то, что подземные коридоры бывших улиц в городах, появившихся благодаря постепенному нарастанию культурного слоя. Оно, не в пример им и дуварам, хотя и скудно, но равномерно освещалось вечными светильниками, и бросалось в глаза, что здесь каким-то образом поддерживается идеальная чистота. Во всяком случае, под ногами был ровный пол, не захламлённый чем-либо.
О чистоте заговорил Ольдим, высказав предположение – его кто-то наводил, а, значит, подземелье кем-то населено. По крайней мере, уборщиками. Но прошло столько времени. Как они поведут себя, встретив людей? Всё зависело от способа их воспроизводства. В нём могли за много лет появиться естественные сбои, и обычные уборщики, пусть даже небольшая часть их, могли стать агрессивными. Сколько таких примеров случалось в истории – не счесть. Возможно, и «жуки», напавшие на мавш, когда-то слыли роботами-помощниками людям для каких-то дел, а теперь стали противниками для них.
– Если остались те же, что находились здесь изначально, то нам ничто не угрожает, – сказал Харан.
– Это если, – усомнился Малион, догнавший Камрата. – Здесь даже опоры чистые. Пыли нет. Уборка идёт постоянно. Роботы могут выходить из строя. Их надо восполнять. И кто может сказать с уверенностью, чем восполнили убыль? Мы – нет.
Команду, потерявшую порядок, опять перестроили – женщин и путров под защиту мужчин.
А вокруг пока царила извечная тишина, горел ровный свет и вокруг – пустота…
Свет померк внезапно. Везде.
По призыву Камрата остановились, сплотились, прислушались.
– Попались, – донеслось от молодых дурбов.
В темноте ничего не изменилось – тишина.
Но… Что это? – встрепенулись разумные.
Послышалась мягкая, нарастающая звуком мелодия, в воздухе появились разноцветные огоньки, замелькали, зароились, рассыпаясь причудливыми образами, в которых можно узнать фигуры людей, улыбающиеся лица, плавные движения не то в танце под музыку, то ли исполняющие неведомые па.
И вновь вспыхнул свет, не похожий на предыдущий. И люди не узнали подземелье. Только что унылое и совершенно пустое, оно преобразилось дивным образом.
Команда оказалась в сказочном мире.
В воздухе поплыли приятные запахи, округа заполнилась длинными лентами раздаточных, на поверхности их появлялись неведомые яства и напитки, и, постояв на столешнице некоторое время, исчезали, уступив новой смене в лотках, чашах, бокалах изумительной красоты, изощрённым столовым приборам…
Играла музыка, струился разноцветный свет, разгораясь ярче там, куда продвигалась ошеломлённая команда.
Брать еду и напитки здесь не возбранялось и путрам.
Т”евару, долго не мешкая, ухватил большое блюдо и воткнулся в него личиной. И не отрывался от него пока, похрюкивая, не съел всё, что на нём было картинно разложено с явным учётом ценителей прекрасного, чего Т”евара даже не заметил.
Глядя на него, осмелели все выродки. Люди не отставали от них. Казалось, все голодали долгое время, а теперь, наконец, им повезло, и они дорвались до обильной пищи.
Кто-то смаковал напитки, кто-то откровенно объедался…
Не прошло и блеска, как команда распалась.
