А вчера ее ко мне Рагнхильда днем притащила. Буквально. За шиворот. Невзирая на титул и положение. Сколотила герцогиня Юма банду таких же, как она подростков, и начали они в Юмиле чудить. Не как это делала, золотая молодежь в моем мире, но достаточно для того, чтобы на их подвиги за три дня поступило два десятка жалоб. Всем ухитрились насолить — и простым людям, что плохо для моего имиджа справедливого императора, и купцам, и благородным. И все, естественно, боялись их на место поставить. Герцогиня, жена императора Ричарда забавляется.
Вот сегодня вечером я со всеми четырьмя позабавлюсь. А потом приступлю к делам более важным.
Глава 3
Внушение. Амельда. Сигрид и Мелисса
Беседа с провинившимися прошла почти так, как и ожидал. Усадил всех четверых у себя в рабочих покоях, а то в моих личных они могут себя слишком расслабленно почувствовать, а тут — официоз, как ни крути. Настраивает на правильный лад. Достаточно подробно высказал каждой из них по очереди, чем я в их поведении недоволен, к каким последствиям это привело или может привести, завершил сакраментальным вопросом: «Как дальше жить будем, милые мои?».
Первой, что вполне естественно, отреагировала Элениэль, до которой быстро дошло, что международная дипломатия это не ее сильная сторона. И так же конструктивно.
— Никогда больше, — бормочет. — Ричард, все, что нужно, все, что хочешь, сделаю. Как я могу исправить?
С этим как раз все понятно. У меня для моей эльфийской воительницы уже есть задание. Завтра до полудня она отправится прямиком в Турвальд. Может быть, даже Гастона с Вержиной по дороге догонит, они только вчера отбыли домой. Там моим именем она потребует от дяди Изабеллы передать ей в подчинение всю свою конницу, которая нам понадобится в предстоящем столкновении с эльфами, проверит, насколько она подготовлена, а потом проедет по дороге, по которой к нам должны будут следовать войска ее разгневанного и глупого (а как может умный поверить личу, которого послал темный маг?) отца, и выберет место, где мы устроим ее соотечественникам и соотечественницам хорошую такую головомойку.
— Вы, эльфы, — объясняю я Элениэль. — Ездить на лошадях умеете (и до сих пор лучше меня, к моему стыду), но вот конницы у вас никогда не было. Так что твоя задача выбрать место, где конные отряды Турвальда и Достера будут иметь преимущество.
В предстоящей войне я хочу использовать войска своих новых подданных. Элениэль кивает. Вот в этом она разбирается. Это — ее.
— Главное, — продолжаю я. — Не допустить, чтобы эльфы добрались до леса. Там с ними справиться будет очень сложно, если, вообще, возможно. Окружить, разбить на равнине. А еще лучше — заставить сдаться. Нам лишние жертвы среди эльфов не нужны. Нам еще дружить с Эльфарой предстоит. А то и… — эту мысль я пока не собираюсь озвучивать, но одна идея у меня в голове бродит.
Почему бы нашему с Элениэль будущему ребенку не стать со временем там королем или королевой? На условиях вассалитета по отношению к единой империи, которую я надеюсь создать.
— Брата своего, — не могу удержаться, чтобы не поморщиться, как от зубной боли. — С собой возьмешь. В планы его особо не посвящай. Может, он еще передумает у нас оставаться и пытаться войну предотвратить. Так что лишнее это. А вот по-родственному о неуместности его поведения здесь поговори с Элораном обязательно.
Элениэль краснеет. За брата ей стыдно. Идет ей это, надо сказать. И стыд, и румянец, который в таких случаях заливает ее лицо.
Теперь Диана. Эта уже успела по своей привычке все обдумать, пока я с Элениэль разбирался. И ей тоже стыдно. Только в отличие от эльфийки ее немного смуглое, будто всегда загорелое, лицо не краснеет, а бледнеет.
— Завтра уже уезжаю, если вы, ваше величество не будете возражать или у вас не будет для меня других поручений, в Новый Драур, — говорит она. — Там занимаюсь делами вашего вассального королевства дроу, — вопросительно смотрит на меня. — С Элораном мне перед отъездом нужно поговорить?
Нет. С Элораном говорить не стоит. В Новый Драур отправляться не завтра, а через неделю. Еще не все гости разъехались. Кто их тут принимать будет? В общем, и с Дианой все решено.
Изабелла. Это почти всегда самый проблемный член моего экипажа. Упряма и своевольна. Готова или отстаивать свою позицию, или выкручиваться до последнего, только бы не признать вину или ошибку. Поэтому, не дожидаясь ее попыток доказать, что она ничего страшного сегодня утром не сказала, маню ее пальцем к себе.
— Ближе, дорогая, — говорю, не вставая с кресла, когда она подходит. — Наклонись, я тебе кое-что на ушко скажу. — склоняется ко мне. — Что если я вместо того, чтобы поощрять своих, например, разведчиков деньгами или земельными пожалованиями (вру, земли я никому стараюсь не раздавать — самому мало) во всеуслышание заявлю, что за особые заслуги буду им тебя на вечерок передавать? Что скажешь? Все же исключительно для пользы дела?
— Как ты можешь такие гадости говорить, Ричард? — Изабелла вскидывается и нечаянно произносит эти слова так громко, что остальные жены вздрагивают. — Ты этого не сделаешь, — продолжает она уже шепотом. — Я же твоя любимая жена! Я — мать твоих детей! Я императрица, в конце концов. И я это сказала не прилюдно, а только среди нас, нашей семьи.
— Служанок, которые в это время на стол накрывали, ты не учитываешь? — уточняю я. — Уверена, что очередной слух по Юмиле не пойдет? В общем. Тебе в монастыре, куда тебя твоя мачеха тогда отправила, понравилось? Нет? Так у нас, как ты знаешь, тоже такой есть. Высоко в горах. Отдохнешь. Подумаешь.
Изабелла настороженно смотрит на меня и, судя по всему, у нее складывается впечатление, что я не шучу. Делает преувеличенно низкий реверанс.
— Я все поняла, — произносит она.
Как же. Так я и поверил. Она у меня неисправима. Не думаю, что и монастырь поможет. Выйдет и тут же опять станет собой прежней. Откровенно говоря, я и заставляю ее сейчас покаяться не столько в расчете на то, что она изменится, сколько для того, чтобы другие мои жены с нее пример брать не начали. А то и правда придется последовать примеру того султана, который свой гарем как-то раз в полном составе утопил.
— Теперь ты, — поворачиваюсь к Амельде. — Что скажешь?
А что она может сказать? Сидит носом только что не хлюпает. Вот же угораздило жениться! В шестнадцать у девушек наступает совершеннолетие! Оборотницы взрослеют рано!
Взять хотя бы ту же свадьбу, которая мне живо напомнила детский утренник в школе. Про первую брачную ночь даже не говорю.
При подготовке к свадьбе Амельда упросила Изабеллу, которая, разумеется, за все и отвечала (по собственному желанию и в соответствии с тем, как понимает местные порядки), учесть некоторые ее пожелания.
— Ричард, я начинаю думать, что ты был прав, когда говорил, что Амельде еще рано замуж. Я в ее возрасте уже взрослой была. А эта? А акробаты будут? А менестрели? А карлики, может быть, хоть на один день вернутся к своим шуткам? — пожаловалась мне тогда моя старшая жена.
Ну-ну… Поздно пить боржоми, когда почки отказали. О событии уже объявлено. Хотел сказать, чтобы Изабелла еще про воздушные шарики не забыла, но здесь таких еще нет.
В храме все прошло чинно. На площади, пока мы принимали поздравления простого народа, который был бы совсем не против, если их Великий герцог будет жениться хоть каждую неделю, лишь бы угощение выставлял, тоже. На пиру началось. Сначала моя новобрачная сидела спокойно, но потом, после пары бокалов вина, которые ей пришлось употребить за свое, мое и будущих детей здоровье, разошлась, и это едва не закончилось тем, что она стала бы резвиться вместе с акробатами и карликами.
Карлики, кстати, к моему дикому удивлению, сами предложили вспомнить былое. Чем-то им эта непосредственная кошатина приглянулась. А ведь сколько проблем она им своими шалостями доставила. Ну, надо же!
