— Э-э-э-э-э… — даже толстокожий тангар опешил. — Ты собираешься убить его мать?
— Вот, значит, какого ты обо мне мнения, Ёррин Сверкер? — оскалился Аркан. — Если ты задаешь такой вопрос — то, пожалуй, Массакры его зададут тоже. Значит, мы всё делаем правильно. Давай, легендарный вождь! Мне прямо сейчас нужен четкий план — где ты собираешься рыть подкоп, чтобы сломать стены, и как сделать подготовку к этому незаметной.
* * *
Конечно, в ответ на предложение открыть ворота и капитулировать, со стен замка полетели стрелы. Начальник лечебницы — худой и лысый Белый Брат с фанатичными глазами — поливал ортодоксов проклятьями и предавал анафеме, комендант — рыцарь в глухом шлеме, тяжелых доспехах и котте в цветах дю Массакра, предложил сдаться самому Рему. Мол, камерой его обеспечат, ведь он настоящий псих, если думает, что возьмет Дуал-Кульб с парой тысяч бродяг, когда гарнизон готов к бою, а припасов столько, что они могут швыряться мешками с зерном в нападающих и всё равно не испытывать недостатка в провизии…
— Я не воюю с лекарями, я не воюю с больными, не воюю со священниками! — Аркан принял на щит еще две стрелы и поднял лошадь на дыбы. — Пусть все дю Массакры и их люди выйдут сюда, ко мне, безоружные, и я немедля уйду прочь. И сохраню им всем жизнь до самого Высокого Совета, клянусь! Если же нет — через пять дней замок падёт! Пять дней, слышите?! Пять дней!!! Я взял оплот Жоанаров, взял Риоху — неужели вы думаете, что не возьму Дуал-Кульб?
Ответом ему были новые стрелы, одна из которых вонзилась в круп коню, покрытый только попоной. Скакун обиженно заржал, и, не слушаясь седока, понёс в сторону разворачивающегося воинского лагеря.
— Идиот, — сказала Сибилла, которая встречала его у шатров. — Ты просто идиот, Тиберий Аркан Буревестник.
— Ты про что? Про это? — он передал истыканный стрелами щит в руки кого-то из дружинников. — Рожденный повешенным быть — не утонет! Не погибну я от случайной стрелы под стенами психушки. Думаю, меня отравят во время придворной интриги, или зарежут в собственной постели, после того как я стану герцогом. Вот такая смерть меня действительно пугает… А стрелы… Ну, стрелы это нечто видимое и осязаемое, я могу им кое-что противопоставить.
— Не стрел тебе нужно бояться, Аркан, — покачала головой она. — Я чую там, за стенами, засел маг.
— И что? — вздернул бровь Буревестник. — Ты ведь обещала прикрыть меня, верно? Я не собираюсь пользоваться магией, чтобы войти в эту крепость. Стало быть — если ее применят против нас, ты обязана будешь вмешаться, м?
— Ну ты и мерзавец, Аркан, — удивленно проговорила Сибилла, и выражение ее глаз понять было невозможно. — Я в восторге, если честно!
И отступила в сторону, давая ему возможность пройти.
Рем шагал по обрастающему плотью лагерю, слышал визг пил, стук топоров, хеканье переносящих бревна из ближайшего леса солдат, грязные тангарские ругательства, лязг железа и ржание лошадей. Его догнал Доэрти.
— Пять дней? Мы собираемся простоять тут пять дней? Орра, через декаду — Высокий Совет, как мы…
— Я хочу, чтобы дю Массакр думал, что у него есть пять дней, — Аркан остановился и положил руку на плечо своему другу и соратнику. — Патрик, мы возьмем замок послезавтра, если нам поможет Творец, а тангары — не подведут. На тебя и твоих южан — вся надежда. Мы должны узнать о появлении войск барона как можно раньше… Уверен — он не возьмет с собой пехоту, это будут отборные рыцари и латники, пара тысяч, не больше. Вы — мои глаза и уши. Если прошляпим отряд барона — всё пойдет прахом, понятно?
Доэрти молча кивнул. Было видно, что благородному южанину не по душе вся эта затея с Дуал-Кульбом. Если честно, Аркану она тоже была не по душе.
XXIII
— Готово, разгарнак! — Ёррин, весь в глине, одетый в одни лишь невозможные полосатые штаны, которые так и норовили сползти с его задницы, явился к Аркану и явно был горд собой.
— Что — готово? — Рем оторвался от карты герцогства и уставился на гнома.
— Ну, всё. Всё, нахрен, готово. Скажи — и я пну ногой подпорку, и чертова куртина провалится прямиком в пекло! — для убедительности Сверкер топнул босой ногой по земле.
— Но… Два дня?!
— Два дня, две ночи, четыре часа, сорок минут и восемнадцать секунд, нахрен! И две дюжины тангаров, и две сотни человек в качестве подсобных рабочих. Суглинок! Суглинок это что? Это тьху! Если бы твои человечки могли быстрее готовить сваи и стропила — мы закончили бы вчера вечером, — тангар выпятил свое мускулистое голое пузо вперед, весьма довольный собой. — И не забывай, с кем имеешь дело, высочество! Я — легендарный вождь Сверкеров! В забое и в драке мне нет равных, нахрен! Да, кстати… Это одно из условий.
— Какое-такое условие? — Рем насторожился.
Вообще-то весть о готовности подкопа застала его врасплох: штурм он планировал завтра, к вечеру, а теперь всё становилось с ног на голову.
— Моя бригада идет впереди! — заявил Сверкер. — Мы сделали еще один штрек, боковой. Два удара киркой и здравствуй, угловая башня! Прямиком в цокольный этаж, нахрен!
— К-к-какая башня? — Аркан начинал понимать, почему этот ненормальный лысый тангар считался легендой.
— Так ты ж сам говорил — угловая, юго-западная! Там эта твоя сумасшедшая тетка сидит? — Ёррин пошкреб заляпанную глиной лысину и подтянул грязными руками штаны.
— Там! — выдохнул Рем. — Но она не моя тетка. Она мамаша дю Массакра. Хотя, по линии Барилоче в какой-то степени ее и можно назвать моей теткой, да…
— Дык! Мы убьем ее, или спасем ее, или… Или что с ней надо делать? Мне похрен, ты — главный, ты и командуй.
— Так… — Аркан ухватил себя за волосы обеими руками. — Так! Значит, исходя из новых условий… Ага! Значит, твои тангары, и полусотня, скажем… Полусотня Луки — там тяжелая пехота, все — ревностные ортодоксы, да! Ваша задача — занять юго-западную башню, убить или обезоружить охрану, и удостовериться, что все сумасшедшие тетки в казематах — живы. Никого не выпускать, никому не подставляться… Там в глазки посмотрите, или в окошечки — а внутрь не входите, это понятно? Черт знает, что там за народ сидит, может сплошь одержимые или мутанты? В общем — пока не увидите черные знамена над остальными башнями… Твою-то мать, а знамен-то и не будет! Ладно, пока Шарль не затрубит в рог — не высовываться, сидеть в глухой осаде. Разве что я лично, или Оливьер, или- Разор придут к вам, постучат в двери и дадут иные указания. Понятно?
— Понятно! Так что, Массакриху мы кончать не будем? — гномские штаны снова начали сползать, и Ёррин поправил их весьма естественным и похабным движением.
— Что? Нет! Я не воюю со старушками! — замахал руками Рем. — Это ловля на живца.
— Ага! Значит маленьких Жоанариков ты всё-таки не жрал? — глаза Сверкера так и сверкали. — У-у-у-у, а я-то думал как раз спросить каковы на вкус маркизики в собственном соку…
— Господи, Ёррин! Самому не противно?
— Не-а. Массакриха, говорят, душу Вельзевулу продала. Шоб сына, значит, спасти. Он, говорят, дефективный на свет появился, урод уродом! А она, стало быть, его вытащила и он вылюднел. Но внутри как был уродом так и остался, зря мамка только душу свою сгубила… — Ёррин задумчиво пожевал губами. — Лучше бы он сдох.
— А что, тангары верят в Вельзевула? — удивился Аркан.
— Ну не то чтобы верим, не прям так вот чтоб — верили, — засуетился почему-то гном и оглядел себя с головы до ног. — Но определенные подозрения имеются. Ну, я пойду. Надо вот это вот всё на что-то более приличное сменить!
* * *
Циркумвалационную линию так и не окончили — да и не было такой нужды в общем-то. Проходы в частоколе имели большое значение для планов Аркана, как и рассыпавшаяся по окрестным рощицам и перелескам конница Патрика.
Тяжелая дружинная и наемная пехота, оставив лошадей в лагере, готовилась к штурму. Классические для ортодоксов кожаные доспехи, заготовленные в изобилии, дополнялись стальными наручами и поножами, наколенниками и налокотниками. Солдатские сапоги и перчатки также обзавелись бронированными набойками и вставками в самых уязвимых местах, а широкополые шлемы — шапели были снабжены бармицами из прочной кольчужной сетки. Мастера-ортодоксы работали над этим новым снаряжением вместе с тангарами, и результаты человеческо-гномской кооперации получили самые лестные отзывы от воинов.
