– Тогда её звали Мэлоди.
Имя это показалось мне знакомым, но очень смутно – так, словно оно прозвучало в какой-то скучной светской беседе давным-давно. Но вот где и когда именно?
– Полагаю, обстоятельства вашего знакомства вы сочтёте неподходящими для рассказа юной леди, – шутливо предположила я, не особенно надеясь на ответ.
Клэр рассеянно огладил большим пальцем блестящий металл.
– Отчего же? Собственно, мы не были знакомы в полном смысле этого слова.
– Просто вращались в одном обществе?
– Да. И прекратите смотреть на меня с такой болью, Виржиния, словно я вам булавки под ногти вонзаю. Признаюсь, в моём прошлом и были тёмные пятна, но сплошь чёрным его не назвала бы даже святая Генриетта.
От неожиданности я улыбнулась – так необычно было слышать от дяди упоминания святых.
– Её не зря называют милостивой, и, уверена, она отыскала бы множество добродетелей у вас. Впрочем, меня беспокоит вовсе не ваша биография.
– А что же? – с прохладцей спросил он.
– Нож, – признала я, чувствуя, как теплеют щёки. – Мне всё время кажется, что вы вот-вот порежетесь.
Выражение лица у Клэра стало воистину ангельским.
– Какая трогательная забота, добросердечная моя племянница, – проворковал он, откладывая наконец нож. – Какая нежность, какая внимательность.
– О, как же иначе. Ведь вы мой бесценный дядюшка, – откликнулась я в том же сиротско-слащавом тоне и продолжила уже серьёзнее: – Если вы не были представлены этой «Мэлоди», то как же узнали о ней?
Простой, казалось бы, вопрос, явно вызвал замешательство.
– В браке всегда был верен своей супруге. И год после её смерти тоже… проявлял уважение, – наконец ответил Клэр со странной смесью нежности и раздражения. – Во многом потому что пришлось вернуться в отчий дом. Да и маленькая Рози требовала всего моего внимания, куда уж там другим женщинам, большим и не очень. Одним словом, Мэлоди выбрала неудачное время для знакомства. Я просто сделал вид, что не заметил её авансов. А когда она снова попыталась обратить на себя моё внимание, я за один вечер сделал её любовника беднее на пятьсот хайрейнов. Таким образом убил двух зайцев – обеспечил Рози всем необходимым на первое время и подарил себе возможность не появляться, гм, в обществе около четырёх месяцев.
Я не смогла сдержать удивлённого возгласа:
– Пятьсот хайрейнов?!
– Не самый большой мой выигрыш, – скромно потупился дядя, но почти сразу же добавил: – Второй по величине. И весьма своевременный в свете того, что состояние Элизабет унаследовал её младший брат, а не Рози. А когда я вернулся к привычному образу жизни, Мэлоди вместе с любовником уехала в Марсовию и обратно уже не вернулась, как и он, впрочем. По крайней мере, так говорили.
Последнее уточнение прозвучало зловеще.
– Значит, они не вернулись, – повторила я ровным голосом. – Скажите, а кем была эта Мэлоди? Откуда приехала в Бромли?
Клэр пожал плечами:
– Вроде бы из Альбы. И тот молодой богач – то ли Генри, то ли Гарри – стал отнюдь не первым, кому не повезло столкнуться с ней. Лично я слышал о двоих неудачливых поклонниках. Первый, холостяк лет тридцати, владел двумя шляпными лавками. Когда его расходы на Мэлоди превысили скромный доход от дела, из провинции явилась встревоженная маменька, посадила в лавку управляющего, а сыночка увезла за город, от греха подальше. Второй – вдовец, в прошлом актёр с амплуа ослепительно правильного принца – светлые волосы, светлый взгляд и непроглядные сумерки разума, – саркастически улыбнулся Клэр. – Звали его Эрик Айрон. Я имел сомнительное удовольствие с ним общаться… впрочем, в карты он играл неплохо. Айрон пропал примерно за полгода до моего несостоявшегося знакомства с Мэлоди. Кажется, он переусердствовал с элем и неудачно упал с лестницы. Кстати, Мэлоди с ним познакомилась в театре. Она тоже была актрисой.
И тут меня словно обожгло.
..Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Её звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива. Впрочем, свои отношения они не афишировали. Так вот, с тех самых пор лорд Палмер стал себя странно вести, а в последний месяц он и вовсе впал в чёрную меланхолию...
Звонкий голос леди Вайтберри эхом отдавался внутри моей головы – таким ярким оказалось воспоминание. Я поднесла чашку к губам и одним глотком допила горькую холодную жидкость, не осознавая даже, чай это или кофе.
– Лорд Палмер, двоюродный брат герцогини Альбийской, тоже был влюблён в актрису по имени Мэлоди. Закончилось это тем, что он подбросил одной важной особе компрометирующие письма, а затем погиб. При очень странных обстоятельствах, должна заметить. Его автомобиль взорвался. В прошлом году.
У Клэра ни одна чёрточка не дрогнула.
– Почему-то это меня не удивляет, дорогая племянница. Но тогда Мэлоди, точнее, Финола Дилейни – моя ровесница. Смею надеяться, что я неплохо сохранился, однако за юношу меня уже нельзя принять. А мисс Дилейни по рассказам представляется скорее вашей ровесницей. Просто чудо, не находите?
Улыбка у меня получилась кривая.
– О, эта особа вообще намекала на свою… тесную связь с миром непознанного, – произнесла я, слегка запнувшись перед окончанием фразы, потому что на язык просилось что-то более грубое и язвительное, из арсеналов Лиама или даже Зельды. – Называла себя «дочерью ши». И угрозы посылала весьма романтические.
– Неужели? – слишком уж спокойно переспросил дядя. Мне от этого сделалось не по себе.
– После побега из тюрьмы мисс Дилейни подкинула мне записку. Там значилось: «Кого бы ты ни полюбила, я отберу у тебя жениха. А следом за сердцем ты потеряешь и жизнь», – процитировала я по памяти. – Звучит, конечно, зловеще, однако вряд ли это можно осуществить. Ведь мой жених – маркиз Рокпорт. И попытаться «отобрать» его для такой, как Финола – значит подписать себе приговор, скорее всего, смертный.
– Вы недооцениваете женское коварство, Виржиния, – с неожиданной мягкостью возразил Клэр. – Возможно, мисс Дилейни имеет в виду кого-то другого.
Хотя платье у меня было с высоким воротником, я внезапно почувствовала себя так, словно с обнажёнными плечами сидела на самом сквозняке.
– Поясните?
– Это не в моих интересах, дорогая племянница. Доброй ночи.
Спать я отправилась в дурном настроении. Воздух в комнате казался таким ядовитым и тяжёлым, словно кто-то этажом ниже непрерывно кипятил чаны с болотной водой, и пар сочился через деревянные перекрытия. Сбившаяся простыня спутывала ноги, как водоросли окутывают утопленников. Меня всё сильнее мучила жажда, но выбраться из постели и подняться было выше сил человеческих. Наконец я выпростала руку из-под одеяла и попыталась нашарить на прикроватном столике бронзовый колокольчик для прислуги. Но вместо этого негнущиеся пальцы нащупали какую-то странную связку из монет, скользких кожаных шнурков и ещё чего-то звенящего…
«Браслет, – промелькнуло в голове. – Подарок Крысолова. Но откуда?..»
Одно неловкое движение – и украшение полетело на пол, глухо звякнув. А у меня горло перехватило от иррационального ужаса. Я кое-как сползла с кровати, ощупывая дощатый пол. Щели попадались такие, что в некоторые из них могла бы провалиться шкатулка целиком – не то что маленький браслет. Сердце колотилось всё быстрее, и во рту ощущался привкус железа. Кровать за спиной натужно скрипела, словно по ней перекатывалась бочка с песком.
Наконец ребра ладони коснулось что-то металлически-холодное… Коснулось – и тут же с тихим «дзынь» свалилось в широченную дыру. Без тени сомнения я рванулась вперёд, обдирая колени, и запустила в неё руку по самое плечо. Кончики пальцев касались браслета, и не хватало чуть-чуть… совсем чуть-чуть…
– Попалась, – ласково пропел из-под пола женский голос, и в ту же секунду в запястье вцепились острые зубья капкана.
Хрустнула кость…
…с криком боли я выпрямилась, прижимая к груди обрубок… Нет, не обрубок, конечно, нормальную руку, и постель тоже была совершенно обычной – без водорослей и бочек с песком, а за окном серел поздний декабрьский рассвет, и трещины в полу исчезли, и на столике валялся опрокинутый колокольчик.
