Через четверть часа интенсивной работы в повозке, держа на коленях посох, сидел совсем другой человек: собранный, целеустремленный. Сейчас же проснулся рабочий зуд, оставалось лишь выбрать, чем заняться. Вариантов разной степени полезности была масса: искусная книга, тренировки с артефактом, разборка какого-нибудь плетения на фрагменты, придумать очередное задание для Оболиуса или, например, продумать план действий, если вдруг придут кордосцы… Еще можно помечтать о Сути Мира, попытаться проникнуть в нее и изучить. Наконец, просто оглянуться назад и решить, куда, зачем и почему он идет. Впрочем, было кое-что, что на сегодняшний день востребовано гораздо больше, – защита.
Не сказать, что Толлеус страдал паранойей и сильно опасался за свою жизнь. Просто ученик, похоже, в самом деле входит в ту пору, когда это может стать опасным для окружающих. И если в академии с этим легко можно было бороться, проводя занятия только в искусной мастерской и вовремя блокируя ученический посох, то здесь требовалось придумать что-то свое. Вот только что? У парня посох в голове – его не отключишь. И до ближайшей мастерской неделя пути. Откачивать Оболиусу ману? Действенный, но крайне неудобный и вредный для здоровья способ. Ведь даже в тюрьмах чародеям всегда оставляли какой-то минимум. Сделать ментальный блок? Тоже не лучший вариант, ведь ученику надо не запретить практиковать Искусство, а лишь обеспечить контроль над его занятиями. Да и кто будет такой блок ставить? Не Толлеус, это точно. Работа не по профилю. На самом деле бывший настройщик знал, что здесь надо: в тюрьме имелись плетения, которые из заключенных мигом высасывали всю ману, если те начинали безобразничать. Увы, знать и уметь – две большие разницы. То плетение, как почти все другие из архейского наследства, Толлеусу в полной мере не поддалось. Что же остается – полагаться на авось и сознательность подростка?
За неимением других вариантов старый искусник решил в первую очередь обеспечить свою безопасность. А если Оболиус окажется таким оболтусом, что захочет ставить эксперименты на свой страх и риск и убьется, то туда ему и дорога.
Защитить себя было возможно, хотя и не так просто, как кажется. Вроде бы против любого воздействия существует специальное плетение. Но нельзя же сразу активировать их все и так ходить! Как правило, если нужно опасаться чего-то конкретного, в лавках приобретался специальный амулет, защищающий от такой напасти. То есть, по сути, там обычное защитное плетение, настроенное на определенное воздействие, и манонакопитель. В моделях подороже все то же самое, но только постоянно работает не сама защита, а другое плетение, которое определяет угрозу и само ставит барьер, когда необходимо. Это позволяет сэкономить порядочно маны. Толлеус когда-то уже занимался этим вопросом, тогда он делал защиту для своего жилета, чтобы уберечься от случайной ошибки и обезопасить нежную конструкцию из многочисленных амулетов. Сейчас, когда недостатка маны не ощущается, можно значительно повысить мощность этих плетений, увеличив их радиус действия, а также добавить новые – все-таки в жилете у него бытовая защита, а не боевая.
За работой время пролетело незаметно. Когда старик наконец открыл глаза, оказалось, что непролазные кусты закончились, дорога с обеих сторон окружена полями, повозка стоит практически на колосьях, лошади с аппетитом их щиплют, а проснувшийся Оболиус хлопочет у небольшого костерка, заваривая что-то в котелке. Поискав взглядом в облаках солнце, старик обнаружил на небе пятно посветлее и прикинул время. Получалось, что прошло несколько часов. Долгонько он провозился. Думал, справится быстрее.
– Концентрация, настрой на результат, – тихонько передразнил он давно умершего инструктора, который любил поразглагольствовать перед своими учениками о пользе медитации. – Поди-ка сюда! – уже громко позвал он Рыжика.
Тот нехотя поднял голову и подошел.
– Давай-ка проверим, как ты усвоил урок с молниями. Вот прямо сейчас сделай одну маленькую, чтобы прямо вон в тот куст ударила. – Искусник ткнул корявым пальцем в не менее корявый одинокий куст на обочине дороги. – Стой! – спохватился он, увидев, как Оболиус начал лихо компоновать фрагменты. – Сначала покажи, что выйдет, а только потом запускай!
Парень молча пожал плечами и продолжил свое занятие.
– Готово, – наконец отрапортовал он. – А отчего это куст ваш как будто в каком-то шаре?
– Заметил? – улыбнулся старик. – Это мой сигнальный контур. Кое-что проверить хочу. Ну так что там у тебя? – Он внимательно вгляделся в готовое плетение-заготовку молнии, что сотворил его ученик. – Так… Привязка правильная… Радиус будет небольшой… Высоту можно было бы пониже, ну да сойдет… Что ж, пробуй!
Рыжик попробовал. Тоненькая светящаяся дорожка протянулась от небес до самой земли, ткнувшись в невидимый шар, защищающий куст. Тот немедленно преобразился в искусном зрении, обернувшись защитной сферой. Но старик даже не успел улыбнуться, радуясь хорошо сделанной работе, как вдруг ударил еще один разряд, не чета первому, враз пробив защиту. Под аккомпанемент оглушительного раската несчастный куст вспыхнул огромным факелом. Сейчас же все пришло в движение: заржав, лошадь помчалась куда-то через поле, не разбирая дороги, Финна с места подпрыгнула вверх едва ли не выше головы, Оболиус вскрикнул и сел на задницу, а Толлеус схватился за сердце, ругаясь сквозь хрипы. Лошадь умчалась довольно далеко, прежде чем искусник очнулся от удивления, отправив ученика ловить ее, а сам принялся тушить пожар, накрыв его воздухонепроницаемой сферой.
– Я не виноват! – поспешил откреститься от происшествия Оболиус, когда вернулся.
– Угу, – буркнул старик, о чем-то задумавшись.
– Честное слово, это не я! – решил настоять на своем Оболиус. – Я все сделал правильно!
Кордосец повернулся к ученику и снова кивнул:
– Знаю. Просто туча очень уж сильная попалась. Молния сама бы скоро вышла. Ты нить проложил для маленькой, а большая следом пробежала. Бывает. Это я сразу не сообразил: понятно же, что гроза скоро разразится.
– Это как «понятно»? Научите?
– Да что тут учить-то? – развел руками Толлеус. – Голова болит, суставы крутит – быть грозе. Все же просто!
Оболиус пожал плечами и промолчал. А старик тем временем, видимо, снова переключился на свои мысли, потому что забормотал непонятно:
– Плетение не выдержало – это ерунда. У меня-то оно маны хлебнет сколько надо и сдюжит. Главное, определилось все правильно. Значит, работает. Значит, можно встраивать…
Состояние химеры Толлеусу категорически не нравилось. Вот вроде бы ничего подозрительного. Ну, может быть, животное ведет себя спокойнее обычного. И все-таки что-то не так: старик за долгие годы научился без помощи всяких плетений определять некоторые болезни у других людей. Сейчас однозначного ответа не было, но искусника не покидало стойкое чувство, что что-то с мохнаткой не в порядке. Но вот что? И будто бы ничего серьезного, но подсознательное беспокойство сидело, как заноза, отравляя жизнь.
В бесплодных попытках разобраться прошел молчаливый обед. Толлеус даже не понял, что ел. Потом Оболиус, не советуясь с наставником, уверенно вручил Финне котелок – почистить, а сам разворошил кострище, макнув непрогоревшие поленья в лужу и покидав в телегу для следующего раза. Только когда все было собрано и можно было отправляться дальше, бывший настройщик наконец очнулся от своих дум. Перво-наперво попробовал на химере несколько плетений для диагностики работы органов. Результаты получились противоречивые и ни на шаг не приблизили к пониманию происходящего. Тогда лекарь-самоучка попробовал вдумчиво просканировать ауру животного. Увы, в этом деле больше преуспели чародеи, а не искусники. Знаний хватило только на то, чтобы понять: химера не в порядке.
Остаток дня так и прошел в раздумьях, пока лошадь уверенно тянула повозку вдоль полей, рощ, деревень до самой городской стены, зубцами уходящей в небо.
