Это означало, что по закону земля должна вернуться государству. Некоторые земли приписывались к императорскому резервному фонду, но это не касалось участка Гласуса: там не было месторождений железа, меди и тем более благородных металлов, он не находился на судоходной реке и не располагался вблизи столицы. Стратегического значения он тоже не имел, иначе его уже давно выкупили бы у законного владельца. Таким образом, почти наверняка ничейная земля отходила в ведомство города, и затем боротонские чиновники определяли, как ею распорядиться: выделить под муниципальные нужды или пустить с молотка для пополнения городской казны.
Хитрый Шкатос видел возможность улучшить собственное благосостояние в данной ситуации. Ведь закон, как известно, в умелых руках штука послушная. У Толлеуса сложилось впечатление, что подобная практика – пустить хороший участок в продажу по бросовой цене, при этом сделать так, чтобы достался он нужному человеку к обоюдной выгоде обоих, – для лысого чиновника не редкость. Правда, открыто это не прозвучало, однако некоторые обмолвки заставляли думать именно так. Кордосец иронично хмыкнул: люди – везде люди. Пожалуй, он не удивился бы, даже если бы выяснилось, что обнаглевшие оробосцы пускают с молотка землю, отобранную у здравствующих хозяев, которые не могли предъявить купчую. Любой чиновник, будь то кордосец, оробосец или подданный любой другой страны, спит и видит, как бы что-нибудь украсть, и бороться с этим можно только с помощью Искусства. На худой конец – с помощью чародейства: ходят слухи, что следователи у оробосцев хороши. Но даже знание о том, что для разоблачения достаточно одного вопроса, а наказание будет сурово, не останавливает людей, прикоснувшихся к чужой собственности.
Сам Толлеус тоже не мог похвастать кристально-чистой совестью перед государством. А может, стоял в первых строках списка тех, кто больше украл. Причины у всех разные – кто в карты проиграл, кому на содержание любовницы не хватает, кто-то просто не может удержаться или срочно нуждается в дорогостоящем лечении. А итог один – рука лезет в казну или, того хуже, в чужой карман. И ведь все как один боятся наказания. Вот только будет оно не сразу. А может, и не будет: чиновников легион, а проверяющих мало, да и те, к слову сказать, сами чиновники… Старик долгих тридцать лет избегал разоблачения, причем все вскрылось совершенно случайно из-за досадного происшествия.
Искуснику по большому счету было все равно, однако его весьма насторожили слова Шкатоса, который поручил Сервантесу (военный оказался сыном чиновника) в компании муниципального чародея съездить в Лысовку и выяснить насчет проклятий. Заодно чиновник весьма откровенно предложил устроить ревизию ценного движимого имущества покойного Гласуса до официальной описи.
Толлеус усмехнулся: сундук с монетами уже вывезен из замка и надежно охраняется даймонами, которые, как известно, своих клиентов не выдают. При этом в доме на холме остались некоторые ценности, наличие коих не позволит сразу предположить разграбление дома. Хорошо, что старик дослушал: он-то планировал в последний раз наведаться в гости к покойному чародею, чтобы вывезти книги. С учетом последних данных делать этого, пожалуй, не стоит. Более того, надо убрать в замке все искусные плетения. Очень уж не хочется, чтобы оробосцы затеяли полноценное расследование и обвинили кордосца в краже со взломом и в установке искусных ловушек.
К тому же деревенские наболтают небылиц, если, конечно, комиссия соблаговолит завернуть в стоящую на отшибе деревеньку и поговорить с местными жителями. И без того недавние приключения в замке чародея, казавшиеся ранее смелой авантюрой, в свете грядущей проверки приобрели весьма неприятный цвет и запах. Впрочем, старик не придавал этому большого значения, не чувствуя себя в чем-либо виноватым. Он ведь все-таки не украл, а как бы нашел, это как подобрать на улице бесхозный кошелек. Да, у него есть владелец, и если задаться целью, то можно его найти. Однако на деле трофей достается тому, кто первый увидел и поднял.
По внутреннему ощущению время было за полдень, хотя точнее сказать трудно – солнце скрылось в серой дымке, висящей над городом. Оболиус нашел чародея-лекаря, но вызывать его оказалось дороже, чем самим привезти мохнатку на осмотр. В принципе сейчас можно было не экономить, но предприимчивый мальчишка рассудил, что не стоит переплачивать. Поэтому, вернувшись на постоялый двор, Толлеусу почти сразу же снова пришлось отправляться. Учитель с учеником неторопливо ехали по старому городу, кружа в паутине узких улочек. Скорее чтобы просто проговорить вслух свои мысли, нежели чтобы поделиться информацией, старик рассказал подростку о событиях сегодняшнего дня, а тот молча слушал, думая о своем.
Внезапно искусник почувствовал знакомое, но уже подзабытое шевеление внутри черепа. Не иначе где-то недалеко располагался храм, транслирующий его навязчивые видения. Скривившись, Толлеус выругался и велел ехать живее. Оболиус тоже поменялся в лице, с недоумением скребя в затылке. Своего учителя он явно не слышал.
Конечно же бог победил, несмотря на все сопротивление старика, потроша его душу, как торговка – рыбу.
– Что это было? – спросил ученик, когда вторжение сошло на нет.
– Тоже пробрало? – с сочувствием отозвался бывший настройщик. – Боги это. В Кордосе храмов полным-полно, а в Оробосе совсем мало. В столице и вовсе ни разу не встретил, а ведь пол-Широтона изъездил. За Домлахтой и вовсе не припомню ни одного. Я уж думал, можно забыть о них навсегда. А вот поди ж ты…
Рыжик придурковато улыбнулся и мечтательно протянул:
– Я видел будущее. Я стану очень-очень богатым и знаменитым! Мне нужно зайти…
– В первый раз? – оборвал его восторженный щебет искусник.
– Что «в первый раз»? – не понял ученик.
– Видения эти заманчивые.
– В первый, а что?
– Неужто раньше рядом с храмами не бывал?
– В Олитоне их нет… – Голос Оболиуса стал совсем удивленным.
– Тогда, наверное, больше беспокоить не будут. Раз в жизни нашего брата-искусника всегда заманивают. А вот повторно – мало кого. И не обольщайся. Ты видел отражение своих желаний, а не будущее. – Старик с ненавистью покосился по сторонам, выискивая вход. – На деле получишь только то, чего сам добьешься, и никакой бог тебе в этом не поможет. Уж я точно знаю… А вообще что это я? Совсем голова дурная… У меня же обруч! Снял перед магистратом, чтобы не выделяться, да так и не надел. Нужно было проверить…
– Назад поворотиться, еще раз проехать?
Искусник поежился:
– Да ну их к псам! В другой раз… – И, помолчав, подвел итог прерванному разговору: – Чем дольше тут нахожусь, тем сильнее мне этот город не нравится. А уж в соседстве с храмами жить и вовсе неуютно. Так что даже не знаю теперь, стоит ли дожидаться решения по земле Финны. Пожалуй, лучше поискать удачу еще дальше на востоке.
Глава 3
Аттий. Призвание
Аттий не любил кошек. На своем долгом веку он повидал немало домашних питомцев – и обычных, и причудливых химер, и даже редких животных из далеких краев. Некоторые ему даже нравились. Вот, например, собаки: верные, послушные. Жаль только, что лечат их нечасто, – мало кто готов платить серебром пусть даже за самого близкого четвероногого друга. К сожалению, ради кошек раскошеливаются гораздо чаще. Аттий искренне не понимал современного модного увлечения кошками. Неужели люди, их содержащие, не видят, что эти мерзкие животные совершенно не способны служить? Что они не воспринимают людей как хозяев?
И вот сейчас пришлось лечить именно кошку – толстую плоскомордую тварь под стать своей богатенькой хозяйке. Чародею-целителю было почти физически неприятно выполнять работу, расходуя частицу своей ауры. Все же он не схалтурил: репутация прежде всего. Когда дверь за клиенткой закрылась, Аттий печально вздохнул и повернулся к племяннику и по совместительству ученику – белобрысому пацану лет шестнадцати:
