По лбу скатилась капелька пота, ныл каждый мускул. Кровь стучала в висках точно молот.
Глупо, глупо. И мальчика не спасла, и мэтра Даттона подставила. Его за гибель студентки-практикантки точно по головке не погладят…
Почудилось движение воздуха, свежего ветерка, разгоняющего смрад убогого жилища. Мальчишка вздрогнул и посмотрел куда-то за мое плечо. Я приподняла брови: «Кто там? Кого ты видишь?» Но вместо маленького оборотня ответил знакомый суровый голос:
– Грейс, я с тобой. Держу. Спокойно. – И тут же в сторону: – Господин Михель, сначала забирайте мальчика.
Мэтр Ланселот осторожно опустился рядом, одну ладонь положил мне на грудь, другую на спину: делился силой, вливал магию в опустошенный резервуар, а я изнеможенно склонила голову на его плечо. Потом станет стыдно, но сейчас я была полностью вымотана. Я ожидала сурового выговора, но мэтр Даттон сказал лишь:
– Ничего, Грейс.
Господин Михель споро подставил под балку, придавившую мальчишку, домкрат, его помощник подхватил маленького оборотня на руки, едва только нога оказалась на свободе.
– Моя мама… – прошептал тот и даже попытался вырваться. – Сначала мама…
– Ее нашли, нашли! Подлатают твою маму, будет как новенькая!
Малыш сразу обмяк, как тряпочка.
– Теперь вы! – буркнул начальник городских пожарных. – Давайте руку, дамочка!
– Мэтр Ланселот…
– Все хорошо, Грейс. Идите. У меня хватит сил продержаться еще несколько минут. Я сразу следом.
Свежий прохладный воздух после пыли и застоявшегося смрада ветхого дома быстро привел меня в чувство. Я даже не забыла прихватить с собой медицинскую сумку с дорогими настоями и вытяжками. Едва ли это меня спасет от строгой нахлобучки, но я оправдываться не собираюсь: заслужила.
26
Ланс осторожно отцепил с окна обрывок серого ситца. За стеной зашуршала, осыпаясь, штукатурка. Он повел плечами – ночной ветер пробрался под сюртук, морозом пройдясь по позвоночнику.
Кого он обманывает – не холод бил запоздалой дрожью, смерзался кристаллом в животе, хотя опасности уже не было. Страх.
Он сжал в кулаке тканевый лоскут. Безрассудная девчонка! Хорошо хоть сообразила позвать за помощью, прежде чем сунуться в дом, а то поминай как звали. При одной мысли об этом ледяной кристалл внутри словно отрастил иглы, проткнул диафрагму, выстудив легкие, впился в сердце. Ланс заставил себя сосредоточиться на дыхании. Четыре счета – вдох. Четыре – пауза. Четыре счета – выдох. Снова пауза. Вдох… Еще и еще. Ничего не случилось. Все обошлось.
Девушка вскинула голову, с видимым усилием заглянув ему в лицо. Он протянул ей лоскут.
– Это, наверное, можно пришить? Я попрошу монну Озис посоветовать вам портниху…
– Мои родители держат швейную лавку, – неуверенно улыбнулась Грейс. – Я починю, и следа не останется.
На лице ее промелькнула тень. Ланс понял. Если бы можно было так же легко исправить, починить живое тело. Всех тех, кто был сейчас в булочной, тех, кто еще оставался в доме и кого живым из-под развалин уже не достанут. Он сжал кулаки. Владелец дома должен пойти под суд. Но это потом. Сперва – сделать все, что можно сделать. Сейчас чуть-чуть отдышаться, и снова за работу.
Он вытащил из кармана плоскую фляжку, протянул Грейс.
– Пару глотков. Чтобы взбодриться.
– Я только что пила восстанавливающее зелье, – покачала она головой. – В смысле, перед тем как… – Грейс осеклась, поняв, что пахнет из фляжки вовсе не восстанавливающим зельем. – Что это?
– Бренди, – озвучил Ланс то, о чем она и так догадалась по запаху. – Раз уж с восстанавливающим зельем придется повременить.
У него в самом деле были не слишком приятные побочные эффекты. Дозировка чуть выше, чем нужно, – и начинает трясти. Вот как сейчас, когда слишком бурное воображение крутит перед внутренним взором картины открытого перелома черепа, компрессионной асфиксии и всего того, что он уже видел сегодня – но на примере одной девицы. Той, что робко взяла в руки фляжку и, зажмурившись, глотнула. Закашлялась, слезы брызнули из глаз. Сюртук пополз с плеч, и Ланс подхватил его, свел полы на груди Грейс.
Она ткнулась лбом ему в ключицу.
– Я думала, сейчас получу нахлобучку. Я ее заслужила.
Ланс улыбнулся, не удержавшись, провел ладонью по пушистым прядям.
– Разве я сказал бы что-то, что ты уже не сказала себе сама?
– Но, может, из начальственных уст внушение подействовало бы эффективней?
Они рассмеялись хором и тут же оборвали смех – неуместно он прозвучал здесь, среди боли и смерти. Ланс выпустил девушку из объятий, отступил прежде, чем до нее дойдет, что они оказались слишком близко – куда ближе, чем следовало бы. Изобразил на лице вежливый интерес, хотя внутри все тянулось ей навстречу – обнять, прижать крепче, убедиться, что жива, что все обошлось. Она – студентка, напомнил он себе. Он – руководитель ее практики. Вот и все, а что там еще ему примерещилось, когда она льнула к нему, а над головой висели стоуны камня, – так это из-за адреналина и усталости.
– Спасибо, – Грейс вернула ему флягу. – Я пришла в себя.
– Вот и отлично. – Он сунул бренди в карман. Замахнуть бы все целиком и не думать…
– И – вот… – Она протянула сюртук. Залилась краской до самых ключиц.
Ланс сжал в ладонях ткань, согретую ее теплом. Улыбнулся преувеличенно бодро.
– Вам нужно еще время немного отдохнуть, монна Амари, или можете вернуться к работе?
Грейс тихонько вздохнула, словно услышала что-то неприятное. Ланс мысленно ругнулся, поняв, что парой минут раньше, сам не заметив, перешел на «ты».
– Нет… то есть да, все хорошо, спасибо. Пойдемте работать.
Они двинулись к булочной, Ланс поймал себя на том, что замедляет шаг, растягивая мгновения отдыха. Надо выгнать на улицу Белинду и мэтра Гельтера, им тоже нужно хоть четверть часа, чтобы восстановиться. Он мысленно усмехнулся, припомнив сказанное когда-то отцом: подвиг одного – всегда результат разгильдяйства кого-то другого. Не то чтобы он считал сделанное сегодня подвигом – просто не оставалось выбора на самом-то деле.
Они поравнялись с лежащей на земле женщиной. Немолодая – морщины, в волосах куда больше седины, чем черного, – но и не старая. Лицо не тронуто травмами и замерло в том спокойствии, которое приходит лишь после смерти. Сидящий рядом мужчина поднял голову.
– Тридцать лет прожили, словно тридцать дней пролетело, – растерянно произнес он. – Как же я теперь? Без нее?
Над мужчиной склонилась племянница монны Озис, обняв за плечи, зашептала слова утешения – Ланс разобрал что-то про волю богов и неисповедимость их путей.
Тридцать лет словно тридцать дней… И так, оказывается, бывает.
Он покосился на притихшую рядом Грейс, но снова увидел лишь пушистую макушку. Кажется, она тоже не торопилась в булочную. Кольнуло виной – коллеги там зашиваются, а он, вон, девушками любуется.
– Вы сегодня очень помогли нам всем, монна Амари, – негромко сказал Ланс. – До конца вашей практики неделя, но характеристику я напишу уже завтра. С настойчивой рекомендацией продолжать учебу, конечно же.
– Вы меня отсылаете? – вскинулась Грейс.
– Нет. Нет, что вы! – Он заглянул ей в лицо. – На самом деле я просто хотел спросить – не останетесь ли вы у нас и после практики? До конца каникул. В клинике не хватает рабочих рук, как вы наверняка заметили. Конечно же, я положу вам жалованье и…
И вовсе ничего этакого он не имеет в виду – в конце концов, Ланс с первого дня подумывал пригласить практикантку поработать в каникулы. И ему подспорье, и ей польза, так что надо ловить и не отпускать. Момент ловить, в смысле.
– Спасибо, мэтр Даттон, – просияла Грейс. – Это большая честь для меня.
И улыбнулась так, что у него перехватило дыхание.
27
Все закончилось как-то разом. Вот только что вокруг ворочались, стонали, молили о помощи, упрекали в недостаточной поспешности, а потом вдруг воцарилась тишина. Ольдвиг Михель пообещал, что его ребята заберут мертвецов, договорятся с полицейскими, чтобы те поискали родственников покойных. Пожарный казался вырубленным из камня, и Ланс совершенно недостойно позавидовал его нечеловеческой выносливости.
