— Рене, помоги ему, — голос Эрика прозвучал весьма отстраненно. Чувствовалось, что мысли молодого графа сейчас располагаются где-то в другой плоскости.
Оборотень медленно потянул не до конца прошедшим носом воздух, набирая его в грудную клетку как можно больше и, судя по всему, намереваясь высказать свое недовольство по какому-нибудь из поводов.
— Давай, Рене, хватай кота! — юноша, моментально обрадованный возможностью спихнуть на кого-нибудь груз ответственности вместе с Винсентом, весело хлопнул в ладоши. Ричард, перебравший воздуха, издал странный пищащий звук, похожий на тот, что издает воздушный шар, если из него выпускают воздух через маленькую дырочку, и, наконец, возмутился.
— Да сколько можно?! Уже сто раз повторил вам обоим, — он демонстративно кивнул головой сначала в сторону Эрика, затем в сторону Романа, — Меня зовут Ричард! Рене остался далеко в прошлом, все, забыли, нет его. Ясно, или повторить еще раз десять?
— Да ясно как ежик, — виконт де Нормонд невозмутимо пожал плечами и тотчас же изумленно захлопал ресницами, — А что ты такой психованный? Валерьяночки тебе у котика отобрать? Ты смотри, обращайся, а то Чарли-то нервишки не лечит.
Молодой доктор, пользуясь случаем, согласно кивнул, надеясь таким образом счастливо избежать сваленного на него еще одного сверхъестественного больного, взявшегося неизвестно откуда.
Ричард снова хотел что-то сказать, но не успел.
— Все, хватит канифолиться, Рик! — категорически заявил Роман, — Хватай кота, говорю, пока он хвост не отбросил.
Оборотень, услышав не менее нелюбимое им обращение, закатил глаза.
— Мммхх! — вырвался из его груди стон, и мужчина на мгновение закрыл лицо рукой. А после, не говоря ни слова, и уже категорически не реагируя на шуточки жизнерадостным козликом заскакавшего вперед Романа, уверенно подхватил и правда находящегося уже в полубессознательном состоянии хранителя памяти и направился следом. Чарли поспешил за ними.
Татьяна, оставшаяся наедине с Эриком, слегка замялась. Необходимость серьезного разговора, на сей раз без всплесков и истерик, разворачивалась во всей красе, а девушка даже примерно не могла представить, с чего его начать. Очень вовремя вспомнились слова из популярной некогда песенки — «я тебя люблю, но замуж не пойду». Татьяна тяжело вздохнула. Если так сказать молодому графу, он, разумеется, ничего не поймет, да еще и удивиться тем, как умеют представительницы слабого пола торопить события и забегать вперед. Роман бы, во всяком случае, на его месте точно бы не преминул это сделать. Ах, ну почему же ее угораздило так неудачно родиться дочерью Альберта! Если бы все обстояло иначе…
Татьяна подавила еще один вздох и, неуверенно глянув исподлобья на явно ожидающего ее слов молодого графа, мысленно толкнула себя вперед.
— Эрик, я хотела… — неуверенно начала, было, она, однако Эрик, к ее немалому изумлению, ее перебил.
— Сказать, что твое спасение ничего не меняет между нами, — довольно прохладно, пожалуй, даже слишком для понимающего человека, произнес он и, взяв стул, на котором только что сидел раненый хранитель памяти, переставил его так, как представлялось удобным именно ему.
— Да… — виновато ответила девушка, следя за его действиями, — Прости, но я не…
— Не можешь нарушить законы совести, — еще более холодно перебил ее хозяин замка, усаживаясь на стул и почти демонстративно закидывая ноги на стол, — Роман все объяснил мне. Не стоило тратить время сейчас.
Татьяна, ощущая себя не то оскорбленной, не то просто потерявшей любимого человека, быстро-быстро заморгала, стараясь скрыть холодом растекающуюся от сердца по всему телу боль.
— Я думала поговорить с тобой…
— Нам не о чем, — оборвал ее молодой человек, складывая пальцы домиком и закрывая глаза. Девушка, вновь увидевшая перед собой только, было, начавшую оттаивать статую из прошлого, медленно шагнула назад. Она открыла, было рот, собираясь сказать еще что-то, но в этот момент невесть откуда вдруг взявшийся комок в горле буквально перекрыл ей доступ кислорода, и Татьяна, не то всхлипнув, не то сдавленно пискнув, опрометью бросилась прочь.
Эрик остался один. Медленно, очень медленно опустил он пальцы и, открыв глаза, грустно взглянул на захлопнувшуюся только что дверь гостиной. На душе у него было пасмурно и туманно. Каким образом снова заставить ее оледенеть, дав поначалу вкусить сладкий плод нежной любви, граф не знал.
Между тем, в гостиной, вопреки ожиданиям и надеждам вбежавшей туда девушки, царило довольно веселое оживление. Пришедший в себя Винсент категорически заявил, что снова штопать его боевые раны можно только в гостиной, и что кровать свою он пачкать кровью не согласен, да и вообще вряд ли он доберется до нее в незашитом виде. Высказавшись же, он без излишних слов упал на один из стульев, расположенных вокруг стола и, скрестив руки на груди, сообщил, что больше никуда не пойдет. Молодой доктор, удрученный упертостью пациента, с обреченным вздохом принялся выполнять его желание, вновь зашивая разошедшуюся рану прямо здесь.
Стоило Татьяне появиться в гостиной, как все взоры мгновенно обратились к ней. Роман сочувствующе прищелкнул языком и едва заметно пожал плечами, из чего девушка сделала не самый утешительный вывод, что виконт ее милое общение с его старшим братом слышал, и слышал весьма неплохо. Обсуждать же состоявшуюся беседу, тем более с Романом, Татьяна желанием не горела, посему поспешила сама обратить внимание на замученного сегодня хранителя памяти.
— Ты как? — негромко осведомилась она, делая несколько шагов вперед. Винсент дернул плечом под аккомпанемент недовольного фырканья Чарльза и, помолчав, с явным трудом выговорил:
— Устал. Чуть-чуть, — и, помолчав еще секунды три, слабо махнул рукой, — Не волнуйся.
— Как не волноваться, если раньше ты так не уставал? — развела руки в стороны девушка. Роман, мигом подхватив эстафетную палочку, решительно вклинился в разговор:
— Да он просто скрывал это, причем весьма умело. Эх, не предупредили меня, надо было ему не только хирурга привести, но и этого… как его… эм. Никто не в курсе, как называется доктор, способный вернуть энергию?
— Сексопатолог, — хрюкнул Ричард, и тотчас же скромно потупился, явно пытаясь закосить под красну девицу.
Чарли, изо всех сил демонстрируя свою непричастность к происходящему вокруг Содому (во всяком случае, как полагал он. Татьяне же царящая в гостиной обстановка казалась вполне обычной), осторожно стягивая нитью кожу вокруг раны пациента, бросив мимолетный взгляд на девушку, чуть улыбнулся ей.
— Не беспокойтесь, мисс. Обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ваш друг поправился. Может быть, еще успею потом на конференцию… — последнюю фразу молодой доктор проговорил себе под нос, однако Татьяна каким-то чудом все-таки сумела ее расслышать.
— На конференцию?.. — несколько растерянно повторила она, медленно переводя взгляд на Романа, как на самого причастного к появлению молодого человека здесь. Юноша безмятежно пожал плечами.
— Ну, да, я его выдернул с какой-то там сходки бравых врачиков. Нет, а что я должен был делать? Мне сказали, что живность всей толпой уже потихоньку отбрасывает лапки, что срочно надо дядю доктора, у меня просто не было выбора! А он, между прочим, один из лучших лондонских врачей, а вы еще на него наезжали! Вообще, радуйтесь, что вам так повезло. И тебе, умирающий, в частности.
— Лондонских, — подвела черту наигранным возмущениям виконта Татьяна и, медленно проведя ладонью по волосам, отвела челку назад, — Боже-Боже… Вот что называется — заставь дурака Богу молиться…
— Я бы попросил без наездов, — моментально ощетинился юноша, — Я тут вам дикое благоденствие сделал, и что, и где благодарность? Эй, недотруп, ты не хочешь громогласно порадоваться?
— Я в восторге, — демонстративно несчастным, умирающим голосом отреагировал Винсент и, глубоко вздохнув, к великому неудовольствию Чарли, ободряюще улыбнулся ему, — Не волнуйся, Чарльз. Я скоро приду в себя, и тогда этот ненормальный вернет тебя туда, откуда взял.
