Женские крики превратились в чавканье, и за хрустом костей и разрываемой плоти раздавалось только урчанье. Весь небольшой дворик превратился в кровавую кашу, из которой были видны только уродливые спины и затылки зараженных. Те пировали на славу, от - пуза.
Кто то уродливый, с бурым телом, длинной и мускулистой рукой сбил с ног бегущую от него женщину. Та, упав плашмя стала отползать от него, что то причитая в пол голоса. Перевернув ее на спину, не спеша как мне показалось, опустил всю пасть ей на живот и сжал челюсти. Подняв вверх звериную морду, глаз на которой я так и не увидел, стал не спеша пережевывать вырванные кишки. Почему то они оказались синего и фиолетового цвета, вперемешку с красным.
Женщина, то ли отболи, то ли от ужаса, что ее поедают заживо, и поедает такая несусветная тварь, а может и от того или другого одновременно одной рукой пыталась запихнуть свои внутренности назад в туловище, другой отстранится от жуткой морды. И находясь в состоянии шока за все это время не издавала ни звука, крепко стиснув посиневшие губы.
Остальные зараженные, действовали более быстро и нагло. А может они были самыми голодными…
Я, стоял с раскрытым ртом, и наверное бледный как смерть. Мой мозг отказывался принять происходящее. Принять и поверить во все это. А ведь думал, что видел в этой жизни все.
Из состояния прострации, меня вывел удар прикладом автомата в спину. Затем, охнувшего, и с подкосившимися ногами грубо оттолкнул в сторону «натовский камуфляж», который все время стоял рядом. Заняв мое место у раскрытого настежь окна он взвел затвор автомата, проорал что то, и открыл шквальный огонь по зараженным внизу. Ему вторили стрелки из каждого окна трех зданий.
Во первых, у меня желания смотреть на происходящее внизу не наблюдалось. Во вторых, ударил меня прикладом он от души. Я просто корчился на полу, пытаясь встать. Снизу раздавались лишь раздраженные вопли зараженных. Патронов парни не жалели. Видимо, в отдел полиции все таки наведываются.
Сменив в стрельбе несколько опустевших магазинов, стрелки опрометью бросились наружу. Нам, простым смертным грузчикам, то же скучать не дали. Получив несколько ударов по ребрам, я поднялся и вместе с другой быдло-массой, похромал, а ходил я уже с трудом, к выходу.
Не помню точно, кто вложил мне в руку нож. И зачем мы все, перед выездом с «Базы» повесили на пояс армейский брезентовый подсумок? Кажется, его используют для отстреленных магазинов от автомата. Я быстро понял, для чего он мне.
С двух сторон дороги нас прикрывали стрелки. Из окон второго этажа, по шевелящимся уродливым тушам зараженных, которые упорно не желали подыхать, непрестанно вели огонь, чудо - снайпера. А по кровавой, иногда шевелящейся и подающей признаки жизни жиже из тел людей и зараженных ползали мы. Те, кому доверили почетный труд по сбору споранов, и всего другого полезного.
Расталкивая и распихивая тела зараженных, спотыкаясь и падая лицом вниз на разодранных в клочья тела людей, по колени в кровавой каше, мы искали споровые мешки на затылках уродов. Я, разрезал с трудом споровый мешок и не глядя на содержимое, запускал всю пятерню в него. Так же, не глядя, скидывал все, что схватил в подсумок.
Резал пальцы рук лезвием ножа, так как руки тряслись как у алкоголика со стажем. Со стороны дороги постоянно раздавались автоматные очереди. Из раскрытых настеж окон второго этажа стреляли по шевелящимся и никак не желающим умирать зараженным.
Все постоянно орали, но картинка была как в немом кино, все просто открывали рот в безмолвном крике. И не понятно было, кто это орет, грузчик, стрелок, раненая женщина или недобитый зараженный. По колени постоянно находился в человеческой крови, кишках и дерьме. Запах просто был тошнотворный, кровь и дерьмо.
Настоящий запах СТИКСа. Видиш уродливое тело и кидаешься к нему как пират к сундуку с сокровищами, держа нож на изготовке. По дороге наступая и расталкивая руками чьи то разорванные в клочья тела. Втыкаеш нож в спорановый мешок, одной рукой делаеш разрез, пальцами другой руки вынимаеш все содержимое мешка и складываеш в подсумок. И так бесконечно.
Мне казалось я всю жизнь шагаю по развороченным телам, отпиннываю ногой как футбольные мячи оторванные головы, спотыкаюсь и падаю лицом в чьи то внутренности.
- Назад! Суки! Назад! – кто-то крикнул из окна.
Ничего не соображая, все быстро, как могли, поковыляли по трупам к распахнутой двери здания.
В бане на «Базе», я встал под холодную воду из лейки от душа в одежде. Подсумок, как и у всех, кто-то невидимый сорвал у меня с пояса. Снимать обувь я то же не стал. Просто молча стоял под струями холодной воды низко наклонив голову. Кажется, этот запах с меня никогда не смыть. Глаза, стоя в душе я закрыл, и открывать их не хотелось.
Глава 6
В казарме, праздник жизни продолжался, а точнее только начинался. Забравшись с кряхтеньем к себе на «пальму», завернулся с головой под тоненькое одеяло и только начал жалеть о том, что нет беруш, как дверь в помещение раскрылась, и в нее вошли несколько охранников. Трое были без оружия и несли в руках коробки с чем-то позвякивающим внутри.
- Гуляй, рванина! – заявил один из них пьяным голосом. Звонко рыгнул, пёрнул и под задорный смех пошатывающихся корешей, все вышли вон.
В пол голоса гомоня, толпа алкашей-грузчиков, как нашкодивший кот, ожидающий следующего удара по ушам от хозяина, стали робко, «на полусогнутых» подбираться к коробкам, явно зная, что там внутри. Конечно же бутылки с водкой. И накиданные сверху пачки сигарет.
С «сокамерниками», я гордо не общался за всё время моего нахождения в стабе. Отчасти из-за того, что и так все было понятно. Отчасти, из за моей врожденной брезгливости. Казалось, что человеку опустившемуся на самое дно жизни, пусть даже не по своей воле, а в силу сложившихся обстоятельств, падать ниже не куда. Но это только казалось. Нет дна для человека, его самых низменных пороков, его трусости. Скотина, дремлющая в каждом из нас, всегда найдет щель и выйдет наружу, как гной из ранки.
Позволить так с собой обращаться? Поставить себя ниже уровня квартирного плинтуса? Не жить, а существовать. На все человек способен.
Я оказался единственным, кто не заливался спиртным. Нет, конечно мне хотелось влить внутрь стакан – другой. Забыться и заснуть без сновидений. Не дай Бог прошедший день приснится, его я точно никогда не забуду, просто мне была отвратительна сама мысль о том, что я сяду вместе со всеми, увижу в нескольких сантиметрах от себя их опухшие рожи. Вдыхать с омерзением прогорклую вонь гнилых и желтых зубов… Буду слушать пьяный бред собутыльников. Все ведь захотят высказаться, собеседника никто не слушает. Интересно, а алкаши бухающие в одиночестве, сами с собой разговаривают?
Гоп-компания о моём отсутствии не комплексовала и про меня не вспоминала. Я был этому очень даже рад. Сидел себе, прислонясь спиной к прохладной стене и никому не мешал. Я надеялся, что это будет взаимно. Свет давали лампы накаливания, без плафонов конечно же. Бухающая и горланящая компания за длинным деревянным столом выглядела в таком освещении совсем уж инфернально. Свет в казарме не погасили, наверное, это на всю ночь. Раз в месяц, после напряженного труда, снять стресс.
Толково придумано.
Интересно, Шкаф сам до этого додумался, или подсказал кто?
Добыча за сегодняшний день, наверное значимая.
Там и спораны, и жемчуг… Может еще чего…
И всё поди без пошлины…
С Карелом то он делится?
И как там Бугор поживает?
Они в курсе проделок Шкафа?
Или там так же сейчас?
Или еще хуже?
Хотя куда уж хуже то?
Тварей то полно набили, и разных.
Элитников вот слава те госпади не было. Тех с автомата не возьмешь. Гранатомет нужен, я аж сплюнул, вспомнив конфуз с прошлым.
Или снайперская винтовка, крупного калибра. Это обязательно… Крупный калибр то…
