Я знаю, ты будешь думать, что то, что я делаю – неправильно, что я тебя бросил и мне тяжело от одной мысли, что ты почувствуешь себя вновь преданной, брошенной. Но отец должен защищать свою дочь любой ценой.
Я люблю тебя.
Как человек до сих пор я прожил не очень длинную и не самую благородную жизнь. И ты это знаешь. Защищать тебя от той тьмы, что несёт в себе наше семейное наследие, наш дар – это мой шанс, Александра!
Ты помогла ощутить мне то, что я и не надеялся пережить – безусловную, не замутнённую никаким расчётом, любовь, какая возможно на этой земле, наверное, только к детям.
Дочь моя, душа моя, сердце моё и солнце – я не пишу тебе «прощай», я говорю тебе – до свидания и верю, что мы встретимся на этом свете обязательно. Я вернусь, как только уничтожу опасность.
Памятуя о том, как ты просила меня сохранить жизнь щенку Рэтфордов, я снял с него сонное заклятие и внушил ложные воспоминания. Когда он вернётся, он будет думать, что гостил у себя в доме. С этим ни у кого проблем не возникнет, эта история больше не доставит тебе проблем.
Ты можешь быть тем, кем пожелаешь, с тем, с кем пожелаешь – или искать свой путь в одиночестве. Можешь принести славу нашей фамилии или жить скромно и тихо, если последнее тебе по душе. Я всё равно буду любить тебя любовью, что сильнее времени, что глубже океанов и небес»…
Слёзы капали на листок бумаги и Александра отвела руку, боясь, что от слёз буквы расплывутся на бумаге.
Видимо, услышав её всхлипывание, Крис и Дэмиан осторожно вошли в палату и опасливо замерли в нескольких шагах, вопросительно глядя на плачущую девушку, как бы взглядом спрашивая, могут ли они чем-то помочь.
Люциан держался в тени за молодыми людьми.
– Лекса? Всё в порядке? – спросил Крис.
– Прости нас, за то, что позволили этому случиться…
Александра помотала головой:
– Вам не нужно извиняться. Вы не виноваты в том, что случилось. Это не ваша вина.
– Но и не твоя. Жаль, что тебе пришлось пройти через это одной.
– Поверьте, что это к лучшему. Там, где я прошла одна, втроём или даже вдвоём нам было не пройти. А мне так нужна семья. И два прекрасных брата это лучше, чем ни одного.
Молодые люди переглянулись.
– Брата? – усмехнулся Крис. – Но, дорогая Лекса, каждый из нас в душе надеялся на другое место в твоём сердце.
– Дорогой Крис. Я не уверена, что для той роли, на которую каждый из вас надеялся, в моём сердце есть место. Но совершенно уверенна в том, что дружба ценнее любви. Она не так эгоистична и куда долговечней. Всё преходяще и уходяще в этой жизни. Мы то любим, то перестаём любить. Но самое важное это семья, семейные узы и узы крови.
– Что ж? Сегодня, кажется, нам не оставляют выбора, – пожал плечами Дэмиан.
– Да, сегодня. Но пока мы дышим, есть завтра. И завтра ведь всё может измениться, не так ли, кузина?
– Именно так, – улыбнулась она, открывая им сестринские объятия.
– Никто не запретит нам надеяться, – засмеялся Крис.
– И так или иначе обмануть упрямую судьбу, – поддержал Дэмиан.
Люциан с лёгкой усмешкой смотрел на детей.
– Сдаётся мне, все сделали правильный выбор. А будет ли у истории продолжение? Поживём – увидим.
Оленёва Екатерина
Рассеять тьму
Глава 1
Вокруг высились горы. Интересный ландшафт, сплошь и рядом состоящий из острых вершин. Местность чем-то напоминала драконью пасть с треугольными зубами. Я с любопытством подняла голову, разглядывая башенные шпили. Между ними, каркая, кружилось вороньё.
Небо, растратив невинность утренней лазури, налилось густым сумраком; потеряло яркие краски, но взамен приобрело глубину.
– Мисс Старлинг? – окликнул меня мой проводник. – Поторопитесь! – устало, едва ли не брезгливо, поморщился он. – Министерство проявило неслыханную щедрость, взявшись оплатить вам обучение в Магистратуре Магии. Цените это! Подобный шанс даётся далеко не всем. Пора уже смириться со смертью родителей и жить дальше. Диплом Магистратуры Магии даст вам возможность сделать карьеру и обеспечить безбедное существование. Постарайтесь быть хорошей студенткой.
Из всего сказанного я услышала лишь одно и горячо возразила:
– Мои родители не погибли! Они пропали.
Конфетка в виде гранда со стороны Магического Департамента не могла меня утешить. Боль от потери не проходила, сколько бы мне не твердили, что со временем станет легче.
Говорили, с этим учишься жить. Я пока и дышала с трудом.
Но дыши-не дыши, а вперёд иди.
***
Мост возвышался не над рекой, а был перекинут через зияющую густой, мрачной чернотой, пропасть. Он тянулся бесконечно, едва ли не на милю. Замок над ним выглядел несокрушимой крепостью. Мощные, древние, наложенные друг на друга чары чувствовались сами по себе, без дополнительного сканирования. Пока эти чары находились в спящем состоянии, но, если их активировать? Даже думать не хотелось, к каким последствиям это может привести.
Огромные входные двери распахнулись перед нами с душераздирающим скрипом. Пространство за ними поражало габаритами.
Величественно. Масштабно. Подавляюще. Атмосфера как в церкви. Или – перед экзаменом.
Никогда не любила открытые пространства. Там живёт зычное эхо. Если бы у меня был хвост, я бы почтительно его поджала. Всё вокруг дышало надменным холодом, отличалось фундаментальностью и основательностью. Каждый камень дышал историей.
Историю я люблю. Надменность и снобизм – нет.
Человек, поднявшийся из-за стола поприветствовать нас, показался мне снобом. Он вызывал такие же противоречивые чувства, что и всё вокруг. Элегантный, с приятными манерами – настоящий джентльмен. Лицо умное, интеллигентное. В синих глазах с хитрым прищуром плескалась жизненная энергия и наблюдательность, что было подозрительно: интеллигенты, по моим наблюдениям, жизненной энергией не плещут.
– Кай Мэйсон, – представил мужчину адвокат. – Директор Магической Магистратуры и, по совместительству, с учётом трагических обстоятельств, – адвокат напряжённо кашлянул, – ваш опекун.
Совсем недолго мы в молчании разглядывали друг друга. Что подумал обо мне мой опекун судить не берусь, мне же он с первого взгляда показался человеком сложным. Из тех, про кого говорят – «с двойным дном».
– Я пойду, – засуетился адвокат, – ладно? Очень спешу. Мне пора.
Действительно, зачем оставаться? Всё, что от него требовалось, он сделал. Мои переживания – не его компетенция. В его юрисдикции счета моих родителей, а не моя душа.
– Надеюсь, всё у вас будет хорошо? – переминаясь с ноги на ногу, добавил он на прощание.
– Не беспокойтесь, – заверил его Кай Мэйсон. – Будет, – натянуто улыбнулся он.
– Если что-то понадобится, мистер Мэйсон, немедленно обращайтесь. Я всегда к вашим услугам.
– Благодарю.
Мужчины, пожав друг другу руки, распрощались.
– Проходи, Вероника, – дождавшись, когда дверь за моим адвокатом закроется, сказал директор. – Не стой на пороге. Надеюсь, ты быстро обживёшься? Правила у нас тут простые. Со своей стороны, мы стараемся делать всё возможное, чтобы студенты чувствовали себя если и не как дома, то, хотя бы, по возможности, как можно более непринуждённо. Ребята разные, в большинстве своём – славные. Уверен, у тебя будет много подруг.
Я в это не верила. Откровенно говоря, мне здесь совсем не нравилось.
Мой собеседник, словно прочитав мои мысли (не исключено что так и было) сочувственно вздохнул:
– Меня предупредили, что ты ещё не готова смириться с гибелью родителей. Всё ещё оплакиваешь их.
– Я не уверена, что они погибли.
– Вероника, – директор тяжело опустился в кресло и направил в мою сторону сочувствующий, но твёрдый взгляд, красноречиво призывающий меня трезво оценивать обстановку, – их экипаж нашли разбитым.
– И что? Это ничего не значит. Тел не нашли. И вообще… – я тяжело дышала, словно после пробежки, – вы вовсе не обязаны вести со мной душеспасительные беседы. Вы не мой родственник. Вы даже не мой друг. Я вижу вам впервые…
