- Ну ты расплачься еще, - сказал Сивый, глядя на растерянное лицо предводителя, усмехнулся и пошагал куда то прочь.
Мы все замерли в Гоголевской немой сцене. Значит, объяснять свое внезапное исчезновение мне сейчас не надо? Потом что ни будь совру, да? А я так готовился…
Глава 18
Так и хочется сказать – смеркалось! И поэтически, манерно, с ленцой, взмахнуть кудрями задумчиво глядя в даль. Но никакой я не поэт, и голова у меня бритая, а не кудрявая. Но смеркалось, это правда.
Не знаю, точно почему, уж не ради драматических эффектов, Шкаф вообще был этому чужд, (он и слов таких не знал), вокруг арены для гладиаторских боев, навтыкали по окружности – факелы. В сумерках, и учитывая местонахождение и всеобщее состояние, все это выглядело зловеще и завораживающе одновременно.
Арена, я ее сам делал, вот этими вот руками… Взял строительную рулетку, воткнул один край в землю и ногой потом, прорисовал на земле ровный круг. Обложил после периметр круга полиэтиленовыми пакетами с песком и глиной, которые сам же натаскал из болота, пожалуйста – пользуйтесь! И подумать не мог, что со временем это место приобретет такой сакральный оттенок.
В зловещем свете факелов, посредине арены - стоял Сивый. Стоял на месте, спокойно, чуть расслабленно. Мне вспомнилась наша первая встреча с ним, при пером же взгляде на него, сразу захотелось втянуть живот, встать по постройке смирно и одернуть китель.
Обычно, толпа гопников, по другому и не назовешь их, населяющая стаб под названием «База», приходила к арене, на традиционное избиение новичка, как на шоу. Стояли впритирку с импровизированной оградой, иногда вываливаясь через нее. Отпускали обидные и унизительные колкости. Кто ни будь, обязательно отвешивал леща или пинка новенькому, словом, было весело. Новичек в стабе должен принять бой! Таков закон!
(Какой еще закон? Это же я придумал!)
Но не сегодня. Словно очертя зону отчуждения, толпа находилась в метре от ограждения из мешков с песком. Тихо, в пол голоса, иногда переговаривались друг с другом. Причина этой дисциплине - стояла посреди арены. Руки висят вдоль туловища, мышцы шеи не напряжены, глаза чуть прикрыты. Легкий ветер тормошит светлые волосы на голове, казалось бы пасторальная картина. Но только от него, вместо спокойствия Будды, исходила опасность, агрессия и ощущение смерти. И это чувствовали абсолютно все. Он не принимал угрожающие позы танца маори "хака", не корчил рожи, просто каждый человек понимал где то на уровне подсознания, что отсюда надо бежать, или прикинуться ветошью и быть не заметным. В стаде овец, возомнивших о себе, невесть что, появился матерый волк.
Шкаф, появился в окружении придворной свиты. По такому торжественному поводу, сменил шорты на пиксельные штаны и берцы. Майку снял, но лучше бы он этого не делал. И так был бесформенным увальнем, а теперь еще и жирком заплыл. Живот в складочку и почти женская грудь, и все это благолепие тряслось и колыхалось при каждом движении.
Переступив барьер, тот сразу же кинулся в бой. То, что он хочет убить или сильно и прилюдно покалечить дерзкого выскочку, я нисколько не сомневался.
Сивый, моментально собрался, руки приняли боксерскую стойку, качнулся влево, потом вправо, ступни ног при этом, все время оставались на одном месте. Ушел наклоном от жирной туши вбок. Туша по инерции пролетела дальше, при этом споткнулась об оставшиеся на месте ноги Сивого и феерически, с каким то кваканьем навернулась мордой в барьер.
Только после этого, Сивый, оторвал подошву одной ступни от земли, и циркулем прочертив по полу, повернулся лицом к Шкафу. Руки, по прежнему спокойно висят вдоль туловища, но по всему было понятно, что все, шутки кончились.
У меня был билет в первый ряд шоу, я даже слышал дыхание обоих, видел пот на их лицах, ощущал их запах. Согнув правую руку в локте, я попытался согнать со спины назойливое насекомое, ползущее по середине спины. Оказалось, что это струйка пота.
Во время падения Шкафа всей массой теле вниз лицом на барьер, в толпе несколько человек, видимо по инерции всеобщего дебелизма, попытались хихикнуть, но вовремя остановились.
Поднялся на ноги Шкаф уже с другим лицом, абсолютно дикие и невменяемые глаза, перекошенный рот, красное от повышенного давления лицо. Толпа отшатнулась! Таким его еще никто и никогда не видел. Он, вновь бросился на своего визави широко раскинув руки. Тот, мгновенно отступил на шаг назад, нагнулся вправо, резко ударил кулаком руки в печень. Затем на противоходе, прижал голову Шкафа к свой шее и плечу одновременно зашел ему за спину, одновременно придерживая его ладонью за затылок. Совершив полный круг, резко поднял свою руку вертикально вверх. Шкаф, удерживаемый за шею, по инерции пробежал дальше по земле, затем, задранными силой инерции ногами по воздуху и грохнулся вниз, на всю свою широкую и жирную спину.
От падения у него сбилось дыхание и он открывал беззвучно рот как рыба. Звук падения, был непередаваем. Сивый, несколько раз кулаком руки ударил его по лицу. Тот, даже и не думал защищаться.
Такие приемчики, я видел только в кино с разжиревшим и вышедшим в тираж Сигалом. До боя, мне так и не удалось поговорить с Сивым, то меня отвлекали, то он шарахался где то… Но я понял его замысел, прилюдно, максимально унизить Шкафа! Я надеюсь он его сейчас не обоссыт? Нам так и так не жить… чего теряться то…
Новые, и видимо очень модные пиксельные брюки испачкались и приобрели потасканный вид. Нос поломан, лицо в крови, она стекает по волосатой груди на складки живота, оставляя за собой грязный след из пота и пыли.
Через некоторое время, Шкаф хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Приложился об землю позвоночником, затылком и копчиком одновременно. Были бы мозги, точно бы вылетели. На лице, ни следа от бывшей свирепости не осталось. Просто лицо жиртреса, которому больно, страшно… и вообще ничего не понятно. Его, великого и ужасного, прилюдно унизили второй раз за несколько часов. Передо мною снова стоял, тот самый Шкаф, впервые попавший в Стикс, с бабушкой и мамой дома, в школе девочки не дают, а мальчики обижают… Казалось, он сейчас заплачет. С ним снова никто не водится...
С диким ревом, вытянув руки по направлению горла, тот ринулся в бой снова. Сивый, не стал опять танцевать буги-вуги, а сделав полушаг, зашел за спину мчавшемуся как локомотив вперед Шкафу, каким то неуловимым для глаз движением, оттолкнувшись от выпяченного зада Шкафа одной ногой, другой ногой ударил коленом по затылку бегущего, и завернул потом же эту ногу, вокруг шеи бегущего. Впрочем, он уже никуда не бежал. Одна нога Сивого обвилась вокруг шеи Шкафа, зацепилась носком ботинка за вторую ногу. Тот еще помогал себе рукой, схватившись за свою лодыжку и сгибая ногу в колене, перекрывая воздух жирдяю. Второй рукой, он как то лениво отбивался от хаотичных движений рук Шкафа, безуспешно пытающегося снять удушающий захват со своей шеи.
Дрыганье тела на земле становилось все медленнее, тише и тише. Я боковым зрением заметил, как некоторые из особ приближенных потянулись осторожно к огнестрельному оружию.
Сивый, резко и брезгливо снял захват, поднялся, отряхнулся и не обращая никакого внимания на хрипящего и кашляющего Шкафа, перешагнул через ограждение из мешков с песком, через расступающеюся толпу, направился к казарме. Чистая форма, не складочки, как ему это удается? По дороге, выхватил у кого то баклажку с живчиком. А такое сокровище в стабе, могло быть только у офицеров. Взять чужой живчик без спроса, это как в другом мире, во время прогулки по центральной площади города, забрать у мужа его жену, и тут же задрав ей юбку, прилюдно трахнуть ее на глазах у мужа и толпы зевак. Что то не видел я в нашем стабе куколдов… Нажил Сивый себе еще одного кровника.
Все это я думал, семеня за Сивым в казарму. С Арены, Шкафа поднимали несколько деланно, оказывая ему какие то через чур вычурные знаки внимания, притворно ахая и охая.
