— А как насчет небольшого аванса? — как бы невзначай ввернул Фемистоклюс.
Гера поморщилась, и через секунду на поясах у друзей возникло по толстому, набитому монетами кошельку.
— Этого вам на первое время хватит. Друзья алчно вцепились в щедрые подарки богини, боясь, что кошельки вдруг возьмут и исчезнут.
— А теперь, — сказала Гера, — вам пора на Олимп в гости к кузнецу Гефесту.
— Что, опять? — в отчаянии простонал Фемистоклюс.
— Я же вам сказала, ничего не бойтесь, — снова повторила богиня. — Гефест свой человек.
“Ага, — подумал Фесмистоклюс, — так-так”. Затем Гера выдала грекам две черные плоские коробочки с разноцветными овальными пуговками.
— Значит, так, слушать вот сюда, говорить сюда Когда вам понадобится меня вызвать, нажмете вот эту кнопочку со знаком Зевса — молнией.
Друзья опасливо рассматривали чудо-устройство.
Гера хлопнула в ладоши:
— Ну все, теперь айда на Олимп.
— Но как? — уныло спросил Фемистоклюс. — Неужели нам опять придется всю ночь трястись в развалюшке Гелиоса?
— Нет, не придется, — ответила богиня. — Я телепортирую вас на Олимп прямо из своего храма.
— Что-что сделаешь? — удивленно переспросил Фемистоклюс.
Но богиня не ответила — нажала у себя на поясе непонятную синюю фибулу.
Внезапно тела греков стали необычайно легкими, и в следующую секунду они стояли в знакомом коридоре с мраморными статуями в темных нишах.
Итак, друзья снова были на Олимпе.
Кузница Гефеста, судя по доносившимся специфическим звукам, была совсем рядом, буквально за соседним поворотом.
— Греки гибнут за металл, за металл, — басом пел бог огня, обрушивая молот на какую-то дребезжавшую железяку.
— Значит, так, — как всегда рационально оценив обстановку, сказал другу Фемистоклюс. — Я иду к Гефесту, базарю с ним, то-се, а ты ждешь меня здесь и никуда не уходишь.
— Но почему? — удивился Алкидий.
— Разве ты забыл? — Фемистоклюс укоризненно покачал головой. — Ведь ты как две капли воды похож на Асклепия. Нам не нужны лишние неприятности. Стой здесь.
И рыжебородый грек проворно шмыгнул за угол.
— За металл, за металл, пам-папам, — доносилось из кузницы.
Судорожно вздохнув, Алкидий облокотился об одну из мраморных статуй, изображавшую некую несовершеннолетнюю обнаженную особу в весьма непристойной позе.
Нравы на Олимпе были те еще, но что с них взять, с богов?
— Асклепий? — раздался внезапно над головой Алкидия гневный голос. — А я тебя все утро ищу.
Алкидий задрал голову вверх и увидел висевшего под потолком коридора бога Гермеса. Удивительные сандалии вестника богов приглушенно гудели.
— Скорее идем со мной, у Зевса случился очередной приступ геморроя.
Не совсем отдавая себе отчет в том, что он делает, Алкидий двинулся следом за парившим в воздухе Гермесом.
— А-а-а-а, — вскоре услышал он. — О-о-о-о…
Стены Олимпа от этих звуков слегка сотрясались.
Гермес привел Алкидия в увитый плющом просторный светлый зал, в котором резвились дивные разноцветные птицы (колибри и попугаи ара. — Авт.). Четыре фонтана по углам зала били прозрачной, золотистой, сверкавшей на солнце водой. (Древний грек слегка не врубился, вода была ржавая. — Авт.)
Посреди всего этого великолепия на роскошной кушетке возлежал божественным задом кверху сам владыка Олимпа Эгидодержавный Тучегонитель Зевс и при этом очень жалобно стонал.
— Ну? — повернулся он к Гермесу. — Ты его привел?
Гермес кивнул, указывая на прятавшегося у него за спиной Алкидия.
“Сейчас он поймет, что я самозванец”, — подумал несчастный грек и от ужаса даже зажмурился.
— Асклепий, дружище, — взревел Зевс, — помоги, а…
И тут Алкидий понял, что если он сейчас не сымпровизирует, то им вместе с Фемистоклюсом наступит полный звездец. И бездна Тартара будет для них еще не самым страшным наказанием.
Взяв себя в руки, Алкидий мысленно посчитал до десяти и…
— Где мои инструменты, сатир вас побери? — склочно осведомился он. — Зевсик, сколько раз тебе можно повторять, что твоя болезнь от постоянного сидения на троне. Да где же инструменты?
Кивнув, Гермес на несколько секунд исчез и вернулся с небольшой деревянной коробкой, на боку которой были нарисованы синий крест и оголенный человеческий зад.
“Первая помощь при геморрое”, — было по-гречески выведено чуть ниже.
Короче, то, что надо.
“Вот же будет прикол, если сейчас сюда заявится настоящий Асклепий”, — подумал Алкидий, открывая коробку первой помощи. Знай несчастный грек, что Асклепий до сих пор гостит (пьянствует. — Авт.) у хитроумного Одиссея, он бы чувствовал себя намного спокойнее. Хотя какое, к сатиру, в данной ситуации могло быть спокойствие?
Кошмар.
В коробке Алкидий обнаружил две железные трехлитровые клизмы, кузнечные щипцы, длинную деревянную трубку со стеклянным наконечником непонятного назначения (анусоскоп. — Авт.), пачку презервативов марки “Ненасытный Эрот” (а это, интересно, на фиг? — Авт.), старый надкушенный черствый вафельный батончик и упаковку ректальных свечей “Салют”.
В коробке лежал также старый стетоскоп, но Алкидий, естественно, не знал, для чего он предназначен.
— О-о-о-о, — стонал Зевс. — Асклепушка, скорее!
Наибольшего внимания Алкидия заслужили стетоскоп и черствый вафельный батончик. Сунув батончик Зевсу в зубы, Алкидий попросил Гермеса оголить эгидодержавный зад Громовержца. Гермес, не особо стесняясь, выполнил его просьбу, с интересом наблюдая за действиями грека.
“Ну, была не была”, — подумал Алкидий и вставил круглый наконечник стетоскопа Зевсу в зад.
— Эй? — взревел Громовержец, выплевывая батончик. — Ты что это, придурок, делаешь? Гермес, куда ты смотришь, да он же пьян, сволочь.
Гермес, попятившись к выходу из зала, растерянно развел руками.
Поспешно выдернув стетоскоп из божественного зада, Алкидий, лихорадочно соображая, чисто машинально схватил одну из ректальных свечей “Салют” и вместе с красочной оберткой засунул ее в страдающее место владыки Олимпа.
— Фух, — выдохнул Зевс, наконец почувствовав облегчение (не путать с термином облегчился. — Авт.), — так бы и сразу. Ох, Асклепий, еще раз увижу тебя на Олимпе пьяным, заставлю пожизненно лечить печень Прометею. Все, свободен.
Алкидий, мелко кивая, промчался мимо удивленного Гермеса и пулей (или лучше стрелой?) выскочил в коридор.
— Пей меньше, — успел крикнуть ему вслед вестник богов.
— Где ты, сатир тебя побери, шляешься? — негодовал Фемистоклюс, как оказалось, ожидавший друга уже битых десять минут. — Я уже думал, что тебя повязали, страху натерпелся — жуть, особенно когда Геракл мимо меня с какой-то девкой голой на руках пробежал.
Алкидий с недоумением рассматривал стоявший рядом с другом удивительный квадратный прибор на трех тонких ногах-подпорках.
— Где ты был, я тебя спрашиваю? — повторил свой вопрос Фемистоклюс.
— Ты все равно мне вряд ли поверишь, — ответил Алкидий. — А что это у тебя за страшилище?
— Сам ты страшилище. Это, — Фемистоклюс торжественно поднял вверх указательный палец, — фотоаппаратис-мгновелис, устройство, которое позволит нам э… э… запечатлеть известного э… товарища во время э… прелюбодеяния и получить таким образом неопровержимые доказательства его э… супружеской измены. Сделано гениальным Гефестом.
— За металл, за металл, — донеслось из-за угла коридора, — глупые греки гибнут за металл, ха-ха-ха…
— О, слышал? — прошептал Фемистоклюс. — Поет — значит, работает. Он на мне какой-то электрический стул испытать хотел, вроде как вчера его сделал. Говорит, ты же бессмертный, тебе все равно. Еле от него отвязался.
— Да. — Алкидий затравленно огляделся. — Опасное это место, Олимп.
И, связавшись с помощью заветных черных коробочек с Герой, друзья благополучно были переправлены на землю, где их ждали очередные невероятные приключения.
Глава 5
В КОТОРОЙ БОГИ СНОВА РУГАЮТСЯ, А ГРЕЧЕСКИЕ ГЕРОИ СОБИРАЮТСЯ НА ВОЙНУ
— Ах стервецы! — ревел, потрясая кулаками, Зевс. — Кто? Кто из этих смертных вонючек посмел на такое решиться?
