— Ну. Так, никто и не заходил, по стаканам видать! Пылищи на них — километр.
— Это на стаканах километр. А тарелки — вот. — Серый подошел к буфету. Вытащил суповую тарелку, показал Мраку. — Видал? Я это, еще когда обедать сели, срисовал, только внимания не обращал — пока это чучело к Егору не прицепилось. А что на стаканах пыль — так, видать, непьющие гости были, не то что мы. А тарелки с кружками всем нужны — видишь? — Серый вытащил керамическую кружку, разрисованную выцветшими незабудками. Пыли на ней, как и на тарелке, не наблюдалось.
Мрак тоже подошел к буфету. Постоял рядом с Серым, разглядывая кружку. Для чего-то взял ее у Серого и постучал дном о ладонь. Оглянулся на Эри. И спросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Ну и что теперь делать?
Серый
— Все. Больше не могу. — Бункерная повалилась в снег.
Серый, скрестив на груди руки, застыл над ней. Он не понимал, чего хочет больше — отвесить девчонке пинка, чтобы катилась с глаз долой, или сесть рядом и пожалеть — как сестер, когда коленки разобьют.
— Мрак, — окликнул он, — стой.
Мрак, топтавший лыжню впереди, остановился. Оглянулся. Сплюнул со злости, прикатился назад:
— Опять?
— Ну да. — Серый сел на корточки. — Совсем идти не можешь?
— Совсем. — Девчонка, кажется, даже голову подняла с трудом.
— Что с ней делать-то? — Серый взглянул на Мрака.
— В сугробе зарыть, — буркнул тот, — я с самого начала говорил.
Девчонка с обидой посмотрела на Мрака:
— Я же не нарочно!
— Если бы нарочно, давно бы закопали, — огрызнулся тот.
Вытянув ноги с пристегнутыми лыжами, повалился на снег рядом с девчонкой. Вытащил из кармана портсигар, зубами выдернул сигарету. Закурил.
— Может, все-таки, отдохнет — очухается? — без особой надежды предположил Серый.
— Да хрен там! В прошлый-то раз еле встала. И, часу не прошло — опять завалилась. А тогда мы ей долго отдохнуть дали. Если сейчас столько проваляется, дальше можно не идти. Светать начнет.
Серый вздохнул, соглашаясь.
— Надо место искать, где кости кинуть. Раз в поселок соваться, Егор сказал, не стоит.
— Я, кстати, так и не догнал, почему не стоит.
Серый пожал плечами:
— Я тоже. Чужаков, он сказал, там не любят... За что не любят — черт его знает. А, главное, каких чужаков? Я тогда-то не сообразил спросить, а сейчас дошло: откуда тут вообще чужакам браться?
— Вот, то-то и оно, — кивнул Мрак. — Мутит он что-то, этот Егор.
— Он не хотел, чтобы вы шли в тот поселок, — ни с того ни с сего вмешалась бункерная.
Парни дружно повернулись к ней:
— Почему?
— Не знаю. Но точно знаю, что он этого не хотел.
Серый с Мраком переглянулись. Накануне днем долго совещались, решая, что делать с бункерной.
Тащить с собой означало снизить скорость передвижения вдвое, и во столько же раз увеличить объем сопутствующих неприятностей. А оставлять у Егора — после того, как тот врал им в глаза с непонятной целью — черт знает, что вообще означало. Мрак настаивал на том, чтобы оставить девку в поселке, Серый колебался. Совещались они, выйдя на крыльцо — бункерная к тому времени наревелась и вырубилась.
Дело решила брошенная в сердцах фраза Мрака: «Да не прибьют же ее, в конце-то концов!» После этого парни, как по команде, замолчали и уставились друг на друга.
— Уверен? — после паузы спросил Серый. — Что не прибьют? И что не продадут кому-нибудь?
— Да на хрена ее убивать? — огрызнулся Мрак. — И кому продавать? — Но огрызался уже без прежней уверенности.
— А на хрена Егор врал про чужаков?
— Без понятия.
— Вот, и я.
Они снова замолчали.
— Никто ведь не знает, что она здесь, — напомнил Серый. — А доберутся досюда Сталкер или Вадя, спросят у Егора: «Девку нашу видели?» — что ему мешает сказать, что не видели? Или что она сбежала? Ведь, куда б Егор ее ни дел — концов не найти.
— Дак, мы же вернемся и правду расскажем?
— Ну, значит точно наврет, что сбежала — чтобы не докопаться. И потом, когда мы еще вернемся? И... — Серый не договорил — вслух про такое не говорят, но по лицу Мрака увидел, что тот понял.
«И неизвестно, вернемся ли вообще».
— Так тем более стремно, с собой-то ее тащить!
— Стремно, — кивнул Серый. — Но здесь оставлять — еще хуже. Там, дальше... там хоть мы с тобой рядом будем. Помнишь, отец в письме написал, что между знакомой опасностью и незнакомой нужно выбирать знакомую?
Против письма Кирилла у Мрака не нашлось что возразить.
Бункерную они, кое-как присобачив к ее ногам запасные лыжи, взяли с собой. А теперь за свое решение расплачивались.
Глава 9
Эри. Барыбино. 96 км от Бункера
Эри, стуча зубами, пыталась согреться у топящейся печки. Сюда, к этом дому, адапты притащили девушку, смастерив из запасных лыж и наломанного в лесу лапника что-то вроде санок. Дом они выбрали в удалении от поселка южан, который обошли стороной. Из разговоров парней Эри поняла, что дом представляет собой так называемый «приют» — временное пристанище охотников и торговцев на случай, если рассвет застанет их далеко от обитаемых мест.
Сами адапты, как с изумлением выяснила Эри, зимнего солнца почти не боялись. Они прятались утром и выходили на улицу вечером, больше отдавая дань сложившейся традиции, чем опасаясь ожогов. Хотя, возможно, Эри что-то путала. Ей было не до подробностей. Она страшно устала, а сейчас еще и замерзла.
Мерзнуть начала, еще съежившись на самодельных санках, когда перестала двигаться. Так мечтала оказаться под крышей! До сих пор Эри не приходило в голову, что в помещении может быть не теплее, чем на улице, в Бункере было тепло всегда. Зима на улице или лето, дождь или снег — на температуру в комнате Эри это никак не влияло. И она страшно удивилась, когда, из последних сил перешагнув порог приюта, ощутила не тепло, а едва ли не худший холод.
— По-чему так холодно? — у Эри застучали зубы.
— Холодно? — удивился вошедший вместе с ней Серый. Парни разделились еще на улице: Мрак куда-то уехал, Серый остался с Эри. — Да ладно! Жара.
Эри уставилась непонимающе. Серый вздохнул:
— Шучу, блин! Ясное дело, холодно. Не топил никто сто лет — с чего тепло-то будет? Приют, по всему видать, заброшенный — дров, и тех нет... Ща, погоди. — Серый сбросил со спины рюкзак.
Эри, прислушиваясь к разговорам адаптов, уже поняла, что в «действующем» приюте, согласно неписаным законам дороги, уходящий должен оставить запас дров тому, кто придет за ним. Чтобы тому, кто придет — возможно, чуть живому от холода и усталости — не пришлось заботиться о том, чтобы согреться. Отсутствие дров свидетельствовало о том, что в приюте давно никто не останавливался, поэтому адапты, решившие избегать местных жителей, и привели Эри сюда.
Серый вытащил из рюкзака тугую скатку, после встряхивания оказавшуюся длинным мешком. Расстегнул боковую молнию, и мешок превратился в одеяло. Серый закутал в него Эри. Вытащил из рюкзака термос, налил в отвинчивающуюся крышечку чаю — от напитка повалил пар:
— Держи.
Распахнул дверцу небольшой печки, натолкал в нутро наломанных по дороге толстых веток. Через минуту в печке ярко горел огонь.
— Темно, — пожаловалась Эри, когда Серый захлопнул дверцу.
— А, — вспомнил адапт, — ты ж не видишь ни фига.
Пошарил на прибитой к стене полке. Обрадовался:
— Есть! — ткнул рукой в печку. Когда вытащил руку, Эри увидела яркий огонек.
— Хоть свечи не растащили... — Серый, оплавив свечу с другого конца, пришлепнул ее к стоящему у окна столу.
С той же, прибитой к стене полки, снял и последовательно осмотрел закопченный металлический чайник и такую же закопченную, помятую кастрюлю. Покривившись, бросил:
— Ладно, сойдет, — и вышел.
Быстро вернулся и водрузил чайник с кастрюлей на печку. Принес еще одну охапку веток, их наломал по дороге Мрак.
