Но одного он не учёл: наш вид нельзя загнать под единый шаблон. Сама природа этому противоречит. Она-то и произвела на свет тех, кто начал сопротивляться, кто не принял общие правила — и началась война.
Вот с этого места у меня и образовались те самые пробелы. Как людям удалось одержать победу? Учитывая уровень технологий, что достался нам по наследству, вопрос достаточно сложный. Но им удалось, и развитие пошло по иному пути.
Далее всё более-менее понятно. Сторона, потерпевшая поражение, свалила с планеты и обосновалась на Земле. Имея в распоряжении остатки технологий, они прочно закрепились в Солнечной системе и… Снова пробел. Куда делись технологии? Почему спустя какое-то время они превратились в карго-культ? Зачем их архивировали и отправили на орбиту?
Спустя ещё какое-то время мы повторили путь предков и практически добрались до их уровня. А обнаружив древние знания и завладев ими, вернулись в колыбель человечества. С этим как раз всё ясно: нам были нужны ответы. Вот только вместо них мы получили ещё больше вопросов.
Что за это «династия трёх»? Именно этот вопрос волновал меня больше других. Я засыпал, прокручивая его в голове, а когда просыпался, снова к нему возвращался. Вдруг именно в нём скрывается вся суть, и как только мы узнаем, о чём идёт речь, то наконец сможем решить всё уравнение? Но нельзя исключать, что я ошибаюсь и в этом нет никакого ключа.
— Ты есть будешь или мне твою пайку Жухлому отдать? — спросила Ада, нарушив ход моих размышлений.
— А? — вернулся к реальности я.
— Ты где, Тень?
— Да я это… — начал я, но в итоге попросту отмахнулся. — Думал, короче.
— Я заметила, — хмыкнула девушка. — Ну и как?
— Всё ещё никак, — поморщился я и приступил к ужину. — Ого, а неплохо!
— Первый урожай с мясной фермы, — ответил сидевший рядом учёный. Убей не помню, как его зовут. — А вот с овощами пока туго.
— Ясно, — буркнул я и продолжил работать ложкой.
Он ещё что-то рассказывал, объясняя принципы гидропоники и фотосинтеза, но я его уже не слышал, вновь поглощённый своими мыслями.
* * *
После ужина началась та самая суета, о которой справлялась Ада, когда мы сидели возле библиотеки. Военные таскали какие-то ящики, обновляли укрепления, и всё это под трёхэтажный мат начальства. Мы никуда не лезли, тем более что о помощи нас никто не просил. Коробкова с его отрядом снова отправили к вспомогательным строениям. К нему мы и примкнули, тоже по привычке.
Я заканчивал осматривать свой костюм и винтовку, что к нему прилагалась. К сожалению, никаких карманов под боеприпас броня не предусматривала, и именно их я как раз колхозил, распустив на запчасти сразу две разгрузки. В идеале нужна была ещё третья, но прапор её зажал, после того как увидел, что я сотворил с первыми двумя. По сути, это обыкновенная жилетка с кучей карманов, рассчитанных под магазины и другой военный скарб. Но учитывая габариты костюма, разгрузка стандартного размера налезала ему разве что на руку. Не помогали даже регулируемые лямки, так как их длины не хватало. Вот я и распорол пару, чтобы соорудить из двух одну.
Вооружившись иголкой с нитками, я пристроился на ящиках и изображал из себя швею. Получалось скверно, но на один бой должно было хватить. Каждая из разгрузок как раз полностью занимала часть груди у машины. Увеличенные лямки ложились на плечи, но что до спины… Сложность была ещё в том, что разгрузку я смогу натянуть только после того, как размещусь в костюме. И боюсь, без посторонней помощи, я её попросту порву на составляющие.
— Чёрт, скотчем её, что ли, присобачить? — буркнул я, делая очередную примерку, — Всё равно ведь разорвут.
— Ёптыть! — усмехнулся Коробков, который незаметно подошёл сзади. — Эт что за дерьмище?
— Разгрузка, — не оборачиваясь, ответил я. — Нужно же куда-то магазины крепить.
— М-да, — протянул он. — А спросить нормальную у нас языка нет?
— В смысле? — уставился на капитана я.
— Тень, ты иногда прям бесишь своей непроходимой тупостью. Ты серьёзно считаешь нас всех дебилами?
— Я этого не говорил.
— Об этом говорят твои телодвижения. Мы уже давно всё придумали и ещё в прошлом бое даже обкатали. Блядь, только добро на говно перевёл.
— Ну и откуда мне было об этом узнать?
— А голова тебе, чтоб в неё есть? — усмехнулся он. — Пойдём, горюшко ты моё рукожопое.
Вскоре я держал в руках эдакую штуку, напечатанную на принтере. Она имела специальные крепления, которые цеплялись за неровности на броне и достаточно жёстко фиксировались на боках. Карманов на ней не было, вместо них имелись крючки, на которые сажались магазины. И да, конструкция магазинов тоже была изменена под посадочные места. А я всё голову ломал: за каким хреном они напечатали их с выемкой на одной стороне?
— Смотри, крепишь вот сюда, этим хлястиком затягиваешь — и вуаля! всё работает, — объяснил Коробков. — Свадкова теперь удар хватит, когда он твоё народное творчество увидит.
— Он уже видел, — поморщился я.
— И что сказал?
— Что-то матерное, — ухмыльнулся я. — А что за ящики?
— Какие? — принялся озираться капитан. — А, ты про эти? Это припасы на чёрный день: управляемые ракеты с тепловым наведением на конкретную сигнатуру.
— Ого, у вас и такие были?
— Были, но мы их не трогали. Но судя по тому, что на нас движется, без этих штук нам не обойтись.
— Я не уверен, что даже с ними у нас будут шансы отбиться.
— Что за упаднические настроения, бро? На тебя это совсем не похоже.
— Ты видел, сколько их там?
— Угу.
— У меня такое чувство, что против нас восстало всё живое на этой грёбаной планете. Там сплошной красный ковёр, и ему конца не видно.
— Можно подумать, у нас есть какие-то варианты, — усмехнулся Коробков.
— Мы говорили с пленным, — перейдя на заговорщицкий шёпот, произнёс я.
— И? — Капитан тут же навострил уши.
— Он сказал, что мы им не интересны. Они хотят уничтожить только базу. Из нас достанут нанитов и отпустят.
— И ты ему веришь?
— Не знаю, — поморщился я. — Всё слишком запутанно. Ещё он сказал, что эта машина, которая нам всё дала, — зло, и что мы зря его пробудили.
— Похоже на какой-то религиозный бред. — Он почесал подбородок. — А что на это Севастьянов сказал?
— Я ему не докладывал.
— Может, и правильно. И что думаешь, бросить всё и свалить?
— А похоже на то, что я хочу вас кинуть⁈
— Да чё ты психуешь-то сразу? Я же просто спросил.
— Не знаю, — отмахнулся я. — Говорю же: сложно всё, много непонятного. Я боюсь, что эта машина нас теперь не отпустит, по крайней мере вот так запросто.
— Хер знает, — пожал плечами Коробков. — Я ничего такого не чувствую.
— Может, потому, что мы собираемся дать бой. Короче, я сегодня принял решение, которое мне не свойственно.
— Ты о чём?
— Только давай между нами, хорошо?
— Да рожай уже, ты же знаешь: я — могила.
— Севастьянов по моей наводке пустил канадцев на фарш.
— Блядь, я-то думал, что серьёзное произошло, — беззаботно отмахнулся капитан.
— Ты нормальный вообще⁈ — Я выпучил глаза. — Мы больше тысячи человек через мясорубку прокрутили. Для тебя это мелочи?
— Их бы всё равно казнили, — пожал плечами Коробков, а я ещё более внимательно к нему присмотрелся.
Ему действительно было плевать на случившееся. И дело не в том, что он очерствевший солдафон, в нём явно произошли серьёзные изменения. Память подбросила момент, как он стучал себя по черепушке, и та отозвалась металлическим звоном. Во время восстания его убили, но наниты ввернули его к жизни, заменив собой повреждения. И, видимо, затронули не только ткани, но и часть его личности, которая отвечала за эмоции и сострадание. Так вот почему он перестал меня раздражать! Как, впрочем, и я его. Мы стали друзьями не потому, что он меня принял, просто я больше не вызываю у него негативных эмоций. Вот о чём говорил абориген.
