Что ж, хотя бы здесь мои советы небесполезны.
Время лечит всё.
Утром двенадцатого февраля я, конечно, не чувствовала особенного веселья. Но смех Юджинии уже не казался мне кощунством, а милая поздравительная песенка братьев Андервуд-Черри даже заставила улыбнуться. Судя по тому, каким гордым выглядел Клэр, в стороне от выступления своих обожаемых внуков он не остался и, возможно, готовил его вместе с Паолой.
А затем, в суматохе и с изрядным опозданием, я прибыла в кофейню.
И – оторопела. Сколько же здесь собралось людей – и внутри, и вокруг!
И герцогиня Дагвортская – в умопомрачительной розовой накидке, и смешливая Глэдис с супругом, разглядывающая гостей в лорнет, и даже Эмбер, румяная и особенно красивая сегодня. Пришёл незваным сэр Аустер, поставщик цветов для «Старого гнезда», и принёс две корзины живых роз; явились Дагвортские близнецы, одетые совершенно одинаково, и Луи ла Рон, и чета Скаровски… Заглянули сёстры Лоринг, ныне одетые по городской моде и потому совершенно неузнаваемые, и леди Клампси с сэром Хоффом – они болтали так дружелюбно, словно бы и не было у них привычки браниться при встрече. Пришли леди и лорд Корнуэлл, и отец Александр, и сестра Мэри, окружённая стайкой приютских девочек и мальчиков, и Натаниэл Брэдфорд – Доктор Мёртвых, и Мэтью Рэндалл, которого я никак не ожидала увидеть, и даже Салливан Рой, который много-много лет продавал уже фрукты для кофейни, но до сих пор не всегда решался поздороваться со мною, и виконтесса Анна Хаббард, моя спутница в путешествии на «Мартинике», и супруги Уэст…
Поодаль, в толпе тех, кто не смог войти в «Старое гнездо», я заметила пёстрый платок гипси на плечах у Зельды Маноле. Померещился мне в какой-то момент и приметный зелёный цилиндр, точь-в-точь как у Кира Эйвонского – но, без сомнения, именно что померещился.
Дядю Рэйвена я едва отыскала внутри. Точнее, он сам подловил меня в зале кофейни, пока я металась от одного столика к другому, принимая поздравления, комплименты и подарки, восхищаясь цветами и стихами, болтая, болтая без умолку.
– Я рад, что этот год мы с вами провели вместе, моя прекрасная невеста, – улыбнулся он, глядя на меня поверх синих стёклышек очков. – Надеюсь не расставаться и впредь – по крайней мере, надолго.
– И не ссориться, – серьёзно ответила я.
– О, разумеется. Думаю, это был хороший урок – и для меня, и для вас, – согласился дядя Рэйвен. – Кстати, вы так осматриваетесь, словно кого-то ищете. Я угадал?
– Да, Мадлен куда-то пропала, – призналась я, невольно вновь оборачиваясь – не мелькнут ли в толпе рыжие кудряшки? – Наверное, отдыхает. Столько гостей! Хорошо, что мы наняли на сегодня ещё пять служанок кроме мисс Астрид!
Выражение лица у дяди Рэйвена стало… сложным.
– Если вы потеряли мисс Рич, то вам стоит поискать там, – произнёс он, указывая на отгороженный от зала столик, где обычно сидел Эллис, дожидаясь меня.
Протиснувшись сквозь толпу так быстро, как только было возможно, я заглянула за расписную ширму – и сделала шаг назад.
Лучший детектив Бромли всё-таки пришёл; однако теперь он был не один. Рядом сидела Мадлен, непривычно тихая и строгая, и держала его за руки. А Эллис рассказывал что-то очень тихо, но торопливо, взахлёб, уставившись в одну точку.
Пожалуй, сегодня им было не до меня; но это даже к лучшему.
К вечеру окрестности кофейни стали похожи на городскую площадь во время праздника. Мальчишки и девчонки из приюта святого Кира Эйвонского немыслимым образом превращали чопорных гостей в своих беспечных ровесников, вовлекая в игры то братьев Дагворт, то истосковавшегося по детскому смеху полковника Арча… Моё присутствие словно бы и не требовалось. В какой-то момент я заметила за одним из столиков Элейн Перро; она сидела бок о бок с миссис Прюн, и они раскладывали на скатерти две колоды, сравнивая картинки. Рядом стоял Клод Перро, положив супруге руку на плечо.
– Если вы устали, – раздался у меня над ухом вкрадчивый шёпот, – я готов отвезти вас домой.
Губы мои тронула улыбка.
– Мистер Маноле, – сказала я, не оборачиваясь. – Вам не кажется, что вы позволяете себе слишком много? Мы не одни.
– Я позволяю себе слишком мало, – возразил он с усмешкой. – Вы хотите остаться или вернуться?
Я обвела взглядом кофейню, полную шумного веселья, и оживлённые улицы, и пологие скаты крыш, и небо…
– Вернуться.
Мы проехали по городу, тёмному и притихшему – долго, куда дольше, чем обычно занимает дорога. Мне было хорошо. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась и сулила много радостей – и бед, конечно, но сейчас они не пугали. Несчастья проверяют людей на прочность и порою открывают двери, которые в добрые времена заперты на засов.
Особняк на Спэрроу-плейс выглядел одиноким и опустелым. Почти всю прислугу я отпустила, а Паола Мариани с мальчиками и Юджи отбыли в кофейню вместе с Клэром. Мимолётная тень грусти накрыла меня… а потом издали долетел удивительный тонкий аромат.
– Что это? – нахмурилась я, оглядываясь на Лайзо. Он стоял, опираясь спиною на дверной косяк, и искоса посматривал на меня. – Цветы? Откуда?
– А ты поднимись и проверь, – посоветовал он с улыбкой.
Я шла на аромат, как зачарованная королевская дочь из сказки – вверх по лестнице, затем направо и вперёд, вперёд, пока не оказалась перед дверями собственной спальни. Распахнула их – и дыхание перехватило.
Эмильские фиалки… Они были везде – на полу, на стенах, на подоконнике, на балдахине кровати, на столике и на полках. Живые, в корзинах, и лепестки россыпью, и венки, и крошечные букеты. Аромат кружил голову, пропитывал кожу и волосы, не оставляя места ничему, кроме бесконечного, колдовского счастья.
– С днём рождения, Виржиния, – прошептал Лайзо, обнимая меня со спины, и поцеловал в висок.
«Я люблю тебя» – он не сказал, но я слышала это в аромате фиалок, видела среди тонких, нежных лепестков.
– Спасибо…
Где-то внизу хлопнула дверь; послышались голоса мальчиков Андервуд-Черри, и Клэр ответил неразборчиво, но бесконечно терпеливо.
…Да, жизнь шла своим чередом. Волнующая, как кофе; сладкая, как вишня; терпкая, как вишнёвая косточка.
История четырнадцатая: Кофе для эстетов
Желаете поразить внезапно нагрянувших гостей тонким, изысканным вкусом?
Нет ничего проще!
Вам понадобится френч-пресс на две чашки. К мелко помолотому кофе светлой обжарки – полторы чайных ложки с горкой, не больше – добавьте по чайной ложке сухой мяты и лаванды, щепотку коричневого сахара и совсем чуть-чуть соли, на кончике ножа. Залейте смесь кипятком, дайте настояться и затем опустите поршень.
Готово, кофе для эстетов можно разливать по чашкам!
Что, недостаточно изысканно?
С помощью пружинки взбейте пену из горячего молока и добавьте в чашку так, чтобы три четверти объёма занимал кофе, а четверть – молочная пена. Украсьте листиком мяты и парой цветков лаванды, сверху посыпьте корицей. Вуаля!
Всё ещё слишком просто?
Рядом с чашкой положите книгу на иностранном языке. Лучше не стихи, это по-мещански пошло, и не философский трактат – скорее всего, он окажется слишком пыльным…
Неужели и теперь не то?
Книгу верните на полку. Гостей выставьте за дверь. Кажется, вам требуется не чашка кофе, а немного одиночества и покоя.
Наслаждайтесь!
Печальный опыт показывает: стоит только вздохнуть с облегчением и сказать себе, что уж теперь-то худшее позади, и можно наконец-то вкусить покоя и безделья, как водоворот событий закручивается с новой силой и грозит утянуть на дно морское. И неважно, заявляете вы это на городской площади перед толпой зевак или тихо шепчете, отходя ко сну: судьба услышит, запомнит и откликнется по-женски изобретательно.
Целую неделю в феврале, после памятного дня рождения, я наслаждалась размеренным течением жизни. Корзины с фиалками благоухали у меня в спальне и в кабинете, постепенно увядая. Помнится, увидев изукрашенную цветами комнату, Клэр схватился за сердце, а затем два дня изображал смертельно больного, но стойкого и благородного джентльмена с неизменно скорбным и сумрачным челом. А Лайзо ни с того ни с сего стал вдруг немного прихрамывать, а на мои осторожные расспросы ответил загадочно:
